Он сжал меня в искренних объятиях, настолько долгих, насколько я могла выдержать без того, чтобы не начать вальсировать. Потом подсел за наш длинный стол к остальным тангерос, с которыми сразу же и познакомился.

— Привет, Джим. А как бы мне подхватить это ваше танго?

— Танго не болезнь, чтобы его подхватывать, — ответил Джеймс, и все засмеялись. Так он пытался защитить меня от незнакомого наглеца. Но к концу вечера все были очарованы Терри. Особенно я.

Спустя неделю он уехал в Британию, и началась десятимесячная романтическая переписка, в которой строились планы на будущее и обсуждалась тема совместной жизни. Очевидно, судьба всегда хотела видеть нас вместе, еще с тех юных лет, когда я страдала от анорексии, а он — от прыщей.

В конце концов мы решили, что я перееду в Британию, пока не закончится срок его службы. И вот под взволнованными взглядами родителей и всезнающим оком Пьяццоллы, изображение которого по-прежнему висело на моей стене, я собрала несколько коробок с танцевальными туфлями, дисками и книгами. У меня была виза, билет в один конец и любовь всей жизни. Что еще нужно романтику? Да ничего. Nada más.

Снова настало время прощаться с друзьями в Окленде.

— Капка, если с твоим коммандос ничего не выйдет, знай, у тебя всегда тут есть танго, — Джеймс фыркнул, но смешок вышел грустным.

— Жду твоих армейских донесений, — сказал Джефф.

— Да здравствует Королева! — подмигнул мне Мурат, красавец-турок, новый владелец Limon.

— Вперед, тангера, — Ануш помахала кроваво-красными ногтями.

Нас с Терри не связывало ничего, кроме мечты, но мечты очень значимой.

К моменту встречи в аэропорту Хитроу мы не виделись десять месяцев. Меня шокировал вид заросшего парня в шортах хаки и «римских» сандалиях. «Боже правый, что я наделала», — мелькнула на секунду шальная мысль. Но пути назад не было. У меня была двухгодичная виза, а прошлая жизнь, упакованная в коробки, осталась в подвале родительского дома. А главное, я любила этого мужчину, который стоял посреди гудящей толпы и приветствовал меня, тихонько наигрывая на гитаре первые аккорды моей любимой «Малены».

«Малена поет танго, как никто другой…»

Я пыталась улыбаться сквозь слезы. Мы оба смеялись и плакали, чувствуя облегчение после долгих поисков чего-то и кого-то по свету. Никакой больше бандонеоновой тоски по Малене.

Терри предупреждал, что обитает в армейской казарме в глухомани. Там, в его комнатке военного компаунда, я разложила под подоконником танцевальные туфли, диски, книги. Терри тем временем полировал свои парадные башмаки, которые — во имя Ее Королевского Величества — всегда должны сиять. Цвели деревья, и в вечерней неге мы мечтали о будущем. А что же в настоящем?

В тот момент мы были самой счастливой парой в мире. Мы залезали на крышу офицерского клуба, построенного в английском стиле и выходящего на парадную площадь. Пели цикады, и луна на темно-синем небе казалась нарисованной, как старомодный кадр из фильма «День, когда ты меня полюбишь», где Карлос Гардель поет своей невесте, и лица их сияют от макияжа, а волосы, уложенные по моде 1920-х годов, — от бриллиантина.

Терри ставил «Мечтать и ничего больше».

— Как насчет потанцевать? — спрашивал он, лучезарно улыбаясь. Он всегда светился, а рядом с ним и я тоже.

— Но…

Разве он знал, как вальсировать? Да, знал, пусть и в своей «военизированной» манере, и мог вести хиро: раз-два-три, раз-два-три, хотя и не поспевал за музыкой. Оказывается, последние пару месяцев каждые выходные его друзья ходили в пабы или «по бабам», а он ездил в Кембридж, где брал уроки танго в зале старой пресвитерианской церкви. Оставаясь потом допоздна на милонгах, он вынужден был ночевать где-то в полях, в спальном мешке.

— Пока плохо получается, но мне хотелось тебя удивить. Не понимаю я этой музыки, почему все так мучительно грустно, но я хочу танцевать с тобой, так что готовься меня учить.

К сожалению, учитель из меня никудышный. Я всегда была ведомой, никогда не вела, а пытаться представить себя на мужском месте — все равно что перейти по ту сторону зеркала.

На другой стороне все по-иному. Мужчина поднимает левую руку. Он двигается вперед, в то время как женщина отступает, выполняя каминату или очо назад, — привет мускулинным основателям танца — и всегда партнер должен следить за местом действия, даже если это кровать, а не танцпол. Я понятия не имела, как подобное вытворять, и потому просто руководила, используя набор фраз «веди грудью», «слушай музыку», «взаимодействуй со мной», «нет, ногу не сюда», «спине больно от твоей руки», «вот так хорошо», «давай еще раз», «что значит, ты не можешь?».

— Матерь Божья! Как же мне выполнять все одновременно, и не свихнуться, — роптал ученик. А мне нечего было отвечать, кроме как: «Не думай, просто чувствуй». Совет неверный, так как для ведущего в танго анализировать — превыше всего. Увы, тот скучный компьютерный гений оказался прав! Если вы хотите научиться водить, прежде всего нужны организованные мозги.

Естественно, танго — танец импровизационный, но мы здесь не о дискотеке говорим. А об импровизации, основанной на схеме шагов, — вспомните Оскара и его квадрат из четырех монеток на полу. Импровизации, которая после более века соревновательных социальных танцев расширилась, как вселенная, и превратилась в космическую систему безграничной сложности и красоты. Каждый из нас, кто осмеливается войти в небесные врата танго, должен открыть это для себя. Дорогу от четырех монеток до Млечного пути мы все проходим в одиночестве, даже если вокруг люди и учит нас любимый человек.

Я пытаюсь объяснить все это Терри, но его военное мышление не воспринимает мои путаные метафоры. Пытаюсь вести его, иллюстрируя то, что иначе донести не удается, но все впустую.

(Пауза. В наши дни женщины, осваивающие мужскую партию, не редкость. Подобная мода зародилась в Европе и Северной Америке в 90-е годы XX века и путем культурного танго-обмена добралась обратно до Аргентины. Сейчас повсеместно проводятся практики только для женщин и на милонгах часто можно встретить пары из двух партнерш. Многие дамы учатся вести, потому что им не хватает танцев, или же они не хотят зависеть от мужской милости.

«Однополый» танец — какой в нем смысл и является ли он танго, спросите вы. Технически — да. Но с других точек зрения (если вы не гомосексуалист) это умопомрачительно скучно. По своему опыту скажу: танцевать с женщиной — неважно, насколько хорошо она ведет, — сродни репетиции. Можно поспорить: мол, разве кто-то не сказал однажды, что танго выше вопросов пола? Правильно.

На эту тему написано множество книг, некоторые из них даже хорошо написаны. И потому вместо ответа лишь спрошу: теперь вы понимаете, какую запутанную сеть мы плетем, когда танцуем?)

На самом деле я не хотела знать, что́ стоит за мужской партией. Иначе исчезло бы очарование. Я просто хочу, чтобы мужчина делал это, неважно, чего оно ему стоит.