Ей были нужны инструменты, так она всегда говорит.

На самом деле врет.

В кладовке полно инструментов, самых разных, на все случаи жизни. От молотка и отвертки до бензопилы и среднеразмерной наковальни. Рита любит делать покупки в строительном магазине. Она говорит, ее это расслабляет. Кто-то любит выбирать сумочки, мерить туфли дорогих брендов, а она получает удовольствие от разглядывания гвоздей, рубанков, складных портативных слесарных наборов, лопат новых моделей и прочих чудо-секаторов нового поколения. В доме есть все, чему позавидовал бы трудолюбивый слесарь, плотник, электрик или сантехник. Здоровенные мотки проволоки, катушки с веревками, цепи. Вроде бы еще я видел у нее на полке коробку от промышленного фена и сварочный аппарат. Трудно себе представить, для каких целей она собирает все это хозяйство.

В прихожей раздается грохот.

Рита разувается. Она стаскивает с себя сапоги и попутно жалуется на высокие цены. Сетует, почему даже самая примитивная обыкновенная лучковая пила стоит так дорого.

– Она что, из золота?

Рита ставит сумку, та ударяется об пол с тяжелым металлическим лязгом. По звуку можно судить о содержимом. Что-то крупное и объемное. Я почему-то сразу представляю дрель без упаковки или болгарку. Или гирю.

– Аркадий?

Она зовет, но Аркадий не отвечает.

– Ау-у. Аркадий? – повторяет Рита, но никто не отзывается.

Я молчу, Рита ждет, а Аркадий не отвечает. Да и не ответит. Он сейчас далеко. Он сейчас, можно сказать, спит.

Это часть моего плана.

Рита снова зовет Аркадия и садится возле пленницы. Она принюхивается. Как волчица, водит носом из стороны в сторону и что-то вынюхивает. Она тянет девушку за ногу.

– Где он?

В ответ девушка мотает головой и пожимает плечами.

– Отвечай!

Девушка молчит.

Рита смотрит на балкон, проверяет прихожую.

Она ходит по дому на цыпочках, ищет и рассуждает вслух. Она говорит, так-так, обувь на месте. Она несколько раз повторяет, что обувь на месте, и сама себе отвечает, что раз ботинки дома, это значит и Аркадий где-то в доме.

Она осматривает кухню, ищет в чулане. Она говорит, что сейчас найдет озорника.

– В прятки решил поиграть? А? – Рита вживается в роль, улыбается, хочет подыграть.

Она отдергивает занавеску в надежде застать врасплох прячущегося.

– Его там нет.

– О. Заговорила. Надо же.

– Он ушел. Я видела, как он выходил.

– Да? Босиком ушел? Ботинки на месте.

Девушка не отвечает.

У Риты настроение меняется за секунду, никогда не знаешь, к чему приведет лишнее сказанное слово. Лучше промолчать.

– Что у тебя с голосом? – Рита садится на край матраца и пристально рассматривает пленницу. – Заболела?

Она спрашивает, не простудилась ли ее жертва.

Рита хочет исключить случайную смерть. Она хочет в полной мере насладиться страданиями пленницы.

Девушка мотает головой и отодвигается на безопасное расстояние. Рита не отстает и подсаживается ближе.

– Тогда говори. Куда ушел?

– Не знаю, но его здесь нет.

Рита улыбается своей загадочной, хитрой улыбкой. Я хорошо знаю это выражение лица. Она так делает, когда задумает что-то нехорошее.

Рита возвращается к ботинкам. Пинает их.

– Неужели кроссовки напялил? Вот идиот. Я же запретила их надевать.

Рита идет на кухню, напоследок бросает хитрый взгляд на пленницу и уходит по коридору.

Крышки гремят о кастрюли, вода льется в раковине.

Судя по звуку, сейчас Рита достает с верхней полки тарелку. Чайник на плите. Вот отодвигается стул. А этот звук – Рита задергивает занавеску.

Я, сидя здесь, точно знаю, чем она там занята. Я, как летучая мышь, вижу через звуки.

Вот Рита идет к холодильнику. Ее ноги шлепают по липкому полу. Вот она достает недоеденный фалафель. А это пиканье – микроволновка сигналит, что закончила разогревать.

Запах отсюда не почувствовать, но готов поспорить, она собирается жевать свою тушеную траву с соевыми заменителями мяса.

Сейчас она поужинает и ляжет спать.

На кухне включается телевизор.

Какой-то боевик показывают. Слышны выстрелы, взрывы. Через каждое слово фак-фак.

Остается немного подождать. Час, может, два. Рита уйдет в свою комнату и уснет, мы тихонько проберемся к выходу. И свобода. Для девушки уж точно спасение. А если посчастливится, и Аркадий не запаникует, я тоже удеру.

Я слышу, как с характерным звуком выключается телевизор. Пульт занимает свое место на столе.

– Пойду, – говорит Рита как бы сама себе, но достаточно громко, чтобы было слышно во всем доме.

Она говорит и специально топает ногами, показывает, что уже идет.

– Приму ванну. Полежу.

Что?

После этой фразы у меня начинается паника. Какую еще ванну? У меня начинает кружиться голова. Что-то пошло не так. Холодный пот проступает, сердце, кажется, сейчас сломает пару ребер.

Рита прекрасно знает, что ванна грязная. В ней нельзя мыться, тем более лежать. Ванна даже не подключена. Только душ, но в это время напор маленький, лучше подождать до утра.

– Слышишь? Я мыться. – Теперь она точно обращается ко мне, я в этом не сомневаюсь.

Все. Конец.

Значит, она догадалась. Значит, мой план не сработал. И все из-за Аркадия. Слишком много времени пришлось потратить на проклятого труса.

Рита топает в коридоре.

Она заходит в комнату. Проходит мимо кресла, вдоль матраса. Подходит к стене, к которой прикована девушка.

– Помоюсь, потом с тобой решим, – говорит она и поддергивает пленницу за цепь.

Рита внимательно осматривает звенья, проверяет прочность.

Проверяет ошейник, дергает замок на нем. Она ничего не заподозрит. Все застегнуто на совесть, я лично дважды проверил. Рита еще раз дергает за цепь и удивленно приподнимает брови.

– Хм, надежно. Странно.

Она разворачивается и идет к ванной.

– Зачем мыться? Ты и так чистая, – говорит ей вдогонку испуганный женский голос.

Рита останавливается в дверях.

Она поднимает руку, и я вижу в ней ключи от ошейника. Она трясет связкой, как колокольчиком. Все трясет и трясет.

А я судорожно проверяю. Под покрывалом пусто. Просовываю руку под матрас, проверяю. Ключей нет…

Попался.