Без страха, без сомнений, ни одной секунды промедления, прыгает прямо ко мне, уходя глубоко под воду, с головой, но я ловлю, выдергивая ее вверх, на себя… к себе…

Вокруг нас темно, вода черная, почти чернильная без подсветки снизу, без падающего на нее лунного света.

Панорамные окна в пол пропустили бы блики, но все небо затянули тяжелые, низкие снеговые тучи. Белые крупные хлопья летят вниз непроглядной стеной, будто бы отгораживая нас от всего мира. Но красива совсем не природа за окном, а девушка, которую я крепко прижимаю к себе, поддерживая рукой за талию, не давая уйти под воду. Слава совсем не достает до дна, впрочем, как и я, но я в преимуществе, а ей остается только безоговорочно вверить себя мне.

Мокрые волосы облепили фарфоровое личико, на котором, сейчас, ярко горят угольками большие глаза, подведенные влажными ресницами и дрожащими крупными капельками на них, словно самоцветами. Нежные, хрупкие ключицы чуть выступают, притягивающие взгляд, подчеркнутые темной водой, ласкающей кожу, ее и мою, потому, что мы так близко…

Слава обхватывает меня ногами, пристраиваясь поудобнее и я теперь чувствую ее всю, целиком, мы почти единое целое. И если еще не догадывается она, то я-то точно знаю, где находится это изводящее меня «почти», я его уже касаюсь вставшим членом…

Обхватывает меня руками за шею, прижимаясь грудью, трется о мое тело сосками-пуговками и я откидываюсь вместе с ней назад, на спину так резко, что она ахает, околдованная миллионом брызг, падая на меня сверху.

Я легко держусь на воде, Слава плотно закрепилась на мне, но, на всякий случай, я продолжаю фиксировать ее попку руками, придерживая, оберегая. Отпускает ноги, распластываясь, накрывая меня своим телом, всматриваясь в мои глаза…

Темно, видны только искорки на воде, вспыхивающие то тут, то там, и ее лицо, так близко от моего.

Дышим почти в унисон…

— Задержи дыхание, — командую ей.

И, как только вижу, что глубоко вдохнула, ухожу под воду, привлекая ее к себе рукой, в темноту, до самого дна. Фиксируя голову ладонью, притягиваю к себе, прижимаясь к ее губам своими губами. Это не поцелуй… Припечатываю, грубо сжимаю, не давая открыть рот, ставлю точку в наших мучениях и, отталкиваясь ногами от дна бассейна, выныриваю вместе с ней на поверхность, хватая ртом воздух. И ее губы на моих губах, так близко, открытым ртом, касаясь, делают живительный вдох, алчно глотая мое дыхание.

— Сережа… — выдыхает мне в губы…

— Испугалась?

— Нет…

Сердце колотится о ребра, с силой, разбивая грудную клетку, растрескивая панцирь отчуждения изо льда, которым оно было скованно, сколько себя помню. Раскалывая его вдребезги, с болью, раня, но без сожаления, оставляя подтаявшие осколки внутри, расплавленные от горячего желания, омывая меня первыми каплями надежды.

Толкнувшись ногами, рассекая воду, подплыл к бортику бассейна, приподнимая и ссаживая на него свою девочку. Подтягиваясь на руках, забираюсь следом на скользкий от воды кафель. Темнота скрывает от меня ее практически полностью, подсовывая воображению лишь очертания совершенной фигуры, но я и с закрытыми глазами вижу ее безупречность…

Поднимаюсь на ноги, предлагая ей руку, помогая встать и веду в сторону душа.

Включая лейку, настраивая напор и температуру воды, поворачиваюсь к ней и провожу руками по ее плечам, от изящной, тонкой шеи и вниз, по предплечьям, до кистей рук, стирая, смывая с ее тела остатки хлора, переплетая наши пальцы, тянусь к ее приоткрытым губам…

Все тут же, в открытом помещении бассейна, омываемый чистыми теплыми струями воды сверху, притягиваю ее к себе ближе, жадно вдыхая ее выдох…

Капли воды разбиваются об пол, разбрызгиваясь во все стороны, подстраиваясь под ритм моего сердца, в унисон барабаня прямо по оголенным нервам. И, поддавшись порыву, я опускаюсь перед ней на колени, целуя живот, спускаясь ниже, языком проводя горячую дорожку вниз, без стеснения ныряя, обводя припухшие складочки. Она шумно выдыхает, с надрывом, стискивая руками мои плечи, впиваясь в них пальцами, но мне совсем не больно…

Подстегнутый реакцией я притягиваю ее еще ближе, за попку, к своему лицу, облизывая глубже, задевая клитор, и она вздрагивает, а меня, будто прошивает током насквозь, словно отголоском ее вибрации.

Хочу так, что сводит скулы!

Чувствуя терпкий вкус желания на своем языке, сатанею от ее стеснительности и несмелой попытки сдвинуть ноги…

Ее неопытность только разжигает огонь желания во мне, превращая тот в бушующий, беспощадный пожар, готовый сжечь теперь любое сопротивление до пепла. Облизываю снова, влажно, слегка всасывая клитор внутрь, но, сразу выпуская, обводя влажные складочки. И она хрипло стонет, чуть раздвигая ноги, разрешая, позволяя, впуская…

Ее капитуляция и мое безумное к ней влечение — ядерная смесь! Взрывоопасная, критическая, накаленная до предела, ведущая прямиком к взрыву наших эмоций…

И я готов сегодня на все, но не хочу торопиться, не здесь, не так…

Проходя языком по складочкам глубже, раскрываю их, проскальзывая, потираясь, заводя ее и себя, чувствуя, как с каждым моим толчком-щелчком по возбужденному клитору, она только сильнее впивается в мои плечи пальцами, царапая, забираясь глубоко под кожу…

Сжимая обеими руками ее ягодицы, стискивая, притягиваю еще ближе, к своим алчным губам, нетерпеливым, покалывающим от проходящих через нее обнаженных эмоций. Пью их, жадно, бесстыдно, влажно стирая языком, с безумием желания, с дикой похотью, до боли в перевозбужденном члене. Яйца давит так, что опускаю руку и пытаюсь снять наплыв напряжения, с силой оттягивая их, сжимая в кулаке. Но это помогает слабо, потому, что я слышу ее протяжный стон, поднимаю вверх глаза и вижу, что она смотрит вниз, на мою руку…

Не отводя глаз, еще раз бью языком по клитору, втягивая его внутрь горячего рта, посасывая, обводя, уже не отпуская. Ритмично, с силой, с всевозрастающим желанием, вплоть до ее мучительного, громкого стона…

* * *

— Сережа…

Оргазм накрыл, словно огромная, безудержная волна цунами!

Но мне было мало…

Внутри меня все болело от незаконченности, незавершенности, неправильности…

Мышцы сводило судорогой от желания почувствовать настоящую боль, глубоко внутри, которая оттянет на себя изводящий зуд похоти, съедающей меня целиком…

— Сережа…

И он понимает. Выключая воду, поднимая меня на руки, несет в сторону своей спальни.

Грубо бросая на кровать, накрывает меня своим телом, раздвигая ноги, устраиваясь между ними, делая нетерпеливый выпад, потираясь о мою влажность, легко проскальзывая чуть глубже, чем всегда…

И мне больно! Так больно от язвительной пустоты, что я приподнимаюсь и трусь о него, приглашая, разрешая… заставляя…

— Слава, прости меня…