Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя мимо развлекающегося Клода, они спустились в подвал и, миновав две двери, оказались в большом кабинете, полки и шкафы которого были заставлены экзотическими сувенирами с планет Герметикона. Игуасские охотничьи кинжалы, ритуальная маска с Хамоки, серебряная чеканка, которой славилась Вуле, изысканные деревянные часы – их изготавливали умельцы с Дунбеги – редкости подчеркивали, что деловые интересы Умного Зума распространяются на весь Герметикон.
Сам хозяин принял гостей, сидя в позолоченном, напоминающем трон кресле.
– Как всегда вовремя.
– Ваше приглашение большая честь для меня, синьор Зум.
– Но ты не знаешь, чем оно вызвано.
– Я знаю, что внакладе не останусь.
– Верно.
Один из величайших деятелей Омута был стар, сух, но весьма подвижен. Он распорядился поставить в кабинете трон, но усидеть на нем не мог – переполняющая старика энергия требовала выхода, и Зум постоянно вскакивал и принимался мерить комнату быстрыми шагами. А почти каждое свое слово сопровождал жестами.
– У меня есть деликатное задание. Справишься? – В устах Зума слово «деликатное» могло иметь массу смыслов: конфиденциальное, важное, дорогое, кровавое… Однако все знали, что именно это слово Умный использовал в тех случаях, когда дело касалось лично его. – Я ведь могу на тебя положиться?
– Иначе вы меня не позвали бы.
– Я хотел положиться на Мохора, но не успел выразить ему свое доверие, – с печалью поведал Зум. – Он решил меня обмануть. Жизнь такая непредсказуемая.
– Мы с Илдогом обсудили судьбу Мохора и пришли к выводу, что я люблю жизнь гораздо больше.
– А что нужно, чтобы долго жить?
– Не наживать врагов.
– Потрясающе! – Зум всплеснул руками. – Да ты присаживайся, не стесняйся… Хочешь сказать, что я не ошибся?
– Зависит от задания. Вы ведь помните о моих принципах?
– Никакого насилия, – Зум выставил перед собой ладони. – Все чисто, интеллигентно и по твоему профилю. Нужно обеспечить сделку.
– Стать арбитром?
– Не совсем. Речь идет о техническом обеспечении, нужно свести стороны.
Задание простое, оно не требовало личной встречи с Умным, а значит, есть подвох.
– Я смогу отказаться от предложения после того, как вы сообщите детали?
– Боюсь, что нет.
Подвох есть. И серьезный подвох. Или же само дело слишком важное.
– Еще вопросы?
– Почему я?
– Потому что в случае проблем я ухожу в сторону. Обо мне ни слова, ты берешь на себя все.
– Дело настолько опасно?
– В теории все наши дела опасны, а на практике все происходит просто и быстро. – Умный рассмеялся. – К чему говорить о плохом?
– Кто на хвосте?
– Верзийская жандармерия.
– Это серьезно.
– Поэтому я и предлагаю тебе большие деньги.
– Сколько?
– Двести цехинов.
– А стоимость сделки?
Илдог недовольно засопел, но Зум вновь рассмеялся.
– Пятьсот цехинов. Но это последнее предложение.
– Что нужно делать?
Умный уселся напротив, не на трон – на обычный стул, и совсем другим, гораздо более тяжелым тоном сказал:
– Один человек, имя которого ты узнаешь, хочет кое-что продать. А я хочу это купить. Лично я. Человек весьма осторожен, он сумел обмануть верзийскую жандармерию, но его продолжают искать.
– А потому он никому не доверяет.
– Совершенно верно.
– Моя задача?
– Человек заинтересован в сделке, ему нужны деньги, но и попадаться он не хочет, а потому предпринимает серьезные меры предосторожности. – Зум выдержал паузу. – Учитывая его положение, я не обижаюсь.
– Он хочет аванс.
– Здесь пять растарских жемчужин. – Умный выложил на стол замшевый мешочек. – Пятнадцать тысяч цехинов. Ты отправишься на Чурсу, встретишься с человеком и отдашь ему жемчуг.
– Что взять взамен?
– Ничего. Договоришься о времени и месте следующей встречи. Я прибуду на Чурсу через день после тебя.
А невероятные пятьсот цехинов – плата за риск. За большой риск, потому что верзийцы, в отличие от каатианцев, знают, как обращаться с ребятами из Омута.
– Мне вы тоже заплатите авансом?
* * *
– А-а!
Крик, мужской, полный боли крик.
– А-а!!
Он разорвал беспросветную темень молнией страдания, заставил подскочить и похолодеть. Кого-то – на мгновение. Кого-то – надолго. Крик был такой силы и такой муки, что не мог оставить равнодушным. Особенно здесь и сейчас: в ночи, на дне каньона, на незнакомой планете. Крик бил наотмашь.
– А-а!!!
– Что случилось?!
– Не надо! Не надо! Пожалуйста!
– Держите его!
Щелкает взведенный курок.
– Кто кричал?
– Грозный, не ходи!
В костер полетело несколько веток, пламя ярко вспыхнуло и осветило лагерь.
– Это Тыква!
– Он был дежурным!
– Помогите мне!
– Помогите мне!
Первый вопль – Грозного, второй – Тыквы. Грозный заламывает спорки руку, пытается придавить к земле, удержать. А Тыква вырывается, елозит под железной хваткой лысого, скалит зубы и лягается. Вопль Тыквы – результат секундного просветления, которое тут же проходит, и над поляной вновь несется полный боли крик:
– Не надо! Пожалуйста, на надо! А-а!!
– Что происходит?
Привереда бледна как мел. Вцепилась в Кугу и дрожит, совершенно не стесняясь своего страха.
– Облейте меня водой!
Грозный переворачивает Тыкву на спину, всматривается в его красное, словно у вареного рака, лицо, и безжалостно бьет по нему кулаком.
– Что ты творишь?!
– Воды!
– Что?
– Ядреная пришпа!
Вторым ударом Грозный отправляет Тыкву в нокаут, подхватывает на плечо и бежит к реке.
– Свет! Принесите свет!
Привереда выхватывает из костра горящую ветку и мчится следом. Куга беззвучно шевелит губами. Рыжий вертит в руке пистолет, вид у него дурацкий.