Все были в курсе этих различий, но никто не был готов поднять этот чувствительный вопрос, поскольку это могло бы поставить под угрозу сотрудничество, от которого зависела все еще окончательная победа союзников.

В Тегеране Рузвельт, который был очень рад, что никакого нового Пакта Гитлера-Сталина не было заключено, на самом деле нашел требования Сталина, разумными и умеренными. Кроме того, он был в восторге, что «дядюшка Джо» согласился с важной американской просьбой. Сталин обещал объявить войнау врагу Америки на Дальнем Востоке, Японии, вскоре пораженияе Германии188. Рузвельт был удовлетворен. Однако, когда весной 1945 года после поражения нацистов Сталин был готов сдержать свое обещание, преемник Рузвельта в Белом доме окажется далеко от восторга от перспективы отказа от славы – и преимущества – победы над Японией, как мы увидим ниже.

Что должно было случиться с границами освобожденных стран, Германии и всей Европы после войны, в теории должно было определяться по договорам, заключенным союзниками в Тегеране и в других местах. С другой стороны, многое зависело также от развития событий на фронтах, в частности от двух факторов. Во-первых, соответствующие военные успехи (и, возможно, неудачи) западных союзников и Красной армии в заключительной фазе войны могли создать определенную ситуацию «свершившегося факта», что в свою очередь могло повлиять как на толкование часто смутно сформулированных уже заключенных ранее соглашений, так и на детали возможных новых соглашений. Вторым важным фактором могли стать фактические обстоятельства освобождения, то есть то, как союзники будут вести себя в освобожденных странах и в Германии, создавая, таким образом, потенциально значимые прецеденты.

Что касается западных союзников, для них, совершенно очевидно, было важно, по крайней мере, достичь военных успехов, сравнимых с успехами Красной армии хотя бы в заключительной фазе войны, чтобы освободить как можно больше европейской территории и, если это вообще возможно, прибыть в Берлин до того, как туда войдут Советы. Однако из-за высадки американцев и англичан в Северной Африке в 1942 году у них не было никакого выбора, кроме как продолжать свою средиземноморскую стратегию, по крайней мере, на время. Следующим шагом, продиктованным этой стратегией, должна была стать переброска войск из Северной Африки в Сицилию и южную Италию, что и произошло летом 1943 года.

С другой стороны, теперь наконец были готовы планы открытия второго фронта в Франция, хотя этого было явно сделано для того, чтобы оказать полезную услугу Сталину. Советы, конечно, неизбежно извлекли бы выгоду от такой операции, которая наконец заставила бы вермахт перевести значительные силы с Восточного фронта в Западную Европы, но они больше не нуждались в этом облегчении так отчаянно, как всего лишь незадолго для этого. Второй фронт в Западной Европе, однако, становится все более и более важным для самих западных союзников. Они пришли к выводу, что с помощью средиземноморской стратегии они смогут достичь Германии слишком поздно для того, чтобы предотвратить занятие Берлина Советами без посторонней помощи, и, таким образом, чтобы предотвратить завоевание Советами лавров победителей и всех или большинства преимуществ победы над общим нацистским врагом. Только с помощью высадки в Западной Европе, которая, в отличие от Италии, не была отделена от Германии цепью гор, американские и британские войска могли по-прежнему надеяться на успех в конкуренции с Красной армией в необъявленной гонке на Берлин. В меморандуме Рузвельту и другим лидерам союзников американский генерал военно-воздушных сил Генри Арнольд предупреждал весной 1943 года, что второй фронт надо будет открывать в ближайшее время, поскольку в противном случае «может случиться так, что мы все еще будем обсуждать [высадку во Франции], а русские [в это время] уже будут подступать к Берлину»189.

Тем не менее пройдет еще значительное время до осуществления требуемой высадки, пока военная техника не сможет быть переброшена в Англию со средиземноморского военного театра, где она все еще была по-прежнему необходима для операций в Италии летом 1943 года. Только весной 1944 года западные союзники наконец-то совершать прыжок через Ла-Манш, прыжок, который войдет в историю как операция «Оверлорд». В то же время западные союзники также получили определенные преимущества от своего присутствия в районе Средиземного моря. В то время как Красная армия продолжала бороться с германскими нацистами в своей стране, американцы и англичане получили возможность вывести Италию из войны. Таким образом, на их долю выпадала честь – но и ответственность – стать первыми, кто уничтожит фашистский режим и восстанивит демократию в европейской стране, причем стране большой и важной. К сожалению, нельзя сказать, что в этом отношении западные союзники проделали замечательную работу. С военной точки зрения итальянская кампания вряд ли может считаться успешной: после того, как итальянцы сами выбросили белый флаг, не смирившиеся с этим немцы смогли оказать эффективное сопротивление относительно малыми силами до самого конца войны, так что не было никакой надежды на продвижение союзников из Италии на далекий Берлин. Но гораздо более важным был тот факт, что союзники напортачили в политическом отношении. Взятый ими курс действий во время освобождения Италии привел к дополнительной напряженности в оношениях с советским партнером и создал роковой прецедент, который затем будет преследовать Вашингтон и Лондон, когда Сталин позже последует их примеру в странах Восточной Европы, освобожденных Советами. Жестокий и коррумпированный фашистский режим Муссолини был глубоко ненавистен большинству итальянцев, и они приветствовали его падение летом 1943 с облегчением и с энтузиазмом. У их освободителей, американцев и англичан, появилась возможность помочь итальянцам заменить фашистский режим Дуче демократической системой правления. (Кстати, канадские войска сыграли важную роль в итальянской кампании, но Вашингтон и Лондон не привлекли Оттаву к политическому процессу принятия решений). В Италии в политическом и военном отношении действовало значительное по силам антифашистское движение Сопротивления. Это движение пользовалось широкой поддержкой среди населения и намеревалось взять на себя ведущую роль в восстановлении страны. Однако союзники отказались сотрудничать с этим антифашистским фронтом: он был «слишком левым» для них и не только потому, что важную роль в нем играли коммунисты. Было очевидно, что подавляющее большинство итальянских антифашистов выступало за радикальные социальные, политические и экономические реформы, в том числе за ликвидацию монархии. Говорят, что Черчилль в особенности был перепуган призраком таких радикальных реформ по ту сторону Альп, реформ, которые в глазах этого консервативного государственного деятеля представляли собой «большевизацию» Италии. Так что ни планы и пожелания самих итальянцев, ни заслуги и устремления их антифашистского движения не имели для союзников никакого веса. Вместо этого последние заключили сделку с офицерами и политиками, представлявшими традиционную итальянскую влиятельную элиту, такими, как монархия, армия, крупные землевладельцы, банкиры и промышленники и Ватикан. Похоже, союзников не беспокоило, что это была именно та элита, которая сделала возможным приход Муссолини к власти в 1922 году и что ей был очень выгоден его режим, за что эта элита и презиралась большинством итальянцев. Итальянские партизаны были разоружены в военном и нейтрализованы в политическом отношении, за исключением, конечно, находщихся в оккупированной немцами Северной Италии, где они были и оставались силой, с которой нельзя было не считаться. Маршалу Бадольо, бывшему коллаборантуМуссолини, на котором лежала ответственность за ужасные военные преступления в Эфиопии190 было позволено стать первым главой постфашистского правительства Италии. В освобожденной части Италии новая система подозрительно напоминала старую и поэтому отвергалась многими итальянцами как fascismo senza Mussolini, или «фашизм минус Муссолини»191.