Приехав домой вечером и не обнаружив Котова, Лариса обрадовалась — представилась возможность все обдумать в тишине и покое. Вроде бы все версии были отработаны, выяснен круг знакомых убитой и мотивы, по которым кто-то мог желать ей зла. Никита, Катя, Паша Дискотека — эти подозревались в первую очередь, но кандидатуры двух первых Лариса решительно отвела в силу психологических мотивов, а второму, как выяснилось, это было просто невыгодно. Оставался Нефедов и вся санэпидемстанционная мафия, но и он категорически отрицал свою причастность к убийству.

Лариса набрала домашний номер Карташова, который сообщил, что Нефедов по-прежнему признаваться не хочет. У него алиби, и киллера, говорит, он не нанимал, настаивая на том, что махинации — махинациями, а жизни человека лишать из-за этого — самое последнее дело. Никаких других версий милиция не разрабатывает. Единственным новым, доселе неизвестным Ларисе моментом в сообщении Карташова было то, что эксперты определили — удар ножом нанесен не профессионалом: опытные уголовники-убийцы обычно бьют по-другому. Более того, удар характерен скорее для женщины, поскольку нанесен с небольшой силой. Это явилось весьма ценным сообщением для Котовой.

Лариса не стала рассказывать подполковнику о том, как продвигается ее собственное расследование, поблагодарила Олега за информацию и продолжала размышлять.

Необходимо еще раз проверить алиби всех, кто так или иначе причастен к делу. Сей момент представлялся Ларисе сейчас наиболее важным и значимым.

Итак, Никита и Катя были вместе, в квартире Катиного отца, и, скорее всего, занимались там тем, что обычно делают мужчина и женщина, влюбленные друг в друга. Нефедов был на работе, что могут подтвердить многие. Дискотека дожидался Машу около цирка. Мать и отец Маши тоже были на работе, да и подозревать их в убийстве собственной дочери вряд ли целесообразно. Оставались двое, которые имели свои мотивы не любить Машу, а именно, отчим и мачеха. Тамара Константиновна свое алиби подтвердить ничем не могла, а алиби Андрея Владимировича никто и не проверял. Конечно, это стоило бы сделать, даже просто для очистки совести. Конечно, он, по словам многих, в последнее время очень слаб и практически не выходит из дома, но все-таки…

Однако пока Лариса была не готова куда-либо ехать, поскольку здорово устала за день, и решила было отложить проверку своих подозрений на завтра, но тут прозвенел звонок телефонного аппарата. Звонила Катя, которой в этот раз Лариса не забыла оставить свои координаты.

— Лариса Викторовна, — взволнованно заговорила она. — Это Катя Романова. Приезжайте к нам, пожалуйста. У нас тут сейчас невообразимые вещи происходят: Никиту и меня в убийстве обвиняют…

* * *

Никита с Катей после разговора с Ларисой молча посидели еще с полчасика, думая каждый о своем. Оба понимали, что находятся на пороге принятия решения. Наконец это решение принял Никита:

— Думаю, Катюша, мы должны всем сказать о нас с тобой, причем лучше это сделать поскорее: чем раньше, тем лучше. Нам же будет легче.

Испуг на лице Кати был мимолетным. Она тоже понимала, что дальше всех держать в неведении невозможно.

— Тогда поехали прямо сейчас, — предложил Никита.

— Сейчас? — переспросила Катя, но сделала это скорее для проформы.

Никита молча кивнул.

— Да, сейчас. Собирайся…

Он встал, прошел в прихожую и стал причесываться, подавая тем самым пример Кате.

Через полчаса они уже входили в квартиру родителей Кати, где, кроме Ольги Михайловны и Андрея Владимировича, была и тетя Валя. После привычных слов и приветствий все расселись за столом.

— Ужинать будете? — спросила тетя Валя.

— Спасибо, мы поели, — тут же ответил Никита и красноречиво взглянул на Катю: именно ей предстояло начать не очень приятный разговор с родителями.

— Мама, мы пришли сказать, что… — начала она более-менее уверенно, но вдруг замолчала. — В общем…

— Что случилось? Что еще? — тут же забеспокоилась Ольга Михайловна.

— Да, случилось, — призналась Катя.

— Что, боже мой, что? — в волнении прижала руки к груди мать.

— Мама, не волнуйся, это не так страшно, — тут же бросилась успокаивать ее Катя. — Просто мы с Никитой решили…

— Что вы решили? — быстро спросила нетерпеливая и чрезвычайно взволнованная Ольга Михайловна.

— С этого дня мы решили жить вместе, Ольга Михайловна, — твердо произнес Никита и мужественно взглянул в глаза своей бывшей, и, как это ни странно звучит, будущей теще.

— Как вместе? — выдохнула мать.

— Как это вместе? — вторила ей тетя Валя. — Вы чего это?

Никита вздохнул, искоса поглядел на Андрея Владимировича, который тихо сидел в своем кресле, никак не реагируя на это сообщение, и пояснил:

— Дело в том, что мы с Катей любим друг друга и хотим быть вместе.

— Да… как же это?! — всплеснула руками Ольга Михайловна.

— А вот так, — махнула рукой эмоциональная тетя Валя. — Не успели сестру похоронить, как она тут же воду мутить. — Тетка с величайшим укором посмотрела на племянницу. — Ты о матери-то подумала? Все о себе только да о себе! А ты чего? — Гнев тетки перекинулся на Никиту. — Чего удумал-то? Совсем, что ли, уже крыша поехала?

— Мальчик ведь у тебя, — пыталась скорее понять что-то для себя Ольга Михайловна. — Мальчик… Как же Максим-то?

— Он будет с нами, — сказала Катя.

— А где жить-то будете? — повысила голос тетка, у которой, видимо, уже прошел первоначальный шок, и она тут же начала просчитывать материальные последствия. — Квартиру-то где возьмете? У матери даже и не думайте, позорить ее на старости лет. Тут и не повернешься, все больные, места нет, — категорически заявила она, будто была хозяйкой этой квартиры.

— Нет, подожди, Катя, ты мне скажи, — хватаясь рукой за сердце, проговорила мать, — вы что, с ним давно?..

— Ой, давай я тебе валерьянку налью! — громко вступила тетка. — С детками-то такими совсем в могилу сойдешь. Давай, давай, а то сейчас они тебе такого понарасскажут!

И бросилась к шкафу, где находились лекарства.

— Я и раньше думала, чего это эти двое друг на друга так смотрят, будто едят глазами, — продолжила она вещать, заполняя своим голосом не очень большое пространство комнаты, не забывая при этом капать валерьянку в стакан. — А тут вот, оказывается, дела какие. Ой, молодежь-то сейчас какая! Ни стыда ни совести, прости господи! А ты-то чего смотришь? — неожиданно взъелась она на Андрея Владимировича. — Сидит себе и молчит, словно его это не касается. Твоя доченька-то, между прочим, тут фортели выкидывает.

— Как это не касается? Касается, — рассудительно проговорил Андрей Владимирович и собирался продолжить, но не успел.