— Мы будем жить в папиной квартире, — решительно отрезала Катя.

— А он тебе позволит жить-то в его квартире? — накинулась снова тетка. — Вот они, детки, какие, быстро родительские квартиры делят! Только и хотят, чтобы мы все здесь поскорее загнулись, чтобы легче им было! Погоди, вот помрем, тогда и скажешь, как хорошо-то было, что у тебя и мама, и папа, и тетка есть. А я ее еще хотела с сыном своего знакомого познакомить! — продолжала она сокрушаться. — Вот бы потом стыда натерпелась. А я и думала, чего это она никого себе не заводит — девка красивая, на выданье! А сидит тихоней. Вот они, тихони-то! В тихом омуте, говорят, черти водятся! Да чего молчишь-то? — снова накинулась она на Андрея Владимировича. — Приструнил бы доченьку-то, а то она уж и твою квартиру оттяпать собралась.

— Я сам предложил им жить в моей квартире, — спокойно объяснил Андрей Владимирович. — И считаю, что это самое лучшее. И вообще, зря вы тут разводите панику. Они взрослые люди, пусть живут как хотят. В конце концов, с Машей у Никиты все равно не клеилось, а здесь все вроде должно сложиться хорошо. И теперь, когда Маши нет, я вообще не вижу смысла…

— Вот именно, что ее нет! — патетически всплеснула руками тетя Валя. — Хоть об этом не забывали бы! А ты память ее оскорбляешь! Конечно, не твоя дочь-то.

— Ну, вы еще скажите, что я святотатствую! — разозлился невозмутимый всегда Андрей Владимирович. — И хватит бросаться громкими словами, за ними, как правило, ничего не стоит!

— Как это ничего не стоит? — продолжала напирать на него тетка. — Нет, вы поглядите только! И этот туда же! Совсем уж рехнулся, что ли, на старости лет? Вместо того чтобы дать им как следует за такие дела, он еще и поддерживает! Квартиру им дарит! Не забывай, в чьей квартире сам живешь! Быстро в свою малосемейку отправишься!

— Валя, — предостерегающе остановила ее Ольга Михайловна, уже немного пришедшая в себя от неожиданности. — Перестань, это все-таки наши дела.

Тетя Валя, будто опомнившись, с досадой махнула рукой, заявив:

— Ой, да ну вас совсем! Делайте что хотите, дело ваше! Вам же добра желаешь, а вы задницей поворачиваетесь! У меня, кроме вас, и нет-то никого, а вы не цените! Все для вас делаю!

Со слезами в голосе закончив последнюю фразу, она повернулась и вышла в кухню.

— Катя, я все-таки хочу поговорить с тобой, — обратилась к дочери Ольга Михайловна. — Вы что, серьезно это все?

— Да серьезнее некуда, — ответил Никита. — И решили мы это давно, все уже обдумали, вот только никак момент не могли выбрать, когда лучше сказать.

— Нечего сказать, выбрали момент! Лучше некуда! — выкрикнула из кухни тетя Валя.

Никита поморщился, но продолжал спокойно:

— В тот самый день, третьего, мы с Машей утром поругались, и я твердо решил: все, надо кончать эту бодягу, потому что жизни все равно нет. Я ей так и сказал об этом. А она раскричалась, говорит, убирайся из квартиры, и машину отберу у тебя. Думала, что это на меня повлияет, — усмехнулся он. — А я говорю, что ничего мне этого не надо, я все равно ухожу. Не сказал, правда, к кому.

— Скрывались, значит! — подпустила яду из кухни тетя Валя. — Ой, матери-то стыд на старости лет!

Но, видно, тете Вале стало скучно сидеть на кухне в одиночестве и напрягать слух, чтобы не пропустить ни слова, и она решительно вернулась в комнату. Глаза у нее покраснели, видно, она все-таки успела всплакнуть.

