Фридрих ткнул его кулаком — совсем легонько, потому что сил у него больше не было, — и они приземлились между корней деревьев. Едва почувствовав твердую землю под ногами, Фридрих лег и моментально заснул.

Снились ему кольца. Серая платяная моль из ломбарда предлагала несколько ящиков колец в обмен на одежду, но он не соглашался, зная, что моль ее попросту съест. Он с радостью предложил бы ей костюм налетчика, но вдруг заметил, что он все еще на нем. Тогда он сказал:

— Давайте поговорим спокойно. Можно поступить так: я проверю вашу бухгалтерию, а вы отдадите мне кольца!

В ответ моль грустно взглянула на него и призналась, что бухгалтерские книги она уже сгрызла — ведь родилась она книжным червем, а молью стала позже, после нескольких операций.

Как раз когда Фридрих совершенно растерялся, не понимая, что делать дальше, его озарило, что все это, должно быть, сон. Тут его нос вдруг учуял запах жареного бекона, и Фридрих совершенно проснулся.

Он сел. Видимо, Брумзель накрыл его одеялом, когда он заснул, а под одеялом на нем все еще были черные вещи. Он хотел было потереть глаза, но обнаружил, что дурацкая черная маска по-прежнему у него на лице. Фридрих застонал, чувствуя себя ужасно глупо.

Брумзель жарил бекон, поставив сковородку на угли костра. От черной ткани шмель уже избавился.

— Ага, герой проснулся! Ну, как тебе вчерашний вечер? — весело заговорил он.

Фридрих издал звук, похожий на тот, какой бывает в кране, когда перекрыли воду, и стянул с себя маску.

— Нас же чуть не поймали!

— Нет-нет, я про кольца. Что ты теперь думаешь о Клупеусе, Белой Фее и их военных планах?

— Не знаю, — простонал Фридрих. — Бессмыслица какая-то!

— Мысли системно! — потребовал Брумзель.

Фридрих, не поднимаясь на ноги, подполз к костру и взял кусочек бекона. Для такого утра уже это было серьезным усилием. Чего это Брумзелю взбрело в голову приставать с расспросами?

— Ну, — начал Фридрих с набитым ртом, — оружия никакого нет. При этом для Клупеуса делают миллионы железных колец, которые он использует в качестве знаков отличия для тех, кто на него работает. Но из этого не следует, что он готовится к войне.

— Правильно, — одобрил Брумзель.

— О Белой Фее мы ничего не знаем. Не знаем даже, связана ли она с Клупеусом. Ох, сложно все это…

Фридрих взял палочку и стал делать пометки на земле, чтобы ничего не упустить.

— Зачем Клупеусу несколько миллионов работников?

— Подумай лучше: где найти несколько миллионов работников? — вставил Брумзель.

Фридрих нахмурил лоб:

— И как он им платит?

— Или как пригласить несколько миллионов на собеседование, нанять их, а потом руководить ими? — продолжал Брумзель. — Нет. Совершенно понятно, кого наш волшебник снабжает этими кольцами.

— Правда? — Фридрих сердито глянул на Брумзеля.

Тот закатил глаза:

— Есть только один сорт работников, которых можно нанимать группами в сотни тысяч. Ну, Фридрих, подумай чуть-чуть!

— Муравьи, — сказал Фридрих, до которого постепенно начало доходить.

— Ну вот видишь!

— Хм, ну да… и это не так уж дорого, — продолжал размышлять Фридрих. — Муравьям не нужно платить по отдельности, они ведь всегда работают только на всю колонию.

— Правильно. Стоит пообещать всему муравейнику столько сахара, сколько они смогут съесть, — и всё, все муравьи муравейника твои. — Брумзель тоже взял себе кусочек бекона. — А если кормишь пару муравейников, то скоро пара миллионов работников и наберется.

— Но зачем тогда эти дурацкие кольца? — Фридрих продолжал чертить палочкой по земле. — Зачем муравьям, которых он нанял, носить эти знаки отличия? Клупеус что, настолько тщеславен?

— Он сумасшедший, — честно сказал Брумзель. — С ним никогда не знаешь, чего ждать. Да и зачем ему столько муравьев, я тоже не представляю.

— Может, он все-таки хочет захватить Южную Сторону? — задумчиво произнес Фридрих. — Муравьи ведь довольно воинственные создания.

— Да, но воюют они только между собой! Или если кто-то нападает на муравейник, они тут же бросают все силы на защиту. Но войны — есть такой Кодекс чести, там про это сказано в параграфе 27Б, — войны муравьи ведут только друг с другом. Желтые земляные против лесных или рыжие против черных, но всё всегда исключительно между собой. И если Клупеус надеется, что муравьи будут воевать за него, он очень ошибается. Муравьи — не наемники, они живут и умирают исключительно ради своей колонии. Ни за какие богатства, ни за какой сахар они не станут подвергать себя опасности. Это противно их природе.

— А для чего тогда их вообще можно использовать? — спросил Фридрих, который всю жизнь о насекомых старался думать как можно меньше.

— Откуда мне знать? Например, они могут почистить лес, или найти иголку в стоге сена, или перенести кучу грузов. Они хороши для таких работ, где нужно большое количество маленьких, но крепких работников.

— А не может Клупеус с помощью магии заставить муравьев воевать под своим началом? — не отступал от своей идеи Фридрих.

Брумзель посмотрел на него с состраданием:

— Да, видно, что там, откуда ты родом, никакой магии нет… Смотри, это не так просто. С неодушевленными предметами многое можно сделать, если иметь время и соответствующие ресурсы. Но с живыми существами всё иначе. Нельзя одним щелчком пальцев превратить кого-нибудь в лягушку. А подчинить себе волю живого существа — это вообще невообразимо трудно. У лучших волшебников, может, это иногда и получается, да и то на короткое время и только с одним-единственным существом. Но для этого нужна полная концентрация. То есть как только тебя отвлечет какой-нибудь шорох, чары рассеются.

— Иначе говоря, превратить несколько миллионов муравьев в марионеток невозможно, — задумчиво резюмировал Фридрих.

— Абсолютно, — подтвердил Брумзель, приводя в порядок крылья.

— Тогда у нас, в общем-то, нет никаких оснований предполагать, что здесь кто-то готовит нападение на Южную Сторону.

Брумзель постучал передней лапкой Фридриху по лбу.

— Веских оснований нет.

— Значит, можно лететь обратно, — подытожил Фридрих, и настроение у него моментально улучшилось.

— Можно, — согласился Брумзель. — Тогда мы вернемся домой ровно через две недели, как и планировала Офрис. Ну, то есть я вернусь домой, а тебя нужно будет еще отвезти.

Вдруг Фридриху стало жалко, что путешествие подходит к концу. Только он начал входить во вкус!

— Но на торжества ты же останешься, да? — продолжал Брумзель. — Совершенно точно по случаю нашего возвращения устроят банкет или что-то в этом духе, мы ведь отличные новости принесем. В любом случае будет куча вкусной еды.