– В какой… в какой она больнице? – растерялся Акакий Игоревич.

– Молодой человек, я вам уже два раза говорила: она не в больнице, она в морге!

– Я про подругу. Надо же все узнать… кого-то поймать… найти… Надо же что-то делать! – подергивал от нетерпения ножкой Акакий.

– Вам сейчас надо найти своего братишку, вот мой совет. А то его здесь уже почти полгода никто не лицезрел, а народ, прошу обратить ваше пристальное внимание, у нас наблюдательный.

– Да я и сам его не лицезрел ни разу. Нет у меня братишки.

– Да неужели?! – всплеснула руками старушка. – Как же так вышло? В одночасье?

– Да уж так. Не сподобилась маменька мне братишку изготовить. Хотя сейчас, может быть, она же замуж вышла…

– Я вам про Вадика! По сына Ольги Васильевны и Ивана Павловича! – одернула его соседка. – Он же вам двоюродным братом приходится.

– Ах да-да-да-да…

– Надо его найти и сообщить о гибели матери. А то не по-людски получается. Все хлопоты, конечно, фирма Ивана Павловича на себя взяла, но попрощаться мальчик просто обязан.

– Конечно же! А где его найти?

– Ну знаете… Я вам не сыскное бюро. Хотя… за определенную сумму могла бы повести свое расследование, – оживилась старушка. – Давайте сначала договоримся о цене. Мне…

– Спасибо, я непременно к вам обращусь. А вы пока собирайте данные. Я непременно! – уже сбегал по лестнице Акакий Игоревич.

Домой он пришел в скверном расположении. Если бы он не так боялся Клавочки, он бы даже накричал – какого черта она не выяснила вчера у дочери, что Бережкова скончалась? Но он сказал ей примерно так:

– Клавочка, а ведь ты вчера, хи-хи… недоработала, да… Там нет никого у Бережковых, я ходил.

– Куда?! – грудным рыком встретила его жена.

– Так туда ж, к вдове. Ходил, а мне там такое расска…

– Куда ты спрятал мои новые сапоги, несчастье мое?

– Ох ты… – только сейчас Акакий вспомнил, что был отправлен за обувью. – Клавочка! Но ты пойми…

– А мне? Мне блузон купил? Ну я так и знала… – горевала рядом Катерина Михайловна. – Иди за молоком, не тревожь мой инфаркт!

– Нет, ты скажи, – трясла супруга за грудки Клавдия. – Ты специально, да? Хотел от меня избавиться, чтобы самому…

– Клавдия! Не ори! – набрался храбрости и крикнул-таки Акакий. – Там уже все умерли!

До Клавдии стало что-то доходить.

– Все?.. Ольга тоже? Мамаша, спрячьтесь уже в комнату! Пойдем, Кака, нам надо побыть вдвоем…

Клавдия демонстративно уволокла супруга в комнату и загородила дверь стулом.

– Кака, а ведь и я ходила, но она не открыла. Эх, опоздала я. А кто же тогда остался?

– Никого. Только сынок ихний несчастный. И еще подружка Наташа Кошкина в реанимацию слегла. Они вместе травились. Только у подруги до конца не получилось, – рассуждал Акакий. – Вот, Клавочка, сейчас такое качество, даже на яд не приходится рассчитывать…

– Так это самоубийство, что ли?

– Ну в какой-то степени – да. Только они не хотели самоубиваться, они случайно.

– Как зовут сына? С кем он дружил? Где проживает? – приготовила Клавдия карандаш.

– Я… не успел выяснить. Очень, Клава, я потрясенным оказался.

– Тебе-то чего трястись? – снова начала гневаться Клавдия. – А в какой больнице лежит Наталья?

– Это обстоятельство осталось невыясненным, – поднял глаза к потолку Акакий. – Но зато за Ольгу Васильевну теперь можно не беспокоиться, все заботы по похоронам взяла на себя фирма Ивана Павловича. А то я уже переживать начал, кто ее хоронить-то будет. Я в этой области…

– А как называется фирма? У Ивана Павловича как фирма называется? Чего скривился? Тоже не узнал? Уйди с глаз, наказанье мое! Вот ведь, пока сама не возьмешься…

За обедом Акакий Игоревич не мог успокоиться.

