— Нет, я имею в виду твою по-человечески примитивную реакцию на мой подарок. Здесь твоя спальня.

Довольно уютно. Гелевая кровать, термоконверт с автоматической регулировкой температуры. Жаль, что нет простыней и одеял, из которых можно сделать одежду — вероятно, Лиргисо предусмотрел такой вариант. На небольшом стеллаже белого дерева расставлено несколько шкатулок — асимметрично, в согласии с неким изломанным пространственным ритмом.

— Эти светлые пастельные тона — не то, что мне нравится, но я решил, что для тебя это на первое время будет подходящий интерьер. — Ироническая улыбка Лиргисо относилась, надо полагать, к интерьеру. — Сможешь тут расслабляться… А это вместо одежды. — Он указал на шкатулки.

Тина шагнула к стеллажу, открыла одну. Переливчатая россыпь.

— Думаешь, я буду носить эти безделушки?

— Ты будешь носить их, потому что я так хочу. Еще ты будешь ходить с макияжем и с подобающе ухоженными ногтями, как у меня. — Он взглянул на свою холеную кисть. — Но оставим это на потом. Идем, покажу тебе последнюю комнату.

Ее рука непроизвольно дернулась — ударить, — но Тина вовремя остановила движение. Она не киборг. Пока. Если удастся избавиться от Лиргисо, связаться со Стивом, вновь получить доступ к своим банковским счетам, можно будет сделать операцию в одной из знаменитых на всю Галактику подпольных клиник на Рубиконе. А сейчас, в этом теле, нет смысла затевать драку с более сильным противником.

— О, у тебя все-таки есть выдержка, — прокомментировал Лиргисо. — Отрадно это видеть, великолепная Тина.

Он распахнул соседнюю дверь. Овальная алая комната с громадным ложем и цветными витражами. У энбоно алый цвет считается непристойным.

— Прошу! Наша экскурсия завершена. Нравится?

— Мечта коммуниста… — пробормотала Тина.

— Коммунисты заблуждаются. Алый — цвет секса, а не их странного учения. — Глядя на нее с многозначительной завораживающей улыбкой, Лиргисо начал медленно расстегивать рубашку.

— Кто-то говорил, что не собирается унижать меня, — скрестив на груди руки, напомнила Тина.

— Это говорил я, великолепная Тина. — Он сбросил черную рубашку на темно-красный ворсистый пол. — Если бы ты видела, как я унижаю, ты бы воздержалась от таких замечаний. Когда я был твоим пленником, ты отказывала мне в сексе, но я добрее, чем ты, — я всецело в твоем распоряжении.

— Я бы как-нибудь обошлась без твоей хваленой доброты.

Крис Мерлей был красивым, хорошо сложенным, умеренно мускулистым парнем. Существо, присвоившее тело Криса, смотрело на Тину из глубины его глаз с неистовым ликованием. Словно тварь, обитающая в аквариуме с замутненной водой, еле видимая, но выдающая свое присутствие бликами и движением.

— Тина, не омрачай мое торжество. — Лиргисо говорил почти просительно. — Я четыре года ждал этого дня! Иногда мне это снилось… Ты внушила мне страсть еще на Лярне, когда мы принадлежали к разным расам. Из-за этого я не смог тебя убить.

— Это не мое тело. — Происходящее казалось ей не вполне реальным, и она не пыталась преодолеть эту нереальность — пусть так и остается. — Делай с ним что хочешь, мне все равно,

— Теперь твое.

Лиргисо опрокинул ее на ложе и впился, в губы. Потом, отстранившись, засмеялся:

— Это больше похоже на поцелуй, чем то, что было перед моей вылазкой в бункер. Но целоваться ты не умеешь, придется всему тебя учить. В отличие от Живущих-в-Прохладе люди редко бывают по-настоящему искусны в любви.

Острая боль в плече. Тина с трудом удержалась от крика.

— Надо понимать это так, что я теперь свободна от своего обещания? — прошипела она с яростью, когда Лиргисо разжал зубы.

— Нет. — Он ухмыльнулся. — Просто мое обещание на секс не распространяется. Забыл предупредить, извини. Можешь и ты меня укусить, мне это понравится. Если будешь кричать, мне это тоже понравится.

— Мне нужна сыворотка от бешенства, — процедила Тина. — Срочно, понял? Я не хочу от тебя заразиться!

— Судя по зверскому выражению твоего прелестного лица, бешенство тебя уже настигло. Между прочим, самое страшное впереди: прежняя хозяйка этого тела была девственницей. А теперь лежи спокойно, я хочу укусить шею, где сонная артерия, — как в человеческих фильмах про вампиров. Меня это безумно возбуждает! Не дергайся, чтобы я не задел сосуд. Наверное, я был вампиром в каком-то из своих прежних существований.

— Будь у меня под рукой осиновый кол…

Не договорив. Тина содрогнулась от новой боли. «Чтобы какая-то сволочь меня покусала и вдобавок изнасиловала… Ну, сейчас ты получишь! Терять мне вроде бы нечего».

Координация движений все еще далека от идеала (все еще — или это навсегда?), но Тина сумела нащупать то, что надо, и с вывертом сжала. В первый момент Лиргисо конвульсивно стиснул зубы. Потом закричал. Тина отпустила его, и он откатился в сторону; несмотря на боль, тут же сгруппировался, приготовившись защищаться, — сказывалась многолетняя подготовка. Он побледнел, зрачки расширились, лицо скривилось в страдальческой гримасе.

— Не смей больше кусать меня, понял?

Она приподнялась и замерла, тоже готовая к обороне. Укушенные места болели, капли крови падали и расплывались темными пятнами на алом бархате обивки. Тело выполняло команды нехотя, с задержкой — неужели вот это и есть нормальная для человека скорость реакции?.. Тина вдруг осознала, что не хочет умирать, хотя еще минуту назад ей было все равно.

— Я могу тебя убить, — хрипло произнес Лиргисо.

Его неописуемая гримаса понемногу уступала место изумлению и злости.

— Я тоже могла тебя убить. Еще немного — и наступил бы шок, а потом я проломила бы тебе висок вон той штукой. — Тина показала на черную напольную вазу в углу. — Ты жив только потому, что спас людей на Валгре и я связана обещанием.

Он растянулся на ложе, перед этим предупредив:

— Не приближайся ко мне!

Его мускулы оставались напряженными.

— Я к тебе приставать однозначно не собираюсь, — усмехнулась Тина. — Зря беспокоишься.

— Твоя жестокость даже меня иногда ошеломляет, — бросил Лиргисо.

— У нас этому приему самозащиты учат девочек в школах.

— Теперь я понимаю, почему люди так нуждаются в одежде. Человеческое тело несовершенно и уязвимо. Я бы не взял на работу дизайнера, который его проектировал!

Для энбоно, и тем более для Живущего-в-Прохладе, самое главное — при любых обстоятельствах сохранить лицо. Именно это он и пытался сделать. В Могндоэфре, где Тина побывала четыре года назад, без этой способности невозможно достичь высокого статуса, а Лиргисо до своего краха принадлежал к верхушке общества. Человек на его месте изрыгал бы ругательства, но Лиргисо был озабочен прежде всего тем, какое впечатление он произведет — пусть рядом и нет других зрителей, кроме Тины.