– Вы все правильно сделали, – кивнул генерал. – Да, подготовьте представление. Князь рассказал, как его разоружили?

– Да я и спрашивать не стал. У него все лицо совершенно разбито.

– О!

– Просто в записке для лазарета написал о ближнем бое и застенчивости, дескать, участвовал, получил травмы и сразу не обратился. А затем разыскал его извозчика и с интересом послушал увлекательную историю.

– Только кратко, пожалуйста, – перебил его генерал.

– Князь в своей манере решил поломаться. Максим же не стал с ним церемониться и снес его словно локомотив. Пары минут не прошло, как все было решено и автомобили двигались дальше. Пролетка князя была вышвырнута с дороги, а он сам пытался остановить кровь, идущую из сломанного носа. Извозчик вообще подумал, что князю конец пришел, когда увидел, с каким взглядом к ним подходил этот поручик.

– К врачам Максим не обращался?

– Его видели у лазарета, но он постоял несколько минут и ушел. Сами знаете, сколько там раненых. Полагаю, постеснялся. Он-то на вид вполне здоров.

– Здоров? Ну да. Здоровый такой, вооруженный до зубов, опытный и совершенно контуженый офицер, – медленно произнес генерал. – Какая прелесть! Кто же он такой? У вас есть хоть какие-нибудь предполо-жения?

– Я не знаю, ваше высокопревосходительство, – поджав губы, сказал адъютант. – Считаю, что он явно не из нашего корпуса. Как он оказался в той траншее – неясно. Форма уставная, но определить принадлежность к полку невозможно из-за потрепанности. Документов нет. Имени нет. Неизвестно даже, его ли это китель. Хотя сидит очень хорошо и явно из дорогой ткани. Достоверно можно сказать только то, что у него отличное образование и боевой опыт. Андрей Петрович это также подчеркивал особенно…

– Вот и ладно, вот и хорошо, – после долгой паузы произнес Леонид Константинович, вставая. – Подготовьте подробный отчет в штабы армии и фронта.

– Написать как есть?

– Да. А Ренненкампфу к этому добавьте еще и рапорт, поданный Максимом Федоровичем, включая представления к наградам и заявления добровольцев. Пускай сам с этим разбирается. Судя по тому, что вы описали, он оставил нам лишние автомобили, которые его сковывали. Слил с них бензин, запасаясь топливом. Значит, скорее всего, отправился в рейд по тылам. И, судя по посланной Ренненкампфу телеграмме, выйти от планирует в полосе 1-й армии. Поняли?

– Так точно, ваше высокопревосходительство! Ясно понял.

– И не затягивайте. Дело крайне важное. Как будет готово – шлите курьеров на автомобилях. Чтобы как можно скорее все вышло. От этого контуженого можно ожидать чего угодно. Все. Ступайте.

29 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Ночь была длинной и нервной.

Автоколонна смогла по темноте пройти около ста двадцати километров[9]. Забитые дороги с людьми и обозами остались далеко позади. Здесь уже был мир и покой, никак не тронутый войной. Фактически отряд Максима Федоровича смог за ночь рывком зайти не просто в тыл 8-й армии Кайзеровской Германии, но и намного дальше. Ведь Восточная Пруссия в сущности очень маленькая…

Раннее утро в пригородах Мариенбурга встретило туманом. Того самого Мариенбурга, где находился гигантский замок рыцарей Тевтонского ордена. Их старинная, средневековая штаб-квартира. Но Максима, впрочем, это мало интересовало. Туман был на руку отряду, который легко проскочил этот город, стремясь как можно скорее добраться до Дирхау.

В этот раз Максим решил действовать с размахом и маневром. Благо что была возможность чуть-чуть передохнуть и подготовиться.

Упомянутый Дирхау был славен тем, что в середине XIX века в нем возвели пару мостов, стоящих рядом. Один железнодорожный, а второй – для подвод, всадников и пешего хода. С тех пор городок стал бурно развиваться, превратившись в ключевой транспортный узел, связывающий Берлин и Кенигсберг. Ну то есть Германию и Восточную Пруссию. Во всяком случае, на севере.

Сто двадцать километров, которые за десять часов по темноте махнул отряд Максима, оказалось невероятно много. Для местных. Любые воинские соединения в те дни такое расстояние преодолевали за три-четыре дня форсированных маршей или шесть-семь обычных. Так что для аборигенов Дирхау пока еще был глубоким тылом. Этакое тихое и спокойное местечко.

Хуже того. На дворе было начало Первой мировой войны – благословенные дни для всякого рода диверсий и пакостей на коммуникациях. Люди просто не привыкли к ним. Поэтому и охрана столь важного стратегического объекта отсутствовала напрочь. Вообще. Как категория. Только обходчики да смотрители.

Конечно, в городе наверняка имелись какие-нибудь воинские части. И, скорее всего, значительные. Но, к великой радости поручика, Дирхау находился на левом берегу Вислы, то есть с запада.

Этим он и решил воспользоваться…

И вот сквозь стремительно слабеющий туман проступил силуэт пары мостов. Они стояли бок о бок, разделяясь узкой полосой в несколько десятков метров.

При такой видимости вряд ли кто-то выпустит локомотив, опасаясь столкновения. Ну, мало ли? Подвода какая попытается переправиться через пути или еще чего. А жаль. Пустить поезд под откос было бы предпочтительнее. Но выбирать не приходилось.

Увы, пушки для расстрела этого инженерного сооружения у него не было. К его огромному сожалению. Сейчас бы «трехдюймовка» очень подошла. Ее огромная начальная скорость снарядов и слишком высокая настильность боя позволили бы легко и просто расстрелять кирпичные опоры моста. Прямой наводкой. Но пушки не было. Зато имелись снаряды.

Откуда? Так не секрет.

Еще вечером на железнодорожном узле в городе Млава отряд наткнулся на дивную картину. Прямо под открытым небом лежали штабели ящиков со снарядами и патронами. Как пояснил поручик, охранявший все это богатство, эшелон разгрузили и отогнали. А забрать и развести по войскам боеприпасы не успели. Подводы он уже вторые сутки ждал. Ведь общее отступление корпуса потребовало все доступные транспортные средства.

– Вы не против, если я у вас несколько ящиков со снарядами прихвачу? Я как раз на передовую еду. Заброшу кому-нибудь на батарею. Уверен, что артиллеристы только спасибо скажут.

– Конечно! Берите! Я только рад буду, – вполне искренне улыбнулся поручик. – Только вот бумагу нужно справить.

– Лев Евгеньевич, – обратился Максим к стоящему подле него Хоботову. – Будьте любезны.

– Да, да, – кивнул прапорщик. – Конечно. – И принялся заполнять формуляр, поданный начальником охраны этого временного склада.