И встретилась взглядом с озабоченными, но добрыми фиолетовыми омутами.

Он и сам сейчас был озабоченным, мягким и внимательным.

– Тина, послушай, пожалуйста. И попробуй понять. Ты ведь очень умная девушка. Я не говорю тебе полной правды, и не зря. Посмотри, стоило тебе узнать лишь маленькую часть этой правды, и ты уже готова бежать от меня, роняя туфельки и продавая квартиру. Да, мне нужно, чтоб в тебе проснулись чувства ко мне. Но я не собираюсь делать из тебя игрушку. Это все не ради развлечения! И пойми ты! Я сам не смогу остаться холодным и избалованным дельцом, как ты сказала. Уже не смогу. Это просто невозможно! Неужели так сложно в это поверить? Да мне на секунду расстаться с тобой сложно! Можешь это понять?

«Ну и ну…» – подумала я, растерянно глядя в его искреннее, красивое и мужественное лицо… которое вдруг начало таять и расплываться. Мои ноги стали ватными, я инстинктивно вцепилась в локоть Грегори. Меня закачало, как тонкое дерево на ветру.

– Тина! – услышала я его взволнованный голос, прежде чем ощутила, как меня поддерживают его руки.

И тут мир выключился, словно схлопнулось изображение на экране.

Грегор

Что же такое! Сказать, что меня всего перекосило внутри, когда Тина вдруг ослабла под моими руками, – это не сказать ничего. Меня просто вывернуло наизнанку, как будто это у меня закатились глаза, а мышцы потеряли силу.

Слабая, как котенок, она вцепилась в мой локоть, в затуманивающемся взоре мелькнул откровенный страх.

Я подхватил девушку в охапку, отчаянно преодолевая панику, и уложил на диван. Заблокировал дверь магией. Нам не нужны свидетели, ведь ее обморок явно имел магическую природу и был связан со мной.

Это просто разрывало сердце.

Это – и ее бледное, внезапно осунувшееся, беззащитное лицо, как и осознание того, что я, мое естество, моя магия, имеет на нее какое-то влияние.

Вот как. Хотел использовать девушку, а теперь сам рвусь на части, когда ей плохо. И еще ужаснее – не могу пережить, что плохо ей из-за меня.

Проклятие.

Да, проклятие. Все, что связано с ним, связывает мне руки и портит кровь. А мое холодное сердце подвергает испытаниям, слишком жарким для него.

Тина и не думала приходить в себя. Я мягко похлопал ее по щекам, помял виски. Кровь не вернулась в ее лицо.

Тогда тихонько коснулся ее поля магией, чтобы влить сил, вернуть сознание.

Ничего. Напротив, девушка побледнела еще больше.

Я до боли сжал кулаки. Думал лишь секунду.

– Эрми! – громко прошипел я.

Разумеется, мой постоянный спутник откликнулся сразу. Дверь в кабинку приоткрылась, и вошел Эрми, обретая видимые очертания прямо на глазах.

– Вы звали, сэр? – слегка склонив голову, спросил он и тут же бросил взгляд на Тину.

– Осмотри девушку, похоже, это по твоей части. Какой-то магический обморок, и от моей магии ей лишь хуже.

Эрми тихонько склонился над Тиной, положил руку ей на лоб.

Что же такое! Внутри меня саднило, даже когда ее касался Эрми – пожилой и безупречный слуга, которого она никогда не смогла бы воспринимать как мужчину.

– Что с ней, Эрми? Ты понимаешь? – спросил я сквозь зубы.

Эрми убрал руку и с сожалением поглядел на меня:

– Сэр, боюсь огорчить вас. Но есть лишь одна правдоподобная версия. Вы ведь немного воздействовали на Тину своей магией…

– Почти нет! – резко бросил я. – Даже ограничивал свой особый шарм.

– Я знаю, – спокойно кивнул Эрми. – Но вы накачали ее бодростью, успокаивали нервную систему. Что вы делали прямо перед обмороком?

– Всего лишь хотел снова успокоить ее, – честно ответил я.

Я ведь действительно почти не вмешивался. Лишь дарил ей спокойствие и бодрость, когда мое собственное сердце рвалось от ее страхов и тревог.

– Ясно, сэр. Это можно назвать аллергией. Организм девушки не усваивает вашу магию. Мою тоже не усвоит. У него защитная реакция на магию другого мира.

– Только на магию другого мира? – напряженно переспросил я.

– Да, – вздохнул Эрми. – Магию этого мира она усваивает нормально. Сэр… – камердинер немного помялся, – я боюсь, вам придется научиться обращаться с девушкой, не оказывая никакого магического воздействия.

– Я понимаю, – кивнул я. И отвернулся на пару мгновений, чтобы Эрми не видел мое выражение лица.

Нет, конечно, я не собирался влюблять в себя Тину насильно, магически. Это означало бы полный провал операции, ведь тогда она была бы со мной недобровольно. Но, выходит, я не могу использовать даже те мелкие преимущества, что давала мне магия.

Создать для нее душевный комфорт, снять стресс и напряжение… То, что ничего не стоит мне, но могло бы сделать мое общество приятнее для нее. Сделать меня источником положительных эмоций и надежности.

Более того! Мне хотелось давать все это Тине. Мне самому становилось плохо, когда я видел ее страхи и растерянность.

А так…

Больно.

Я усмехнулся. Что ж… Проклятие в очередной раз подловило меня. Связало руки.

Но еще посмотрим, кто кого.

Да, Эрми прав. Я должен научиться обращаться с девушкой правильно, не используя магических преимуществ. Как-то по-другому.

– Я правильно понимаю, что сейчас нам нужна магия этого мира, чтобы помочь Тине? – спросил я у Эрми.

Посмотрел на бледную, обессиленную Тину. Худенькая и так, сейчас она казалась совсем прозрачной, невероятно беззащитной.

Не удержался, приподнял ее голову, сел и положил себе на колени, мягко погладил посеревший доб.

– Да, сэр. Боюсь, человеческий врач здесь тоже будет бессилен. Ну и эти их примочки, нашатырь, кажется, называется, – подтвердил Эрми.

– Так что ты стоишь! – рявкнул я. – Вызови Андреаса – хороший маг из местных. И…

Я помолчал, услышать правду еще и об этом я опасался. Это добьет меня, если все окажется так, как я думаю.

– Да, сэр?

– И… Скажи, может быть, дело в печати, что я поставил на Тину?

– Нет, – отрицательно покачал головой камердинер. – Печать вы поставили своей сутью, своим естеством, а не магией. Ее естество хорошо совместимо с вашим, поэтому печать, напротив… Возможно, она позволила ей продержаться дольше, пока вы воздействовали на нее магией. Она не усваивает лишь иномирную магию и только.

Я незаметно облегченно вздохнул.

Хорошо. «Ее естество хорошо совместимо с вашим…» – от этой фразы внутри разлилось что-то золотое, приятное.

Да, если бы я узнал, что Тина не усваивает даже мою суть… Наверное, тогда у меня был бы лишь один выход. Вернее два.