– Клава, а как мы будем преступника искать? – шептал он, прячась от стариков. – Уже столько времени прошло… Иван Павлович погиб, Ирина срок мотает, Ольгу Васильевну, богатую, цветущую вдову, не уберегли, и все никак раскачаться не можем… Ты не молчи, делись соображениями.

– Я схожу к Наталье, – обреченно жевала котлеты, не чувствуя их вкуса, Клавдия. – Фамилию ее я знаю – Кошкина, буду звонить во все больницы, а потом схожу.

– Клавдия! – раздался из комнаты голос свекрови. – Немедленно иди сюда! По телевизору показывают, как приготовить диетический салат с беконом!

Распузоны даже не оглянулись. Им было вовсе не до салатов.

– Клавочка, мы вместе пойдем. Даже больше того – мы поедем! Я заведу «Волгу», и мы поедем. Клава… я вообще-то тоже хотел котлеток попробовать, а ты как-то так… одна…

– Кака, не переживай, котлеты сегодня не удались, – с сожалением посмотрела Клавдия на пустую сковородку. – Да, и тебе ведь нельзя! Врач запретил еще давно, ты что же, не помнишь? Господи, Кака, как бы ты без меня существовал со своим гастритом…

После обеда Клавдия Сидоровна прилипла к телефону, а Акакий ходил на цыпочках, показывая тем самым, как он сопереживает. Он даже три раза покормил рыбок, и кот Тимка теперь презрительно щурился и только что не хмыкал.

Кошкину Наталью Клавдия отыскала со второго звонка – женщина лежала в реанимации краевой больницы. Теперь надо было продумать, как в эту самую реанимацию попасть. Естественно, без вреда для собственного здоровья. Клавдия положила трубку и замерла в кресле, точно гипсовая композиция «Доярка перед вечерней дойкой».

– Клавдия… – тихонько позвал Акакий. – Ты если что… Клава, если тебе вдруг твердое мужское плечо нужно или там рука надежная… так я… Жоре позвонить могу, он мигом…

– Точно! Жора! – ожила Клавдия. – Ты представляешь, Кака! Если они вдруг отравились… Их запросто могли отравить! Ведь не сами же они…

– Это убийство! Клавдия, ты как хочешь, но это убийство! – вдруг взвизгнула Катерина Михайловна.

Она всегда с удовольствием прислушивалась к разговорам молодых. Сейчас вон чего выслушала!

– Клавдия, придется тебе разбираться!

– Да я уже и так… Мамаша! Ну идите уже салаты смотреть по телевизору!

Ночью Клавдия ворочалась на постели, будто медведь в берлоге. Акакий безмятежно похрюкивал рядом, супруга ему яростно позавидовала – вот ведь, тут хоть землетрясение, а у него по режиму сон. А она так не может. Уже и снотворного выпила горсть, а только исчесалась вся. Голову просто распирало от раздумий. И что же творится?

Началось-то все, казалось бы, с пустяка – ну решила бабенка в игру телевизионную сыграть да придуривалась по рекомендации свыше… Здесь ничего непонятного – раз никакой игры не было, значит, просто Ирину подставляли перед «свидетелями», так сказать. А что? Дамочка стала непредсказуема, с психикой надрыв, такая что угодно вытворить способна… В общем, готовили почву под убийство. До этого даже Анечка догадалась. И кому это выгодно? Опять же никакой загадки – выгодно только брошенной жене, которая остается без крепкого мужниного плеча. А вот потом и начинается… Жена плавно превращается во вдову, а затем и в покойницу… Кому удобно чету Бережковых навещать на кладбище? Напрашивается вывод – никому. Если не брать в расчет несчастного, горем убитого сына. Но его пока и не надо брать, уж это как-то и вовсе кощунственно. Кстати, парень даже не знает о смерти матери. И где он, интересно, шатается? У него такие неприятности с родителями, а он даже дома не появляется! Неужели в самом деле не знает? Но должны же у него друзья какие-то быть, подруги, другая родня… Неужели и сообщить некому? Нет, с парнишкой надо разобраться, хотя очень, ну просто совсем не хочется на него думать. Как бы там ни было, надо идти в больницу к Наталье…