Обведя всех взглядом и выбрав, как ей казалось, самую уязвимую кандидатуру, она снова принялась честить Андрея Владимировича:

— Да образумь ты их! Скажи, что не дашь в квартире жить! Чего люди-то скажут?! Пусть идут угол снимают. У них денег много, а как чего — сразу к родителям бегут. Конечно, кто ж им, кроме родителей-то, поможет?

— Я своего решения менять не собираюсь. Оно давно принято, — тихо, но твердо сказал Андрей Владимирович. — А умные люди все поймут. Мнение же дураков и кликуш, — он выразительно посмотрел на тетю Валю, — меня не интересует. А что у них с Машкой не все в порядке, я давно знал. И в этом не Катя виновата. А сама Маша — мне дочь рассказывала, что она Никиту насильно на себе женила.

— Так ты что, знал, что ли, все? — воскликнула тетя Валя.

— А что же ты, зятек, мне не говорил ничего? — с обидой спросила Ольга Михайловна.

— Вы бы все равно приняли сторону Маши. Просто потому, что она ваша дочь.

— Да мы всегда были на твоей стороне! — принялась убеждать Ольга Михайловна. — И Сергей Борисович всегда тебе в первую очередь хотел угодить, когда на работу устраивал. Что ж, мы не знали, думаешь, какой у нашей дочери характер, что ли? Ты бы поделился с нами по-хорошему, вместе бы и подумали, как вам помочь жизнь наладить.

— Не надо было мне на ней жениться, тем более что у нас тогда с Катей все и началось.

— Да ты что! — ойкнула Ольга Михайловна и перевела изумленный взгляд на Катю. — Ты ж тогда совсем маленькая была!

— А они с детского сада друг с другом спят! — выдала тетя Валя. — В докторов все играют…

— Мне вообще-то было семнадцать, — вступила в разговор Катя. — И я уже школу закончила.

— Если и должен был между нами состояться откровенный разговор, то именно тогда, пять лет назад, перед этой свадьбой дурацкой, — сказал Никита. — Только не уверен, что мне удалось бы вас убедить.

Тетя Валя посмотрела на Никиту, потом на Катю, вздохнула и сказала:

— В общем, ни одного нормального человека в семье! Сели Оле на шею и погоняют. В могилу еще сведут. Машку-то вон уже свели.

— Тетя Валя, вы так это говорите, будто мы ее в могилу свели, — в голосе Кати прозвучал упрек. — Вы все-таки думайте, что говорите.

— А чего? — не унималась тетка. — С вас станется! Может, и сговорились вместе Машку-то со свету свести. Вон он сам говорит, что она у него и машину, и квартиру отнять хотела, — заводясь, кивнула Валентина в сторону Никиты.

— Я уже говорил сколько раз, что мне не нужны ни ее квартира, ни машина, — терял терпение Никита. — Меня жизнь с ней совсем достала.

— Вот именно, — тут же прицепилась к последней фразе тетя Валя. — Совсем достала, вот ты и решил от нее избавиться.

— Ну, Валентина, ты совсем куда-то не туда забралась, — одернула сестру Ольга Михайловна. — Катя права — думай, что говоришь-то! А то ты сейчас всех тут нас под одну гребенку заметешь и бандитами назовешь.

— Короче, мне все это надоело, и я сейчас позвоню одному человеку, который убедит вас, что мы с Никитой тут ни при чем и чтобы вы отстали от нас раз и навсегда! — воскликнула Катя и с горящими глазами бросилась к телефонному аппарату.

Звонила она Ларисе Викторовне Котовой.

— А ты чего сидишь? — напустилась тетя Валя на сестру. — Сереже звони, единственный разумный человек остался в этой семейке! Пускай приезжает и разбирается тут. Да вообще поменьше нужно ему говорить, а то отдаст эту квартиру своей нынешней вертихвостке, Тамарке, а она племянникам подарит, и все. И останетесь на улице куковать или все в его малосемейку пойдете.