– Выпусти меня, или я…

– Что, пнешь меня?

– Я не шучу!

– Минуту назад ты целовала меня так, будто жить без меня не можешь, а теперь хочешь ударить?

– Минуту назад ты не говорил без умолку и не принимал меня за мою сестру!

– Я никогда больше не ошибусь так глупо, – пообещал Броуди, наклоняясь к ее лицу. Он сильно растерялся, обнаружив ее в ванной, но теперь потрясение прошло и Броуди вдруг увидел себя со стороны.

Полностью одетый и насквозь промокший, Броуди лежал, прижимаясь к Мэдди, тоже мокрой, но совершенно голой. Он уткнулся лицом в ее теплую нежную шею и глубоко вдохнул одурманивающий аромат кожи.

– Поцелуй меня еще, черт бы тебя побрал, – потребовала Мэдди.

Несмотря на то что в прошлый раз она сама его поцеловала, Броуди решил, что сейчас не стоит заострять на этом внимание. Мэдди прильнула к нему, ее голос звучал хрипло от слез, появления которых они оба не ожидали.

Броуди не был глуп. Он понимал, что Мэдди снова пытается увести его в сторону, но, откровенно говоря, ему оставалось лишь признать свое поражение. Мэдди успешно справилась с задачей: ее отвлекающий маневр сработал. Ее губы приникли к его щеке, пока пальцы сражались с пуговицами на мокрой рубашке. Наконец, потеряв терпение, Мэдди резко дернула за ворот, и пуговицы отлетели.

– Я все-таки добьюсь своего, – прошептала она, снимая рубашку с его плеч. – Сначала поцелуи, а потом…

Броуди понравилось, как прозвучало это «потом». Он готов был отдаться этой дикой, необузданной жажде, овладевшей ими обоими. Слишком долго ждал он этой минуты, чтобы думать сейчас о последствиях. Мэдди не смогла расстегнуть «молнию» на его брюках, ее пальцы нетерпеливо потеребили застежку и скользнули под них. Броуди втянул живот и затаил дыхание, чувствуя, как громко стучит в груди сердце.

– Помоги мне, – попросила Мэдди.

– Я сделаю все, что ты захочешь.

– Скорее.

Только не это.

– А куда мы спешим? На пожар?

– Мне нравится без прелюдий.

Броуди знал наверняка: если ее рука задержится там, куда проникла, с этим проблем не будет. Но он не хотел торопиться. Нет. Он остановил бы время, чтобы запомнить все до мельчайших подробностей, а потом до конца своих дней предаваться фантазиям, вспоминая о них. Сжав руку Мэдди, он поднес ее к губам, пытаясь выиграть хотя бы минуту. Или две. Или час.

– Ты не торопишься, – заметила Мэдди.

При обычных обстоятельствах нетерпение женщины лишь подстегнуло бы Броуди, распалило еще больше. Но только не сейчас, не с Мэдди. Качнувшись вниз, он прижал ее к матрасу, приник губами к шее и лизнул – ему хотелось почувствовать вкус ее кожи. Потом настал черед подбородка, затем уха…

– Черт возьми, Броуди…

– Мм-м.

На вкус ушко оказалось восхитительным. Маленьким и нежным, с чертовски соблазнительными серебряными колечками.

Пальцы Мэдди зарылись ему в волосы, и Броуди едва не замурлыкал от удовольствия, но внезапно она больно дернула его за них.

– Поцелуй меня!

– Я целовал.

– Не так! Вот как надо! – Притянув к себе голову Броуди, она впилась в его губы. Ее язык скользнул глубоко в его рот, и Броуди накрыло ощущение неземного блаженства. А в следующий миг Мэдди обвила ногами его торс, будто желая убедиться, что он не сбежит.

Теперь Броуди не ушел бы ни за что на свете. Никогда.

Именно этого Мэдди и хотела. У нее вырвался стон наслаждения. Заставить Броуди не думать, не задавать вопросов, не пытаться командовать. Но еще сильнее Мэдди желала этого для себя. Она стремилась забыться, забыться хотя бы на несколько минут. Ей не терпелось прильнуть губами к его губам, почувствовать силу его объятий. Броуди был необходим ей как воздух. Потому что он был для нее всем. Мэдди скорее умерла бы, чем призналась в этом, но факт оставался фактом: в этом враждебном, обезумевшем мире Броуди был ее единственной опорой.

И если говорить откровенно, так было всегда.

Броуди умел целоваться. О боже, в самом деле умел. Мэдди так долго мечтала о нем, что, оказавшись наконец в его объятиях, едва не лишилась рассудка, а когда, оторвавшись от ее губ, Броуди тихо прошептал ее имя своим низким, хрипловатым, дьявольски сексуальным голосом, ей показалось, что сердце у нее вот-вот разорвется.

Желание захлестывало Мэдди все сильнее. Броуди снова поцеловал ее, и она издала невнятный стон. В его руках ее тело плавилось как воск. Мэдди отдала бы все, чтобы продлить это мгновение. Поставила бы на кон свое прошлое. Настоящее. Будущее. Даже свое сердце. Особенно последнее. Она знала, что сильно рискует, ведь сердце очень хрупкое. Но Мэдди уже ничто не могло бы остановить. Она чувствовала себя опустошенной, в ее душе поселились тревога и страх, а Броуди мог прогнать их, пусть и на несколько минут.

Броуди снова произнес ее имя. О как Мэдди нравился этот страстный шепот, в котором отчетливо слышалось то же дикое, безумное возбуждение, что охватывало и ее саму. Господи, как же давно ни одному мужчине не удавалось взволновать ее измученное сердце. Слишком давно.

Рука Мэдди скользнула по влажному животу Броуди вниз. На этот раз ей удалось схватиться за застежку на брюках и расстегнуть «молнию». В полумраке комнаты Мэдди встретила взгляд Броуди. В глазах его, темных от желания, разгорался огонь.

Теперь Мэдди знала. Знала наверняка. Что бы ни случилось потом, чем бы ни закончилась эта ночь, пути назад нет. Она позволит Броуди любить ее, и, что еще ужаснее, позволит себе любить его.

– Скорее!

Но он не послушал. Броуди прильнул губами к ее шее, слегка прикусив нежную кожу, и тело Мэдди изогнулось, словно ее дернули за ниточки.

– Я слишком долго мечтал об этом, чтобы торопиться, – проговорил Броуди. – Даже ради тебя.

– Ты мечтал об этом? – Погрузив пальцы в копну волос Броуди, Мэдди приподняла его голову и заглянула в глаза. – Тогда почему ты избегал меня на работе?

– Я не привык смешивать работу с удовольствием. – Ладонь Броуди легла на живот Мэдди. – Но сейчас мы не работаем…

Нет, они не работали, и Мэдди безропотно запрокинула голову, наслаждаясь прикосновениями его рук, жаром его искушенных губ, тяжестью его тела… о боже… его крепкого загорелого тела…

– Да, мы не на работе. – Ее глаза затмило желание. – Но если ты не поторопишься… – Она осеклась, когда губы Броуди скользнули к ее плечу, а после – к груди. – О господи…

Броуди прокладывал дорожку из поцелуев ко второй груди, и это заняло у него целую вечность. Мэдди сгорала от желания, а он даже не снял брюки. С каждой секундой ее сердце таяло словно глыба льда, и это пугало Мэдди.

– Ладно. Знаешь что? Ты слишком долго возишься. Забудь. Считай, что ничего не было. Дай мне встать.