Вскоре, 11 июля, в лагерь под Азовом прибыли долгожданные цесарские (австрийские) артиллеристы и инженеры. Свое опоздание они объяснили тем, что не рассчитывали на столь раннее появление русских войск под стенами Азова и поэтому ехали не спеша: путь от Вены до Смоленска они преодолели за три месяца, две недели им понадобилось, чтобы добраться от Смоленска до Москвы и около месяца — от Москвы до Азова. Как оказалось, русский посланник в Вене Козьма Нефимонов ничего не ведал о намерении царя отправиться во второй Азовский поход, не был он осведомлен и о том, где находились русские войска в то время, когда специалисты отбыли из Вены.

Причина неспешного путешествия подкопных дел мастеров заключалась в излишней бдительности руководителя Посольского приказа Емельяна Украинцева, сознательно державшего посла в Вене в неведении из опасения, что тот по неосторожности проговорится о походе и планы русских станут известны неприятелю. Разгневанный Петр тут же отправил письмо А.А. Виниусу с угрозами в адрес руководителей дипломатического ведомства: «Зело досадил мне свояк твой, что Кузму держит без ведомости о войне нашей; и не стыд ли: о чем ни спросят ево, ничего не знает, а с таким великим делом послан… Толко скажи ему (Украинцеву. — Н.П.), что чево он не допишет в бумаге, то я ему допишу на спине».

Непрестанный обстрел крепости полностью разрушил и опустошил ее; в целости остался лишь угловой болварк. Турки чувствовали себя в нем в безопасности до тех пор, пока прибывшие цесарские инженеры не скорректировали угол обстрела, что позволило быстро разрушить палисады болварка — им овладели донские и запорожские казаки, неожиданно напавшие на турок. Если бы отважных казаков поддержали солдатские и стрелецкие полки, то крепость была бы взята штурмом, но солдаты и стрельцы оказались в роли наблюдателей.

Командование турецкого гарнизона убедилось в бесполезности дальнейшего сопротивления. В случае штурма турки особенно боялись казаков, хорошо зная их повадки.

Утром 18 июля было принято решение о штурме крепости. Датой штурма назначили 22 июля. Но до штурма дело не дошло. В день заседания военного совета, 18 июля 1696 года, турки дали знать о своей готовности вести переговоры о сдаче крепости. Они прислали парламентера с письмом, в котором, ссылаясь на письмо Шеина от 29 июня, соглашались сдать город при условии, что им будет предоставлено право выйти из крепости вместе с женами и детьми, а также имуществом, которое они смогут вынести с собой. Осажденные также выпросили у русского командования разрешение предоставить им подводы или лодки для доставки их за реку Кагальник, где стояла их конница. В ходе переговоров возникло лишь одно затруднение. Русские в ультимативной форме потребовали выдать «немчина Якушку», того самого голландского матроса Якова Янсена, который во время первого Азовского похода бежал из русского лагеря в Азов и передал неприятелю важные сведения. Турки поначалу стали отказываться от этого на том основании, что Якушка успел обусурманиться, то есть принять мусульманскую веру, но Шеин — надо полагать, по требованию Петра — настоял на своем.

Переговоры о сдаче Азова завершились в тот же день, 18 июля, а 19-го начался выход гарнизона и мирного населения из крепости. На следующий день турки были погружены на корабли турецкой эскадры.

Современники оставили краткое описание города, точнее того, что от него осталось после бомбардировок во время двух походов. Гордон записал: «Я отправился посмотреть христианскую церковь и две мечети, которые оказались разрушенными бомбами. Вообще весь город представлял груду мусора. Целыми не осталось в нем ни одного дома, ни одной хижины. Турки помещались в хижинах или пещерах, которые находились под валом или около него». Другой очевидец, переводчик Вульф, дал более подробное описание крепости: «…Сей город — ныне пустое место, и так бомбами разорили, что такой зрак имеет, будто за несколько сот лет запустошен есть. В разных местах нашел яз в нем изрядную пшеницу, сухари, хорошую муку, паюсную икру и соленую рыбу. Итако у них в запасе скудости не было; но в свинце у них больше всего недостаток был. На верху между земляного валу и каменной стены нашел я изрядный, камением выкладенный студеный кладезь с преизрядною водою».

Двадцатого июля Петр отправил радостное известие об овладении Азовом Т.Н. Стрешневу, Ф.Ю. Ромодановскому и А.А. Виниусу. «Min Her Konih! Извесно вам, государю, буди, — писал царь князю-кесарю Ромодановскому, — что благословил Господь Бог оружия ваша государское, понеже вчерашнего дни, молитвою и счастием вашим государским, азовцы, видя конечную тесноту, здались: а каким поведением и что чего взято, буду писать в будущей почте». Всех корреспондентов Петр решил обрадовать сообщением, которое считал важным: «Изменника Якушку отдали жива».

Наиболее обстоятельное описание осады и сдачи крепости содержится в письме Петра патриарху Адриану от 20 июля того же года: «По преждевременному нашему извещению вашему светлейшеству о целости здравия нашего и о военных наших трудах довольно предложено, а ныне известуем: милостию превеликою Бога нашего, в Троице славимого и предстательством Пресвятыя Богоматери Девы Марии и молитвами всех святых, тех наших, кровавых трудов радостное облегчение восприяли есмы сицевым образом. Егда, по повелению нашему промыслом и усердно-радетельными труды боярина нашего и большого полку воеводы Алексия Семеновича Шеина, великороссийские и малороссийские наши войска, во обложении будучие около грады Азова, земляной вал к неприятельскому рву отовсюду равномерно привалили и из-за того валу ров заметав и заровняв, тем же валом через тот ров до неприятельского валу дошли и валы сообщили толь близко, еже возможно было с неприятели кроме оружия едиными руками терзаться, уже и земля за их вал метанием в город сыпалась. И сего же настоящего июля месяца 17 числа в пяток малороссийские наши войска, по жребию своему в тех точных пребывающие, при которых неотступно пребывал муж добродетели и военных трудех искусный, гетман наказный Яков Лизогуб, обще донского нашего войска с атаманом Фролом Минаевым и с донскими казаки, предварили неприятельской роскат подкопать и на него мужески взойтить и с неприятели бились довольно и тем роскатом овладели, а дождався ночи, с того роскату четыре пушки стащили. А в 18 числе, в субботу, о полудни неприятели азовские сидельцы, видя войск наших крепкое на град наступление и промысл радетельной, а свою конечную погибель, замахали шапками, и знамена приклонили, и выслали для договору от себя двух человек знатных людей, и били челом, чтоб их даровать животом и отпустить с женами и с детьми; а на знак уверения и твердости в правде оставили двух человек аманатов (заложников. — Н.П.) и отдали немчина Якушку, которой, изменя, из войск наших ушел к ним в Азов и обусурманился прошлого году. А в 19 числе, то есть в день Воскресения Христова, часу в другом дни, азовские сидельцы боярину нашему и большого полку воеводе Алексею Семеновичу Шеину город Азов с знамены, и с пушки, и с пороховою казною, и со всем, что в нем было припасов, отдали, а им и женам их и детям учинена свобода, и отпущены вниз рекою Доном до реки Кагальника на осмнадцати бударах.

А 20 числа, по ведомостям выходцов тех азовских сидельцов, конница их отвезла всех на корабли турецкие против наших морских судов, и те их суды отступили в дальность, да и из конницы их нагайцы все разбежались, тако Господу Богу, творцу нашему, дивная по своей святой воле, за которое Его святое и неизреченное милосердие к роду христианскому в радостных слезах молебно благо благодарствовали».