Речь пойдет о мавре, сосланном в эти земли благодаря лихорадочному желанию наших правителей изгнать из наших пределов любого человека с обрезанным концом. Так вот, Али Тарик тоже был обрезанцем и не переставал использовать свой член с тех самых пор, как осознал его полезность, почему и стал главой многочисленного семейства. Безумное время, малявка. Ты бы видел, как жили люди в ту черную пору истории. Ты бы видел веревки для сушки белья, протянутые на трех фанегах земли в Бетисе, у подножия черной вершины. Сушилка, битком набитая исподним бельем того времени. Ты только представь, малявка. Солнце шпарит, земля влажная, как женщина, и пар горячим облаком стоит над поселением. Так вот, малявка, два года, проведенных в Бетисе, Али Тарик, помимо добывания хлеба насущного, занимался алхимией. Недалеко от ручья этот тип разбил шатер и оборудовал в нем лабораторию, в которой, когда жизнь кругом стихала, предавался изобретательству. Постясь, куря благовония и заклиная луну, Али Тарик импровизировал. В особой ступке он толок кости цыпленка, которые использовал, чтобы сгустить менструальную кровь одной из своих дочерей. Потом на своей алхимической кухне, раздувая мехами горящие в печи угли, он сливал смесь в горшок и произносил магические слова. И — буль-буль-буль — закипало зловонное зелье. Затем он выносил его наружу, подставляя свету растущего месяца, и давал отстояться. Оно напоминало мутную подливку вроде эскабече, в которое переложили помидоров. И, не переведя дух, не давая себе ни малейшей поблажки, Али Тарик залпом выпивал его. Кажется, это было какое-то волшебное средство от простатита. Однако, по словам Луисардо, это не было его главным изобретением, так как среди всего, измысленного Али Тариком, следует выделить три вещи. Луисардо знает их назубок, как будто эти вдохновенные выдумки не плод трудов Али Тарика и авторство принадлежит ему самому. Первое — это снадобье для задержки оргазма, которое готовится из жареных коровьих лепешек и кусочков черного камня плюс отвар из серого янтаря, рецепт которого хранился в строжайшем секрете. Второй препарат способен растянуть ночь и продлить сон, для него Али Тарик использовал красных муравьев и совиный глаз. Третье изобретение — это волшебное зеркало, малявка. Тут Луисардо умолк — не столько для того, чтобы перевести дух, сколько чтобы услышать, как звенит воздух. Помню, как ветер хлопал дверьми и бился в окна призрачной казармы, а вдалеке на бортах приближавшихся лодок темным блеском переливалась ночь. И еще помню, как луна плыла по небу чернее китайской туши — слишком реальному, чтобы в него можно было поверить.

* * *

Случается, что ветер угрожающе свистит у него в ушах. И вот случается, что на Танжер уходит последняя лодка, и путешественник различает след за ее кормой — пенную борозду, яростно перечеркивающую белые барашки, забрызгавшие море.

Путешественнику так и не удается коснуться края африканских небес, пурпурных и сладких, как написано в романах, и он блуждает по прихотливой путанице улиц Тарифы. Он огибает углы и пересекает крохотные квадратные площади, где иностранцы выблевывают из себя ночь, пропитанную сангрией, оставляя богатую палитру оттенков на стенах. Путешественник проходит по внутренностям и сосудам города, пропахшего ветром, солью и жарким, которое подают в тавернах. Но только переступив порог «Воробушков», когда Милагрос накидывается на него, путешественник понимает, что Тарифа всегда ожидала его в конце любого из маршрутов.

Однако все это случается потом, когда он проходит по Тополиной аллее, обсаженной пальмами, так что я никак не возьму в толк, почему ее так назвали. Но не будем отвлекаться, так как все это произойдет потом, спустя время, после того как путешественник зайдет к Хуану Луису, где дымится в мясном отваре картошка и стреляют каплями жира сковородки.

