Это был невысокий мужчина лет тридцати пяти, бритый, светловолосый, с умными печальными глазами. К нему оборачивались, тянули головы, а «счастливый обладатель» Платона спросил у него с надеждой:

– Доктор Терри, скажите, он чего? Вправду умер?

Доктор Терри наклонился над Платоном, приподнял ему веко, послушал пульс на шее, – руки у него были чуткие, с длинными пальцами, – выпрямился и сказал в наступившей гробовой тишине:

– Да, он умер. Вероятно, апоплексический удар – нарушение кровообращение в повреждённых тканях мозга. Причём произойти это могло от любого удара в голову… Что-либо определённое я смог бы сказать только после вскрытия…

Мордастый лавочник почти что заплакал. Горожане угрожающе зашумели, но на их лицах, лицах всех поголовно, было написано злорадное удовлетворение.

Доктор Терри произнёс властным голосом:

– Тело надо отнести в морг госпиталя. Не оставлять же его здесь… Чьи рабы мне помогут?

И сквайр, и доктор с облегчением увидели, как окружающая их толпа стала быстро редеть. Вскоре возле них остался только мордастый лавочник, доктор Терри, и ещё некто в сером, который сказал, что он гробовщик и хочет снять мерку с покойного.

Мистер Трелони машинально кивнул гробовщику, и тот принялся за работу, ползая на коленях вокруг Платона и что-то бормоча себе под нос. Потом гробовщик поднялся и спросил, гроб какой категории господа желают приобрести для своего раба. Господа ответили, что желают гроб, разумеется, самый простой и тут же дали деньги. Гробовщик сказал, что похоронить раба можно к северу от города на специальном кладбище для черномазых, но только днём, и ушёл страшно довольный, обещая завтра же подвезти гроб к моргу.

– Я заплатил свои деньги, – тут же стал канючить мордастый лавочник. – Я выиграл приз.

– Разумеется, мы вернём вам ваши деньги, сэр, – сказал доктор Легг, грудь которого бурно вздымалась.

Он подошёл к мистеру Трелони, взял у него сумку и отсчитал причитающуюся сумму горожанину. Тот нахлобучил шляпу, схватил монеты и поспешно выскочил из зала. Доктор Легг присел возле Платона, осматривая его.

И тут доктор Терри тихо спросил:

– Что вы дали проглотить вашему рабу? По виду он совсем, как мёртвый…

Мистер Трелони с испугом посмотрел на него, потом быстро оглядел зал. По залу, приводя его в порядок, ходили только чернокожие слуги. Они с опаской посматривали на лежащего Платона, но близко не приближались.

– Платон – не раб, – ответил поднявшийся с колен доктор Легг. – Он – свободный человек и наш матрос.

– То-то я удивился, что вы покраснели, когда ему смотрели зубы, – Доктор Терри скупо улыбнулся. – Тогда зачем вы затеяли всё это?

– Чтобы заплатить залог за нашего капитана, – ответил за доктора мистер Трелони едва слышно, но твёрдо.

– Так-так… Это за того капитана, которого схватили по указу мистера Аэртона? – слово «мистера» доктор Терри выделил с особым сарказмом, резавшим слух.

– Да, – подтвердил сквайр.

– Аэртон всегда так поступает со своими врагами и теми, кто ему неугоден, – сказал доктор Терри. – Вам надо быстрее уезжать отсюда.

– Мы это и собираемся сделать, как только выкупим нашего капитана, – пояснил мистер Трелони.

Доктор Терри посмотрел на доктора Легга.

– А когда и как ваш матрос придёт в себя, коллега? – спросил он с интересом. – По всем признакам он мёртв. Вы расскажете мне? Чисто профессиональное любопытство.

– Да, конечно, расскажу, – быстро ответил доктор Легг, в его словах слышалась мольба. – Только помогите нам, доктор Терри.

– Я уже помогаю, – сказал тот. – Я – аболиционист* и противник рабства.

Доктор Терри обернулся в сторону слуг таверны и сказал громко:

– А сейчас нам нужна скатерть…

Скоро джентльмены вместе с доктором Терри и одним слугой из таверны уже несли Платона на скатерти в госпиталь. Идти было недалеко, да здесь всё было близко. Платон был тяжёлый, а улица – мрачная и почти пустая, лишь редкие прохожие им встречались по дороге. Шквалистый нескончаемый ветер разогнал праздношатающуюся и любопытствующую публику, и джентльмены с радостью отметили, что город потерял к ним всякий интерес.

Они втащили Платона в подвал, где находился морг городского госпиталя, и осторожно положили на пол. Доктор Терри отпустил слугу. После этого доктор Легг достал из своей сумки маленький пузырёк и капнул несколько капель Платону в рот. Спустя некоторое время веки Платона затрепетали, доктор склонился над ним и стал тереть его уши. Платон открыл глаза, увидел над собою доктора и с усилием улыбнулся.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил доктор с беспокойством. – Голова не кружится?

– Да, – ответил Платон. – И хочется пить.

Ему дали воды и посадили на стул. Доктор Терри с интересом следил, как джентльмены заботливо растирают Платону запястья, руки, плечи и шею. Потом доктор Легг повернулся к доктору Терри и сказал:

– Мы не можем сейчас уехать. Завтра привезут гроб, увидят, что тела нет, и у вас будут неприятности, а нас бросятся разыскивать.

– Ваш матрос может до завтра побыть здесь. Завтра вы его увезёте, – успокоил джентльменов доктор Терри.

Оставив Платона в морге городского госпиталя, сквайр и доктор Легг ушли. Вернувшись в гостиницу, они сразу же вывалили деньги на стол и принялись их подсчитывать.

Монет было много. Все они были разного достоинства, и, хотя бумажные деньги в Англии получили широкое распространение уже при Вильгельме III (1689 – 1702), а в североамериканских колониях Англии были выпущены даже раньше, чем в европейских странах, сейчас на столе у джентльменов лежали исключительно монеты. Сквайр и доктор Легг долго и тщательно их считали.

Потом они молча сидели за столом напротив друг друга оглушённые и уничтоженные: денег, собранных лотереей для выкупа, им не хватало. И достать больше их было неоткуда.

Доктор Легг задумчиво потеребил свой рыжий бакенбард, протянул руку и взял с кровати один из пистолетов капитана.

– Мистер Трелони, сэр, – позвал он. – Я хочу вам задать любимый вопрос нашего капитана. Хорошо ли вы владеете пистолетом?

Потом доктор Легг посмотрел на сквайра шальными, просто безумными глазами и добавил:

– Потому что нам с вами ничего больше не остаётся делать, как напасть на тюрьму Нью-Йорка.

****

Тут дверь в их номер неожиданно распахнулась, и в проёме появилась Норма Джин.

– Я прошу меня простить, джентльмены, за моё отсутствие, но мне пришлось срочно съездить в Филадельфию, – сказала она, входя в комнату. – И я привезла вам деньги.

Она была в запылённом мужском костюме, который удивительно шёл её хрупкой фигуре. На голове, закрывая волосы, плотно сидела треуголка. Мужчины смотрели на неё зачарованно, как на потустороннее видение, а она энергично вытащила из заплечной сумки мешок и положила его на стол рядом с уже лежащими там монетами. Мешок покосился на бок, глухо стукнув о столешницу. Джентльмены ошеломлённо посмотрели на мешок, потом перевели взгляд на Норму.