Миссис Дэнфилд торопливо повела Элисию по широким мраморным ступеням, на ходу бросая через плечо указания служанкам. Элисия едва поспевала за проворной маленькой фигуркой. По галерее они перешли в другое крыло огромного дома и направились по широкому коридору в глубь здания. Мерцающий свет свечи в руке миссис Дэнфилд выхватывал из сумрака портреты предков Тривейна. Их характерные лица сурово взирали сверху вниз на две женские фигуры.

В конце коридора миссис Дэнфилд распахнула украшенную тонкой изящной резьбой двойную дверь. Войдя в комнату впереди Элисии, она зажгла высокие канделябры, и комната ожила.

Девушка с трепетом огляделась вокруг. Все в этой комнате было золотым, черным или темно-красным. Диванчик, обитый малиновым атласом в золотую полоску, черные с позолотой стулья с золотистыми бархатными подушками, черные лаковые китайские шкафчики и поставцы, но больше всего бросалась в глаза большая красная с черным шелковая ширма, затейливо разрисованная в китайском стиле. Огромный персидский ковер во весь пол оживлял комнату своим ярким многоцветьем.

— Как красиво! — только и смогла выговорить Элисия.

— Да уж, чудная комната, — откликнулась миссис Дэнфилд, очень довольная ее восхищением. — Это цвета Тривейнов: золото — символ славы, красный — крови, а черный — мщения. Они были свирепым народом, эти первые Тривейны.

Элисия содрогнулась, подумав, что такими они и остались.

— Вот и ваша комната, миледи, — Дэни указала на одну золоченую дверь, — а эта — его светлости.

Две эти двери были разделены высокой горкой, в которой были выставлены хрупкие китайские вазы изысканного рисунка и чудесные нефритовые фигурки.

Миссис Дэнфилд открыла дверь в новую комнату Элисии и зажгла там светильники. Элисия последовала за домоправительницей. Взгляд девушки сразу приковало необъятных размеров ложе с балдахином и темно-красным бархатным пологом. Она вспомнила свою узкую жесткую кровать у тети Агаты с ее выцветшим синим одеялом. По сравнению с той эта выглядела по-королевски.

— А теперь, дорогая, не хотите ли принять чудесную горячую ванну? Она поможет вам прийти в себя после долгой дороги, — предложила миссис Дэнфилд, заботливо снимая с плеч девушки плащ и вешая его в величественный гардероб с бесчисленными дверками и выдвижными ящиками для всевозможных дамских вещей и вещиц.

— Ваша горничная, вероятно, приедет попозже? — поинтересовалась домоправительница, удивляясь странным привычкам леди Тривейн, которая пустилась в дальний путь без служанки, имея лишь небольшую плетеную корзинку.

— У меня нет горничной, миссис Дэнфилд, — храбро ответила Элисия, ожидая, что домоправительница ужаснется, и была удивлена, когда та удовлетворенно кивнула.

— Ну и хорошо, потому что у меня здесь есть много сообразительных девушек, которые смогут стать хорошими служанками вашей светлости. Они гораздо лучше этих лондонских пустышек. — И она презрительно вздернула подбородок. — Те сбегут, не успеете оглянуться, без всякого предупреждения… Так что не волнуйтесь, мы вам подыщем самую лучшую. А ваша одежда? — Она с сомнением посмотрела на корзинку Элисии и ее убогое, поношенное платье. — Она наверное, следует в отдельном экипаже?

— Нет, все мои пожитки перед вами, — негромко ответила Элисия, гордо подняв голову. — Я сирота. Но по крайней мере никто не сможет упрекнуть лорда Тривейна, что он женился на мне из-за моего состояния. Совсем наоборот, скорее меня назовут искательницей богатства.

— Ну-ну, никто в здравом уме не поверит в это, видя вашу красоту и ваши повадки истинной леди. Да любой, глянув на вас, поймет, почему лорд Алекс на вас женился! — отвечала Дэни с материнской улыбкой, и сердце старушки преисполнилось сочувствия к этой отважной юной девушке, так гордо стоявшей перед ней. — Не забивайте этой чепухой свою хорошенькую головку.