Судя по рассказам Луисардо, путешественнику все открылось благодаря счастливой случайности — иначе и не скажешь, сами увидите. В соответствии с рассказом Луисардо, на путешественника нашло затмение. Он ожидал найти сокровище в виде сверкающих золотых дублонов и драгоценных камней или чего-то вроде, не знаю. Однако единственное, что он обнаружил в сундучке, была пробирка с ртутью. Вспомним, что часть ее пролилась на песок и у путешественника возникло непреодолимое желание помочиться, все из-за выпитой воды, малявка, рассказывал Луисардо ночью в Мирамаре, с глазами черными и блестящими, как два скарабея. И путешественник облегчился. Щедрая витая струя мочи сопровождалась приятным жжением в мочевом пузыре. Пенистые брызги оросили его лицо. Следует помнить, что в сельской местности опасно писать под открытым небом, особенно когда ветрено. Надо сначала овладеть этим благородным искусством, а главное, никогда не делать этого против ветра.

Однако брызги попали ему в лицо отнюдь не по вине ветра, равно как и не по вине бесшабашного веселья, с каким путешественник опорожнял свой мочевой пузырь, как бы не так. И это заставило путешественника крепко призадуматься. Был в этом деле какой-то смысл, потому что эффект возникал всякий раз, как путешественник направлял свою струю на пленку, образованную на земле ртутью. Исполненный подозрений и чувствуя последнюю каплю на конце, путешественник наклоняется к лужице застывшей ртути. И видит собственное отражение в тонкой серебряной пластинке на влажной земле. Тогда путешественник бросает камушек и убеждается в том, что предчувствия не обманули его: сначала камушек проходит сквозь пластинку, затем исчезает за ней, и очень скоро пластинка выстреливает им в небо. Судя по словам Луисардо, это объясняется просто, ведь зеркало отражает образы предметов, находящихся перед ним. Признаюсь, подобное пояснение не внесло особой ясности. И только немного погодя до меня дошло, в чем дело, благодаря непристойным примерам, на которые расщедрился Луисардо и которые привлекли мое внимание, как магнит притягивает железные опилки.

Похоже на то, что сей алхимик, Али Тарик, уже применял эту волшебную ртуть четыреста лет назад. И что, помимо прочего, он использовал ее, чтобы помочь бежать всем своим женам и дочерям. И что, взяв гравюру, изображавшую буколический европейский пейзаж, и поместив ее перед внушительных размеров зеркалом, в котором она отразилась, Али Тарик приказал всем своим женам и дочерям пройти через зеркало одна за другой. Со своими пожитками и тазами для варки варенья, узлами белья и утварью они исчезали в отражении этого буколического европейского пейзажа. Луисардо знал, что это невозможно, но невозможность чего бы то ни было не казалась ему достаточным поводом, чтобы об этом не рассказывать. И вот Луисардо выдумал это бредовое зеркало, опровергающее все возможные законы, волшебное зеркало, которое, по его словам, существовало, и, увидев его, путешественник обо всем догадался, и ему припомнились последние слова старикашки. «Гой и гой, не жалея ногтей… Тебя осыплют золотом… как только ты пгиедешь в Танжег». Тогда-то он и понял всю ценность этого чудного сокровища. И стал собирать, как мог, капли разлившейся ртути, проскальзывающие у него сквозь пальцы. Но не будем отвлекаться, оставим его собирать ртуть, а сами последуем за Али Тариком, который больше года посвятил занятиям алхимией и использованию своего обрезанного члена. Не осталось ни влагалища, ни задницы, ни дырки или бутылочного горлышка, перелетной птицы, курицы или скотины, которая не почувствовала бы, как член алхимика вторгается в его святая святых. А когда выпал его номер и Али Тарика выслали в Северную Африку, он позаботился спрятать свое изобретение в надежном месте, закопав его под недавно посаженным кактусом. Кроме того, он нарисовал карту, где точно обозначил место, и коварно спрятал ее в складках бурнуса. Но самое главное во всем этом то, что сей Али Тарик закопал сокровище, когда Юпитер стоял над Хересом в восходящей стадии одновременно с Марсом прямо напротив Сатурна или что-то в этом роде, судя по рассказу Луисардо. Короче, благодаря картографии судьбы, заклятие получило силу, и человек, которому суждено найти сундучок, не сможет использовать волшебную ртуть себе во благо. Вспомни, малявка, сказал мне Луисардо, вспомни, что сказал путешественнику старикашка с глазами, как голубиные яйца, перед самой смертью возле дверей Чакон. Вот поэтому-то путешественник и не сможет использовать сокровище себе во благо. Ему придется выбросить из головы все, связанное с изготовлением зеркала, с помощью которого можно перенестись на другой берег, и он сломя голову сгустится в Тарифу, стремясь поспеть на лодку, уходящую в Танжер.