Медленно убить девушку собой, а на это я бы уже не пошел. Либо отпустить ее и оставить себя проклятым навсегда.

Тина

Мне было даже хорошо. Помнился страх, что охватил меня, когда поняла, что умираю. Или теряю сознание. Я ведь ничего об этом не знала. В обморок падала один раз, в подростковом возрасте, по неизвестной причине. Врач тогда сказал, что во время полового развития это бывает, как-то гормоны влияют.

Но тогда все произошло очень быстро. Просто перед глазами выключили свет, а потом я очнулась и увидела над собой испуганное лицо отца.

Сейчас же, когда ноги вдруг неконтролируемо ослабели, а сама я словно потеряла связь с окружающим миром, успела ужаснуться.

Но приходила в себя плавно. Как будто просыпалась от долгого целительного сна. Так бывает – ты уже проснулся, но блаженная истома не желает отпускать сразу, и ты сам удерживаешь ее.

– Тина, как ты? – услышала я вдруг взволнованный низкий голос.

Кажется, я знаю этот голос. Был какой-то мужчина, который говорил так же…

Этот голос вырвал меня из ошметков истомы.

Я увидела над собой сразу два мужских лица. Одно – невероятно мужественное. Ах да, это обладатель того восхитительного баритона, Грегори… Кажется, в его руку я вцепилась, прежде чем упасть.

Второе лицо… Хоть убейте, не помню, как этого молодого мужчину зовут. Тоже весьма привлекательный. И я точно его уже видела.

Ладонь этого мужчины лежала у меня на лбу. Это было приятно, он словно вливал в меня искорки радостной бодрости.

Увидев, что я открыла глаза, мужчина убрал руку. А у меня словно что-то зажглось в памяти. Я вспомнила.

Темная поляна, Грегори, высокий и опасный, этот мужчина, приехавший с Эрми на машине. Ужин с Дартом, обида на него…

Что же, выходит, я потеряла сознание от стресса?

– Как ты, Тина? – повторил вопрос Грегори.

Его лицо выглядело по-настоящему озабоченным. И немного расстроенным. От этого он казался более живым. Даже каким-то родным.

– Наверное, неплохо, – ответила я, пытаясь приподняться с диванчика, на котором лежала.

К моему удивлению, помогать мне бросился сам Грегори. Поддержал за плечи, помог сесть. Это было очень приятно.

– Хорошо, – приобнимая меня, сказал он. – Андреас – неплохой врач. – Шеф сверкнул взглядом на того молодого мужчину. – Он помог нам.

Я отметила в его тоне раздражение, видимо, Дарту не нравилось, что врач тут Андреас, а не он сам.

Я посмотрела на Андреаса и искренне поблагодарила:

– Спасибо большое. Видимо, я переволновалась.

– Не стоит благодарности, – вежливо улыбнулся врач. – Но вам нужен покой. Сэр, возможно, девушке необходим выходной.

– Да, – словно через силу кивнул Грегори. – Тина, выпей это, – протянул он стакан с водой, взятый со стола, помог придержать его.

Надо же, каким заботливым может быть этот лорд.

Я выпила. Пить, оказывается, очень хотелось.

– Благодарю!

Грегори улыбнулся:

– Я рад, что тебе получше. Тина, если хочешь, я отвезу тебя домой. Завтра ты свободна от должностных обязанностей. Боюсь, мое общество не всегда полезно для твоего здоровья. – Горькая усмешка скривила его губы.

– Хорошо, – устало кивнула я. Домой на самом деле очень хотелось. Лечь спать и хоть на время забыть все, как запутанный сон. – Отвезите меня домой, я буду рада. Спасибо.

Я попробовала встать, но голова еще чуть-чуть кружилась.

В этот момент я вдруг утратила твердость под ногами. Вместо этого ощутила опору под коленями и под спиной, неведомая сила подняла меня в воздух.

Это Грегори Дарт взял меня на руки и понес к выходу из кабинки.

Дальше бесконечный вечер стал похож на сказку. Сэра Дарта словно подменили.

Он был не просто обходителен, а невероятно внимателен, успокаивающе надежен и больше не давил на меня.

Даже не играл.

Только серьезно и мягко оказывал любую помощь, которая могла потребоваться моему измученному организму и разуму.

Сам донес меня до машины. А я казалась себе маленьким невесомым котенком все то время, что ощущала под коленями его руки, и инстинктивно обнимала его широкие плечи.

Нет, ну дает! Его упругие шаги вниз по лестнице не выдавали никакого напряжения, словно нести меня для Грегори Дарта – все равно что приподнять мешочек весом один килограмм. Впрочем, кто их, магов, знает… Возможно, так и есть.

Но главная беда – мне никуда из этих рук деваться не хотелось. Как бы ни обижалась я на него перед своим обмороком, теперь чувствовала, что мои обвинения были… ну если не беспочвенны, то всяко преувеличены.

С чего я вообще взяла, что Грегори Дарт – гад? С чего это взял Ник?

Ну, Ник-то понятно, он мог злиться и ревновать. У него могут быть звериные собственнические инстинкты. Особенно если он считает меня своей истинной парой.

Но я-то? Почему-то с самого начала я любые слова Грегори трактовала в плохую сторону. Находила в них коварство, непростой умысел и желание меня использовать.

Но никогда не поверю, что если мужчина хочет просто использовать девушку, то он будет так бережно нести ее, словно она – его единственное сокровище, а ее маленький обморок подобен вселенскому потопу.

Ах… Я покраснела у него на руках. Чувствовать себя сокровищем Грегори, пусть призрачно, пусть ненадолго, было немыслимо приятно. Это словно открыть коробку и обнаружить в ней подарок, которого ждала всю свою жизнь.

Сейчас, когда его шея, пахнущая не дорогим парфюмом, а просто настоящим мужчиной, находилась в головокружительно опасной близости от меня, Грегори и вовсе казался тем сказочным принцем, что однажды спасает принцессу, а потом они живут долго и счастливо.

Ну или, по крайней мере, сказки мило врут, что они так живут. Ведь о том, как Золушка достала принца своим трудоголизмом, а принц замучил ее разгильдяйством, азартными играми и пьянством, сказки не рассказывают.

В общем, Грегори действительно просто отвез меня домой.

За то время, что мы ехали, не задавал лишних вопросов, ничего не требовал, не указывал. Просто рассказывал про ресторан, в котором мы столь неудачно побывали, про какие-то блюда средиземноморской кухни, про вина и шампанские. В общем, к моему удивлению, он просто развлекал меня, отвлекал от любых проблем, которые могли прийти мне в голову.

Сам проводил до квартиры, не пытался поцеловать в конце, вообще ничего не пытался. Лишь в лице его я видела неприкрытую заботу, а в глазах – горькую боль.

– Завтра ты свободна, Тина, отдохни, – пожелал шеф напоследок. – Андреас прав.