Санька оторопело наблюдала, как муж развил бурную деятельность: помог ей надеть спортивный костюм и кроссовки, а пока жена причесывалась, проконсультировался с Санькиным лечащим врачом Петром Владимировичем. Тот посоветовал хорошего педиатра. И Саньке удалось даже дозвониться и уговорить доктора приехать к ребенку. А пока с мигалкой неслись по московским улицам, она прижималась к мужу и старалась не разреветься от бессилия.

«Толку от меня мало, — мысленно сокрушалась она. — Зато рядом с Лешиком. Сережка молодец, хоть спорить не стал. Конечно, сейчас умчит к себе в контору. Не генеральское это дело — детей выхаживать», — охнула Александра, понимая, что вышла замуж не за офисного клерка.

«Сами справимся», — внутренне напряглась она, даже не представляя, что Сергей поднимется вместе с ней в квартиру.

— Ждите, — рыкнул он проштрафившимся подчиненным. — Можете пока за вазелином в аптеку сбегать.

— Все ты со своими хачапури, — пробурчал один из бойцов, как только генерал с женой вышли из машины. — Теперь Бек стружку по самые яйца снимет…

— Жрать захотелось, — поморщился другой. — Кто ж знал, что он в подворотню нырнет.

— Обидно, от самого дома вели и в последний момент не справились.

— Завтра в мечети возьмем, — отмахнулся собеседник. — А ты заметил, какая у шефа жена красотка? Молодая. И чего за старпера замуж пошла?

— Деньги, — скорчил гримасу другой. — Я таких роскошных баб в жизни никогда не встречал. Только в кино.

— Бледная какая-то…

— Так говорили пацаны, что болеет. Интересно чем? На беременную вроде не похожа.

— За собой следи, акушер, — прыснул второй, кивая на открывшуюся дверь подъезда и суровую физиономию шефа, стремительно шагающего к машине. — Сейчас нам с тобой пропишут слабительного и мочегонного!

Реза гордился своей интуицией и в последние дни чувствовал, будто что-то упускает из виду. Даже на обратном пути от дома невесты поворачивался несколько раз. Проверял, нет ли хвоста. Все мерещились какие-то машины, следующие по пятам.

— Как тебе внучка Джамиля? — поинтересовался Юсуп, друг детства и правая рука. — Вроде, она похожа…

— Ничего общего, — пробурчал Реза. — Молодая, красивая, но слишком дерзкая. Придется учить смирению.

— Да она за ужином даже слова не сказала. Я уже подумал, что немая.

— Своенравная девка, — отмахнулся Реза. — Взгляд дерзкий. Женщина так смотреть не должна. Но мой дед учил своих жен плеткой. Мигом становятся шелковыми. И эту придется первое время часто пороть. Пока вся дурь выветрится, или как понесет.

— С собой заберешь в Лозанну?

— Почему нет? — пожал плечами Реза и нахмурившись велел: — Около кованых ворот останови. Я за квартал выйду, чтобы никого к своему дому не навести. Тревожно мне как-то. Как в день угона самолета. Будто на душе кошки нагадили.

— Не заблудишься? — предусмотрительно осведомился Юсуп. — Тут в старой части города улицы кривые, много тупиков.

— Нет, — мотнул головой Реза. — Я на прошлой неделе, сразу как приехал, экскурсовода нанял. Так он, дурак, мне все проходные дворы показал и по секрету сообщил коды от калиток. Поэтому, если за нами все-таки увязался хвост, есть шанс уйти.

— Да, — кивнул Юсуп. — Только ты один продумываешь никому не нужные мелочи.

— Завтра свадьба, — скривился Реза. — Хочу придавить подушку пораньше. Сразу после молитвы. А завтра в это же время рядом со мной будет лежать Кристина и греть мои старые кости, — хохотнул он.

— Имя не мусульманское, — процедил Юсуп. — Как поступить думаешь?

— Нареку другим. И всем запрещу называть ее Кристиной, — пробурчал Реза и, выскочив из автомобиля, поспешил к воротам. Встал в тени арки, а потом быстро нырнул внутрь, набрав правильный код. Благо особо запоминать не пришлось. Цифры нужных кнопок оказались более потертыми, чем остальные.

Уже из темноты подворотни Реза выглянул на улицу. Заметил, как остановилась серая прыткая Мазда и из нее выскочили двое парней. Один огляделся на улице, а другой ринулся к лавке с выпечкой.

— Не хвост, хвала Аллаху, — усмехнулся собственной подозрительности Реза. — Здесь Кирсанов дома, а потому ленив и расслаблен. А я в логове врага и нанесу удар, когда ты не ждешь, Бек.



Саньке, как только она вступила в квартиру, почудилось, что время остановилось. В детской захлебывался кашлем Лешик, около него хлопотала Лариса, и чуть в стороне охала тетя Валя.

«Только бы не ложный круп и не отек Квинке», — мысленно взмолилась Санька, наскоро кидая пуховик Кирсанову и стаскивая с себя кроссовки. Она бросилась к сыну и сама подивилась своему состоянию. Вот только еле ходила, держась за мужнину руку, а сейчас, ведомая материнским инстинктом и адреналином, понеслась к сыну. Лишь краем глаза она заметила, как Сергей смиренно повесил ее пуховик в шкаф и отбыл на службу чихвостить подчиненных, в центре Москвы упустивших известного террориста.

«Если Родина в опасности, значит, всем идти на фронт», — скорее прошипела, чем пропела Александра и мысленно заворчала на мужа: — Ты же в отпуске, Сергей Юрьевич! Ну что, без тебя не справятся? — фыркнула она, понимая, что неровен час, и сына придется везти в больницу. Александра припомнила, что, скорее всего, ключи от машины в ящике письменного стола, и при случае можно поехать самой или попросить Ларису. — И вроде не нужен Кирсанов дома. Но мог бы остаться, подержать сына за руку, отчебучить парочку фирменных шуточек. Так нет же, погнал гайки закручивать. Шуруповерт хренов», — мысленно ругнулась она, прикладывая ладонь ко лбу сына. Лешик горел.

— Температуру мерили? Сколько?

— Тридцать восемь и пять, — пробурчала Лариса. — Уксусом оботрем?

— Нет, — мотнула головой Санька. — Есть специальные детские свечки, сейчас поставим.

— Мам, я не хочу, — простонал Лешик. — Ну пожалуйста!

— Ну значит, будешь долго болеть и за собакой никуда не поедем, — нарочито серьезно заметила Александра. — Больным детям собак нельзя держать.

— Я поправлюсь, — пролепетал ребенок. — Ты меня только не ругай, мамочка! — прошептал он, давая поставить себе сначала градусник, а потом и свечку. И положив голову на колени матери, закашлялся.

— За что же тебя ругать, солнышко? — изумилась Санька, пшикнув сыну в горло аэрозоль, потом погладила по голове своего больного малыша и осведомилась строго: — Ты что-то натворил, Лешик?

— А я снег ел на улице. Бабушка Валя меня поругала.

— А тем, кто снег ест, им вообще собаки не положены, — усмехнулась Санька. — Как это тебя угораздило, сыночек?

— Я думал, он сладкий, как мороженое, — прошептал малыш и посмотрел так жалостливо, что у Александры защемило сердце.