Самым важным пунктом в моих планах по развитию McDonald’s был полный разрыв отношений с братьями Макдоналдами. Это желание было вызвано отчасти и личными мотивами. Своими выходками Мак и Дик уже изрядно мне надоели. Например, как-то раз я познакомил братьев со своим другом, поставщиком бумаги Лу Перлманом, и они тоже начали закупать бумажные товары у него. Приехав в Чикаго, они пришли к Лу и попросили свозить их посмотреть на окрестные рестораны McDonald’s. Лу охотно согласился, однако братья даже не захотели заехать в главный офис компании или просто позвонить мне по телефону. Позже Лу подробно рассказал мне, куда он их возил и о чем они говорили по дороге.

Но главная причина моего стремления раз и навсегда порвать с братьями Макдоналдами — их нежелание поменять условия нашего соглашения, которые так сдерживали развитие компании. Братья при этом ссылались на неуступчивость своего юриста, с которым я всегда был на ножах. В общем, я захотел навсегда освободиться от их хватки.

Из разговоров, которые братья вели с Перлманом, я узнал, что их можно было убедить продать свой бизнес. У Мориса пошаливало здоровье, Дик беспокоился о брате и поговаривал об уходе на пенсию. Я хотел помочь им уйти, однако боялся представить, сколько бы мне это стоило. Мы с Гарри несколько раз собирались и обсуждали все «за» и «против» возможных сценариев и выбирали оптимальный. Наконец мы решили без обиняков залепить вопрос о цене прямо им в лоб без экивоков, потому что препирательства с их юристом лишь отнимут время. Как бы ни развивались события, мы все равно пришли бы к этому прямому вопросу.

Набравшись решимости, я позвонил Дику Макдоналду и попросил его назвать цену, он подумал пару дней и назвал цифру, от которой у меня упала челюсть, телефонная трубка и все остальное. Дик даже поинтересовался, что там у меня за шум, и я ответил, что это я только что выпрыгнул с 20-го этажа. Цена была 2,7 миллиона долларов!

«Мы бы хотели получить по миллиону чистыми, — пояснил Дик. — За эти деньги мы уступаем все права, торговую марку, ресторан в Сан-Бернардино, в общем, все. Мы считаем, что заслужили эти деньги за тридцать лет напряженной работы без выходных».

Как трогательно! Но почему-то слез жалости я выдавить из себя не смог.

Ситуация требовала определенных финансовых хлопот. Я попросил Гарри связаться с теми страховыми компаниями, которые дали нам полтора миллиона. Нам пришлось это сделать, потому что за ними какое-то время сохранялось право первого выбора заемщиков. Однако все эти компании сказали, что дать столь крупный заем они пока не в состоянии. Таким образом, нас постигли сразу три удара судьбы, и мы оказались на улице в ожидании Санта-Клауса с мешком денег.

Настроение у меня было отвратительное, я позвонил Джони и поведал о делах. Мне было бы гораздо легче, сказал я ей, если бы она была рядом со мной. Она отвечала, что еще ничего не решила. Черт бы все побрал!

Человека с деньгами Гарри нашел в Нью-Йорке. Его звали Джон Бристол, он работал финансовым советником Принстонского и Говардского университетов, Технологического института Карнеги, Фонда Форда — в целом его клиентами были 12 образовательных и благотворительных учреждений. Соглашение, которое мы с ним заключили, добавило еще одну головоломку в американское финансовое законодательство. Замысел, восхитивший Гарри до глубины души, был таким.

Группа Бристола (проходившая по нашим отчетам как «Двенадцать апостолов») дает нам 2,7 миллиона долларов наличными, а мы взамен платим ей 0,5 процента от валовой выручки всех ресторанов McDonald’s. Выплата денег разбивалась на три периода. В первый период мы должны платить 0,4 процента сразу, а 0,1 процента отсрочивался до третьего периода. Подсчет того, сколько от этих 0,4 пойдет на выплату процентов, производился на основе 6 процентов от 2,7 миллиона, остальные деньги шли на погашение основного долга. Первый период оканчивался выплатой основного долга. Второй период по длительности будет равен первому периоду, каким бы длинным он ни был. Во втором периоде мы должны выплачивать просто 0,5 процента от нашего валового дохода. В третьем периоде происходит отсроченная в первом периоде выплата 0,1 процента.

По нашим первоначальным расчетам, все выплаты завершались в 1991 году. За основу расчетов при этом брался торговый оборот 1961 года. В реальности получилось, что основной долг мы выплатили за шесть лет, а полностью рассчитались со всеми долгами за этот заем в 1972 году.

Это была исключительно успешная сделка. Все ее стороны были просто счастливы. «Двенадцать апостолов» заработали на ней почти 12 миллионов долларов. Сумма процентов кажется просто чудовищной, однако здесь стоит вспомнить, что прежде мы по-любому отдавали 0,5 процента братьям Макдоналдам. Наши общие издержки на проведение всей этой транзакции — порядка 14 миллионов — сущие гроши в сравнении с прибылью корпорации после того, как она перестала выплачивать 0,5 процента Маку и Дику Макдоналдам. Сегодня валовые продажи всех ресторанов сети превышают 3 миллиарда, и 0,5 процента от этой суммы означало бы ежегодную выплату 15 миллионов.

Братья Макдоналды благополучно ушли на пенсию, стали путешествовать по миру и заниматься своей недвижимостью в Палм-Спрингс. Через несколько лет Морис умер, а Дик вернулся в Нью-Гемпшир и женился на своей школьной любви — чудесной женщине по имени Дороти Френч, дочери манчестерского банкира. Ее первый муж умер, а Дик развелся со своей первой женой, так что союз новобрачных был счастливым. Говорили, что жизнь в браке смягчила всегдашнюю сварливость Дика, и он вспоминает наши с ним дела как «самые прекрасные деловые взаимоотношения из всех, которые у него были».

Я тоже был рад сделке, за исключением одной ее детали, которая застряла в горле, как рыбья кость. Дело в том, что в последнюю минуту братья Макдоналды захотели оставить за собой ресторан в Сан-Бернардино. От имени братьев рестораном должны были управлять их сотрудники. Вот проклятое жульничество! Мне позарез нужна была выручка от этого ресторана, так как он стоял на месте, лучше которого не было во всем штате. Узнав о требовании братьев, я завопил, как ужаленный. Но ничего поделать было нельзя: они решили, что ресторан остается за ними, и если я не соглашаюсь, они готовы свернуть всю сделку. Дело кончилось так: напротив их ресторана, который братья переименовали в The Big М, я открыл McDonald’s, и заведению братьев быстро пришел конец. Этот эпизод объясняет, почему я не испытываю ни малейшей благодарности братьям и не могу их простить. Они нарушили свое же обещание, скрепленное рукопожатием, и заставили меня, сжав зубы, вкалывать в поте лица, как галерный раб, сражаясь за каждый шажок по Калифорнии.

О, Калифорния! Меня вдохновляли перспективы этого места. Деловая и культурная волна покинула северо-восток США и двигалась к юго-западу, а с ней двигалось население. Я хотел, чтобы на гребне этой волны оказался и McDonald’s.

«Я думаю, что должен отправиться в Калифорнию и открыть там офис», — сказал я как-то раз А рту Триггу.

«Я знал еще одного человека с той же идеей, — ответил мой компаньон с напускным раздражением, проезжая по Мичиган-авеню. — Доктора посоветовали ему каждый вечер поливать голову пивом, и он вылечился».