Пожалуй, остановимся на этом, – сказала Анника. – В тот вечер Джамал впервые нашел в себе силы рассказать, что же такое произошло с его друзьями из «Мукто-Моны». Вероятно, именно общество Фарии придало ему смелости. То, что она вспоминает из той беседы, вполне согласуется с его дневниковыми записями. Прощаясь, Джамал оставил ей визитку, и Фария обещала перезвонить ему в ближайшее время. Но она так и не сделала этого. Джамал ждал и беспокоился. Он отыскал номер ее мобильного в Сети и отправил сообщение, потом еще и еще одно. Но она не отзывалась. Вместо этого позвонил какой-то мужчина и с угрозой в голосе велел Джамалу прекратить преследовать девушку. «Она презирает тебя, червяк», – прошипел мужчина. Джамал впал в отчаяние, но, оправившись от первого потрясения, решил навести в этом деле ясность. Он все еще не понимал, что отец и братья отняли у Фарии и компьютер, и телефон, что они давно контролируют ее электронную почту, читают приходящие на ее номер сообщения и держат ее в собственном доме как пленницу. Джамал не догадывался обо всем этом, но понимал, что что-то не так. Юноша обратился за помощью к имаму Фердоуси, который, как казалось, тоже переживал за Фарию. Вместе они решили обратиться в полицию, но там им, разумеется, объяснили, что для беспокойства нет оснований. Попытка имама проникнуть в квартиру Кази успехом не увенчалась. Джамал потерял голову от страха, когда вдруг…

– Что?

– Фария сама позвонила с другого номера и изъявила желание с ним встретиться. Джамал тогда жил в квартире на Уппландсгатан, которую ему помогло снять издательство «Нордстедс». Что именно произошло, до сих пор неизвестно. Мы знаем только, что бежать Фарие помог младший брат Халил и что она тут же отправилась на Уппландсгатан. Дальше все было как в кино: они любили друг друга день и ночь. Даже Фария, которая о многом умалчивает на допросах, подтверждает это. Молодые решили обратиться за помощью в полицию и шведский ПЕН-клуб. Но потом… потом произошло нечто страшное. Фария захотела проститься с младшим братом, она ведь доверяла ему, и назначила ему встречу в кафе на Нурра-Банторгет. Она отправилась туда в голубой куртке Джамала, надвинув капюшон на лоб, черных резиновых сапогах и джинсах. Обратно она так и не вернулась.

– Думаешь, они ее подстерегли?

– Уверена, что так, и тому есть несколько свидетелей. И все же я не верю, что Халил обманул ее, и в этом Лисбет со мной согласна. Мы полагаем, что старшие братья все время держали Фарию на мушке. В тот день они поджидали ее в красной «Хонде Сивик» на Барнхюсгатан, в мгновение ока затащили в машину и отвезли в Сиклу. Есть основания полагать, что далее они намеревались отправить ее обратно в Дакку. Последнее было бы для них довольно проблематично. Каким образом они смогли бы удержать ее в аэропорту до вылета? Накачать таблетками?

– И тогда они решили, что она должна написать письмо.

– Все верно. Только, знаешь, это письмо лично у меня доверия не вызывает. Почерк точно ее, но… каждое слово буквально кричит о том, что оно написано под диктовку отца и братьев. Однако ей все же удалось вставить в текст кое-что от себя. Фария пишет: «Я всегда повторяла и буду повторять, что никогда не любила тебя». Вне сомнения, это зашифрованное приветствие. Джамал пишет в дневнике, что они объяснялись друг другу в любви каждое утро.

– Джамал должен был забить тревогу сразу после того, как она не вернулась домой.

– Именно это он и сделал, но полицейские показали себя полными идиотами. Двое из них отправились в Сиклу, но после того как отец Фарии заверил их, что все хорошо, не считая того, что его дочь подхватила грипп, вернулись обратно. Джамал не сдавался. Он звонил куда можно и куда нельзя, и мужчины Кази поняли, что нужно торопиться.

– Звучит угрожающе, – заметил Микаэль.

Анника кивнула.

– Девятого октября, – так пишет Джамал в дневнике, который нашли после его смерти, – он проснулся «с ощущением смерти в теле». Именно благодаря этим словам полиция истолковала эту его запись как предсмертную записку. Но я не согласна. Это выражение вполне в его стиле. Джамал был разбит, это верно. Он не мог ни спать, ни думать, ни твердо держаться на ногах. Но между строк читалось его намерение продолжать борьбу и вернуть себе все, что он потерял, – при всем его отчаянии. «Где сейчас Фария? – спрашивал он. – Не били ли они ее?» Джамал нигде не упоминает о письме Фарии, хотя оно лежало у него на кухонном столе. Вероятно, он не придал ему никакого значения. Нам известно, что молодой человек пытался связаться с Фердоуси, который в это время находился на конференции в Лондоне. Он звонил Фредрику Лодалю, доценту биологии из Стокгольма, с которым дружил. Как-то вечером Джамал приехал к нему домой на Хорнбрюксгатан, где Лодаль жил с женой и двумя детьми. Дети уже спали. Когда легла жена, Лодаль начал нервничать. Он очень сочувствовал Джамалу, но завтра был обыкновенный рабочий день, а спать ему оставалось все меньше. Кроме того, Джамал повторялся, – как это обычно делают люди, когда волнуются. В конце концов около полуночи Фредрик попросил его уйти, пообещав завтра же связаться с полицией и юристом по проблемам женщин. По дороге в метро Джамал еще набирал номер Класа Фрёберга, приятеля по ПЕН-клубу, но не дозвонился. В семнадцать минут первого он вошел в метро. Это было в ночь на вторник десятого октября. Шел дождь, дул сильный ветер.

– То есть народу на улице было немного?

– На перроне стояла только одна женщина, библиотекарша. Камера слежения зафиксировала момент, когда Джамал проходил мимо нее. Выглядел он совершенно подавленным, что неудивительно. Он ведь почти не спал с тех пор, как пропала Фария. Тем не менее, Микаэль… он не мог ее предать, бросить именно в тот момент, когда был нужен ей больше всего. Одна из камер слежения на перроне оказалась сломана – уж и не знаю, была ли это случайность или чей-то злой умысел. Но вряд ли было случайностью, что именно в тот момент, когда из туннеля выкатил поезд и Джамал рухнул на рельсы, к библиотекарше обратился некий молодой человек. Таким образом, женщина не видела, что именно произошло. Она так и не могла нам сказать, упал ли Джамал на рельсы сам или его столкнули. А лицо молодого человека, который заговорил с ней в такой неподходящий момент, разглядеть не представляется возможным.

– А что говорит машинист поезда метро?

– Его зовут Стефан Робертссон, и его показания стали главным подтверждением версии самоубийства. Робертссон как будто не сомневается в том, что Джамал прыгнул сам. Но нельзя забывать, что он был в шоке. Кроме того, подозреваю, что здесь сыграли роль наводящие вопросы следователя. «Каким образом это произошло?» – полицейские просто не видели других вариантов развития событий. На первом допросе – прежде чем Робертссон успел сформулировать для себя более логичную историю – он говорил, что Джамал сильно размахивал руками, так что казалось, будто рук у него больше, чем должно быть у нормального человека. Но потом он такого ни разу не повторял. Более того, чем больше проходило времени, тем больше прояснялась сохранившаяся в его памяти картина. Странно, не так ли?

– А охранник на перроне был? Он-то не мог не заметить злоумышленника?