— Благодарю, миссис Дэнфилд, — смиренно сказала Элисия с полными слез глазами от первых добрых слов за все последние годы.

— И зовите меня Дэни, как лорд Алекс. Не надо никаких этих миссис Дэнфилд. — Экономка нерешительно помолчала. — Мне будет это очень приятно, ваша светлость.

— Еще раз спасибо, Дэни. Я почту это за честь. — И робко прибавила: — Если можно, зовите меня Элисия.

Дэни вспыхнула от удовольствия при таком комплименте и поспешила к двери. На пороге она обернулась и, тряхнув серебряной головой, сказала:

— Просто не знаю, как ему удается раз за разом выигрывать лучший приз. Хоть я и люблю лорда Алекса, но, по-моему, он добыл себе жену, которая слишком для него хороша. Вы будете ангелом в пару этому демону. Господь спаси и сохрани нас. — Закончив пророческим тоном свою тираду, она удалилась, чтобы вернуться к своим хлопотам.

Улыбнувшись нежданной похвале, Элисия обошла свою комнату, разглядывая каждый уголок. Она так волновалась, боясь входить в огромный дом лорда Тривейна со всеми домочадцами, представляя себе их нежелание принять незваную новую хозяйку, их возможную неприязнь, и внезапно обрела друга. Она не сомневалась в честности и доброте Дэни. У Элисии словно гора свалилась с плеч.

Девушка оглядела еще раз свою красную с золотом комнату. Здесь не было и следа черного. Около стены стоял золоченый туалетный столик, перед окном с темно-красными гардинами находился золотистый диван с атласными подушками и спинкой в форме раковины. Письменный стол на тонких гнутых ножках и несколько изящных стульев и восьмиугольных столиков красного дерева дополняли убранство. Великолепный камин белого мрамора был украшен золотой инкрустацией.

Дверь в боковой стене была полуоткрыта. Элисия отворила ее пошире и увидела спальню, но убранную в золотых и черных тонах, поистине мужскую. Глаза ее скользнули по длинным золотым занавесям, широкой кровати с балдахином на четырех витых столбах, черному лаковому комоду, огромному черному с золотыми цветами ковру на полу. Он был почти полным двойником ее ковра, только в ее будуаре узор был красно-золотым. Египетская софа, обитая черной кожей, располагалась перед камином черного мрамора с золотыми прожилками. В открытых дверцах шкафа Элисия увидела ряды бархатных и атласных сюртуков и камзолов, а также многоярусный плащ, в котором лорд Тривейн путешествовал. Она быстро закрыла соединяющую спальни дверь, обратив внимание на то, что в ней нет замка.

Тем временем у нее перед камином таинственно появилась вычурная ванна, которую старательно наполняли, таская ведра с горячей водой, две молоденькие служанки. Они робко поглядывали на Элисию. Закончив, они удалились, и Элисия с блаженным вздохом погрузилась в воду. Она наслаждалась запахом душистого французского мыла. Вытянув вверх стройную ногу, она намылила бедро, а затем, набрав пригоршни воды, стала обливать себя так, чтобы струйки сливались водопадом по всей длине ноги, унося с собой веселую пену. Усевшись в воде и намылив плечи и грудь, она вдруг почувствовала ароматный дымок сигары, тот самый запах, который исходил от лорда Тривейна в карете. Ноздри ее нервно затрепетали, она испуганно обернулась и увидела, что общая дверь закрылась. Сколько времени он так стоял, молча наблюдая за ее купанием? Элисия была растеряна и смущена. Быстро поднявшись из ванны, она завернулась в согретое полотенце и стала энергично вытираться. Затем она облачилась в ночную рубашку с кружевами, которую приготовила ей Дэни. Тончайшее полотно было мягким на ощупь и нежно льнуло к коже. Элисию обуяло женское любопытство: кому принадлежала эта роскошная вещь?