А вот она знала его возраст. Он видел это по ее лицу, которое сейчас поворачивалось к свету, ее взгляд скользил по нему, и она знала, сколько ему лет, знала и о другом… Точно знала.

На ее лице он прочел и то, чего не заметил, когда стоял на ступеньках здания суда. Пока Гален и Джослин танцевали вокруг паренька (они-то уж точно не знали), пытаясь вовлечь его в ритм этого танца и затянуть свою ловчую петлю намертво, он увидел, не отдавая себе в этом отчета, тень, затаившуюся в еще более глубокой тени и наблюдавшую за ним. Слабая искорка света отразилась тогда в ее глазах. И вот теперь перед ним был этот отблеск, и он чувствовал, как дыхание Джины колеблет озерную воду.

Джина, прости меня.

Она отворачивалась от него. Он снова увидел себя распростертым на меняющей свой рисунок поверхности кровати и понял, что пора возвращаться. Если только удастся сделать это.

Именно эту часть видео Шредингера никогда не получалось передать точно. Раньше он всегда возвращался, но вот как раз сейчас мог и не вернуться.

Будь осторожен.

Балансируя на одной ноге, можно упасть в любую сторону…

Марк лежал на полу лицом вниз, прижавшись щекой к ковру, а перед глазами гасли отблески искр. Пальцы левой руки скрючены, будто в них зажат невидимый камень приличных размеров.

Чертовы каменные бредни, подумал он, опираясь на кровать, чтобы подняться. Наверное, приснился какой-то кошмар, вот он и свалился на пол. И еще голова раскалывается после этого долбаного пургена. Боже, если они попытаются еще раз его накачать этой гадостью, он тут же снимется с места, и поминай как звали: будет шагать и шагать, через горы, моря и целые океаны, даже если они посулят ему подарить тайну всей Вселенной в долбаном шоколаде, все равно – больше никакого пургена, и точка.

Одежда лежала комом в широком, слишком мягком кресле. Он медленно начал натягивать на себя все, стараясь разгладить мятые вещи и попутно решить, не стоит ли сменить нижнее белье. Работа в «Диверсификации» подразумевала трезвость и деловой стиль. Кабы не великий проект Джослин, никто бы ни его, ни Джину на пушечный выстрел сюда не подпустил.

Воспоминание о Джине нанесло ему почти физически ощутимый удар. Он стоял в этот момент на одной ноге, пытаясь попасть другой в штанину. Покачнувшись, он на мгновение снова увидел каменистый берег озера в бархатистой поверхности ковролина и рухнул на кровать.

Там он и лежал некоторое время, сраженный удивлением. Она действительно была там, а его слишком зашкалило, чтобы сознательно распознать ее, но мозг зарегистрировал ее образ, чтобы показать ему позже, на каменистом берегу.

Сев, он второй ногой спихнул полуодетые джинсы на пол, смял в комок и бросил обратно на кресло. «Опять все не так», – пробормотал он себе под нос. Теперь приходится быть вдвойне осторожным и не делать ошибок, потому что стоило расслабиться – и он опять оказывался на берегу, усеянном галькой, а чтобы выбраться назад, могло потребоваться немало времени. И теперь это было иначе, чем когда он просто смотрел свое шредингерово видео, потому что…

Но почему, он и сам не мог объяснить. Может, потому что лучше прыгнуть самому, а не дожидаться, когда тебя столкнут. Лучше сгореть, чем тихо угаснуть.

В этом, видимо, и заключается причина его возвращений на то озеро. Один из потайных миров, в который открывались пути с каменистых берегов, мог стать для него выходом, но и сделка с Галеном и Джослин тоже была выходом, причем более определенным. По крайней мере, так уверял его Ударник при заключении сделки.

Возможно, лучше сгореть, чем угаснуть, Марк, но еще лучше не делать ни того, ни другого. А ведь ты чувствуешь, что гореть осталось недолго. Правда?

«Да, твоя правда, старина, и до чего же тактично с твоей стороны об этом напоминать! Мне, наверное, тоже стоит напомнить, что ты к моему состоянию руку приложил больше, чем кто-либо другой. Слишком рано ты сдался; когда ты в последний раз и навсегда закрыл свой синтезатор, я услышал, как захлопнулась надо мной крышка гроба».

– Уф, – сказал он вслух и выдохнул, что можно было принять за насмешку над собой. Вытянулся во весь рост, лежа на полу лицом вниз, потом осторожно поднялся и подошел к креслу, где валялись брюки. На этот раз он не выбился из ритма музыки, игравшей у него в голове, поэтому одеться удалось без проблем.

* * *

Роскошная, со вкусом обставленная гостиная была пуста. На мониторе в простенке между окнами мигало его имя. Пришлось, правда, дождаться, пока режиссер у него в голове подберет что-нибудь подходящее под ритм этого мигания, а потом уже подойти ближе и нажать на клавиатуре, встроенной в столешницу, кнопку вывода сообщений.

Спасибо за помощь в суде, – появилось на мониторе. – С юридической точки зрения твое личное появление не было обязательным, но оно сделало нашу позицию неуязвимой. Надеюсь, ты неплохо отдохнул. Нажми кнопку печати, чтобы получить план здания и помещений, которые могут тебе понадобиться. Если стоять лицом к монитору, то левый коридор ведет к лифту. Мэнни Ривера.

* * *

Так, значит? Угостили его пургеном, а о завтраке не позаботились? Вот козлы.

Он как раз собирался взять лист с распечатанным планом, когда почувствовал какое-то движение воздуха.

В дверях стоял паренек-хакер, в одних плавках неопределенного цвета, которые давно миновали стадию пригодности для носки. Родственная душа, даже если бы он и не произнес, словно пароль:

– Видео-Марк.

Тот пожал плечами.

– Я видел много твоих работ. И всегда хотел узнать, как тебя зовут по-настоящему.

Марк хмыкнул.

– Да кому это на хрен надо. Никто уже не помнит, да я и сам давно позабыл.

Тут он немного лукавил: хотя кое-что из того, что он в последнее время принимал, имело странные побочные эффекты, но свое настоящее имя он еще мог вспомнить, если бы попытался. Впрочем, такая попытка не вписывалась в текущую звуковую дорожку.

– Угу, ладно, – отозвался паренек и уставился куда-то на ковер примерно посередине между собой и Марком.

– Послушай, парень… – Марк сделал шаг в его сторону, но остановился. Чем тут поможешь. Парень назвал пароль, и это связало их воедино. Марк покачал головой. – Ты бы знал, парень, до чего шредингеров этот чертов мир.

После чего засунул план здания в карман рубашки и направился к лифту.

– И вот теперь, – сказала Диншо, запуская руку в свою густую, цвета червонного золота, шевелюру, – когда все, казалось бы, одобрено и готово к выпуску, заявляется этот Мэнни и говорит: «Необходимо кое-что доработать».

Вещала Диншо, чуть повысив голос, чтобы перекрыть обычный для комнаты отдыха гул и донести свое возмущение до небольшой кучки не слишком внимательных слушателей, собравшихся за круглым столом. Сходная картина наблюдалась и за остальными столами, где сидели сотрудники отдела рекламы и развлечений.