Бернард окинул взглядом новый театр, в котором они находились, и глубоко вздохнул.

— Здоровье уже не то. Теперь, вместо того чтобы выступать перед королевской семьей и блистать в лучах славы, я должен оставаться в тени и играть для бывшего боксера. — С пренебрежением он кивнул на коробку, стоящую напротив другой коробки рядом со стареньким пианино, где они могли репетировать музыкальные композиции и прекрасно обозревать сцену. В огромную букву W, обозначающую фамилию Уорвик, были вплетены шелковые ленточки, перевязанные на вершине коробки.

— Бывший боксер, который стал однажды чемпионом Англии, — напомнила она ему, закрывая крышку пианино. — У него чемпионский титул, и это очень почетно.

— Кулачные бои, — с презрением добавил он. — Тоже мне, нашел применение рукам, данным Господом.

Она поднялась с табурета, вышла из-за фортепиано и уставилась на коробку.

— А я с нетерпением жду, когда вернется Дэниэл Уорвик, чтобы с удовольствием сыграть для него. Все, что я слышала о нем, только раззадорило мое любопытство.

Скрипачу это было неинтересно. Он хотел побыстрее уйти, и Люси отперла дверь ключом, который находился у нее.

— Увидимся завтра в то же самое время?

— Нет, не завтра, мистер Бартли-Джонс. У меня завтра встреча. Давайте договоримся на послезавтра.

Как только она вышла из здания, то увидела афишу, на которой подробно сообщалось об открытии нового театра. Иллюстрация была какой-то зловещей, выполненной в темных тонах, на ней был изображен напыщенный полуобнаженный мужчина, сидящий верхом на лошади, которая изо всех сил неслась по каменистому берегу, преследуемая стаей голодных волков и огромным орлом. Внизу афиши название пьесы было красиво написано малиновыми буквами:

МАЗЕПА

«Дикая лошадь»

Великолепная драма лорда Байрона

Изображение компании «Вид» и «Пони».

Дальше прилагалось краткое содержание представления, действие которого разворачивалось рядом с крутыми склонами Карпатских гор.

С улыбкой на лице она отошла от афиши и легким шагом побрела от пирса к дороге, ведущей в сторону дома. Она с нетерпением хотела увидеть все, что было изображено на афише, но тем не менее у нее было важное дело, которое занимало ее мысли больше, чем просмотр спектакля. Завтра утром она собирается поехать в особняк Атвудов. Мистер Атвуд будет находиться в имении в течение четырех дней, и девушке не терпелось поскорее увидеть, каков дом ее отца внутри. Завтра ее ждала радость. Уже завтра!

Держа в руках вожжи, Люси не спеша ехала на арендованном кабриолете, из-за огромных дубов, растущих по обочинам дороги, солнечный свет проникал не везде. Ее рыжие волосы казались еще красивее и ярче на фоне темно-зеленого платья с юбкой в складочку, а навес экипажа зеленого цвета прекрасно гармонировал с нарядом. Вдалеке она увидела дом с раздвинутыми шторами и открытыми настежь окнами, для того чтобы внутрь проникал благоуханный свежий воздух. Теперь особняк выглядел намного гостеприимней, чем во время ее прошлого неудачного визита.

Как только она подъехала к дому, тотчас же из конюшни выбежал конюх, чтобы позаботиться о лошади и помочь даме выйти из экипажа. Шелестя шелковым платьем, она подошла к двери и позвонила в железный колокольчик, ее отворили практически сразу. Она почему-то инстинктивно схватилась за ручку, и когда дверь открыли, прошла в холл особняка, сразу уловив родную, притягивающую энергетику, поняв, что это действительно ее дом.

— Я хотела бы увидеть мистера Атвуда, — решительно сказала Люси.

Лакей, одетый в черный костюм и белые перчатки, вежливо у нее поинтересовался:

— Хозяин ждет вас, мадам?

— Нет, но мистер Уорвик должен был предупредить его о моем визите.

Люси посчастливилось, потому что Ричард сообщил Тимоти Атвуду о том, что она интересуется его особняком, и тот ответил, что они непременно должны встретиться после того, как он вернется.

— Как вас представить, мадам?

Люси назвала свое имя, и лакей проводил ее в приемную. Она была довольна тем, что у нее было время неспеша рассмотреть комнату, в которой ее отец, должно быть, много раз принимал гостей, и сидя в одном из роскошных кресел, она радовалась как маленький ребенок. Прошло достаточно времени, но никто так и не появился, и Люси, негодуя, стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. В конце концов, когда она посмотрела на круглые часики, напоминающие медальон, висевшие у нее на цепочке, она поняла, что прошло уже полчаса с того момента, как она ждет мистера Атвуда. Возмущение взяло над ней верх, и она незамедлительно подскочила со стула и вышла в холл. Там никого не оказалось.

Люси стояла как завороженная, околдованная блеском высоких трюмо, стоящих напротив панели, выложенной из цветного стекла. Винтовая каменная лестница вела в настоящую галерею, потому что над головой на куполообразном потолке мифические боги и богини украшали нежно-голубое небо. Она заметила портреты своих предков, которые были изображены на стенах галереи, но с того места, где она стояла, было невозможно рассмотреть подробно и увидеть каждую черточку. «Ведь там должен быть портрет моего отца!»

Несмотря на сильную волю и выдержку, ноги сами понесли Люси по ступенькам лестницы поближе к галерее, ее взгляд остановился на портретах. Когда очутилась на самом верху, она забыла обо всем на свете, осознавая, что сейчас наконец увидит портрет своего отца — Лионела Атвуда. Поглощенная увиденным, Люси изучала каждый портрет своих предков и только потом переходила к следующему. Ей было интересно, заметит ли она какое-нибудь сходство с ними, но общих черт с живущими много веков назад, одетыми в деревенскую одежду, с кудрявыми париками на головах, с ружьями в руках и с собакой, стоящей неподалеку, Люси так и не нашла. Она знала, что унаследовала волнистые рыжие волосы от матери, а не от леди, изображенной на стене, которая демонстрировала золотисто-рыжие локоны, спадающие на белоснежное плечо.

Она дошла до конца ряда, но увидела, что и вправо и влево вели длинные коридоры, полностью завешанные картинами. Казалось, что она находится в трансе, неспособная прекратить сейчас свои поиски, которые начала, и, будто охваченная неведомой силой, она прошла в коридор, находящийся по правую руку. Ей взбрело в голову, что если она не обнаружит портрет своего отца в этом коридоре, то вернется назад и зайдет в другой. Но большинство картин, представших ее взору, были пейзажами. Разочарованная, она прикусила губу, ускорила шаг, пока не просмотрела их все. И когда увидела, что в конце коридора находится запертая двойная дверь, ей ничего не оставалось делать, как развернуться и пойти обратно. Но Люси не заметила, что ее широкая юбка задела маленький низенький столик на четырех ножках, на котором стояла большая, расписанная голубыми узорами ваза. Слишком поздно она поняла это — ваза с грохотом упала на пол. Девушка вытянула руки в надежде поймать ее, но было поздно, та разбилась на бесчисленные кусочки прямо рядом с ее ногами. От испуга Люси застыла на месте и не могла пошевельнуться. В тот самый момент, когда она держала в руках переливающийся осколок вазы, двойная дверь широко распахнулась, и она увидела Тимоти Атвуда.