Джоселин улыбнулась.

— Позволь мне помочь тебе раздеться.

У Рейна пересохло во рту. Джоселин подошла к нему, белое кружево развевалось вокруг нее, черные как смоль волосы поблескивали в свете свечей и камина.

С той минуты, как он увидел ее в прозрачной кружевной рубашке, желание болезненно давило на него, и Рейн боялся, что, если Джо зайдет слишком далеко, а потом попытается остановить его, он уже не сможет совладать с собой.

— Ты уверена, Джо?

— Я буду гораздо увереннее, если ты поцелуешь меня, милорд.

Рейн застонал и обнял ее. Она охотно устремилась ему навстречу, податливая и отзывчивая, Джо ответила на его поцелуй, открываясь давлению его языка, позволяя пробовать свои губы.

Полегче, сказал он себе. Не торопи ее. Но ему не хотелось медлить. Ему хотелось сорвать рубашку с ее гибкого тела, целовать ее груди и лоно, опустить ее на пол, расстегнуть штаны и войти в нее.

Но вместо этого он прервал поцелуй, чтобы коснуться губами ее подбородка, прикусить ее нежное ухо, усыпать поцелуями ее плечи.

— Твоя ванна, милорд, — с трудом прошептала Джоселин.

— Да…

Это позволит помедлить, он сможет смягчить жар, разрывавший его тело.

Во всяком случае он надеялся на это, пока снимал фрак и жилет, но потом Рейн почувствовал, что пальцы Джоселин расстегивают пуговицы на его рубашке. Дрожащими руками он расстегнул запонки, сорвал с себя крахмальное белое полотно и потянулся к пуговицам на лосинах.

Но пальцы Джоселин поспели первыми. Он заметил, что ее руки дрожат, но не мешал ей. Вместо этого он запрокинул ее лицо, наклонился и поцеловал, его член был таким твердым и напряженным, что Рейн боялся, как бы его не прорвало. Напряжение спало, когда пуговицы были расстегнуты. Джоселин отвела взгляд.

— Твои ботинки, — прошептала она.

Рейн сел на стул и разулся, потом стянул штаны. Нагой, он подошел к ванне и влез в нее. Щечки Джоселин очаровательно покраснели, когда она встала на колени рядом с ванной, не обращая внимания на брызги, от которых ее рубашка намокла и стала совсем прозрачной.

— Только купание должно быть недолгим, — сказал Рейн, — иначе, дорогая, тебе придется присоединиться ко мне прямо как есть.

Она тихо засмеялась.

— Я уже приняла ванну, милорд. Я бы предпочла присоединиться к тебе в постели.

Она увидела жар желания в его глазах и впервые заколебалась.

— Т-то есть… если ты тоже этого хочешь. Рейн обхватил руками ее лицо, привлек к себе и поцеловал.

— Моя обворожительная Джоселин, если бы ты только знала, как я этого хочу.

Она несмело улыбнулась, потом глубоко вздохнула. Взяв в руки губку, она намылила ее и стала тереть его широкую спину. Под водой он заерзал, пытаясь совладать с растущим возбуждением. Джоселин убрала губку, облила водой его плечи и стала мыть его торс. Он ощутил прикосновение ее груди, когда она склонилась над ним.

Джоселин намылила мускулы на его груди, ополоснула, потом намылила и сполоснула его живот. Потом ее пальцы замерли на границе воды, тогда Рейн поймал ее руку и опустил в воду. Она выпустила губку, которая так и осталась плавать в мыльной пене, но рука ее осталась под водой и осторожно двигалась, оценивая размер, форму и ощущение.

— Мы подойдем друг другу, Джо. Твое тело скоро привыкнет к моему.

— Рейн?

— Что, милая?

— Ты поцелуешь меня снова?

Он чуть не рассмеялся. Когда она пугалась, она верила, что его поцелуи разгонят страхи. До сих пор это так и получалось, и этот раз тоже не был исключением. Он особенно осторожно действовал языком, дразняще касаясь уголков ее рта, требуя отклика. И она сначала осторожно, а потом все более самозабвенно ответила на поцелуй. И последняя тонкая ниточка его самоконтроля оборвалась.

Он перескочил через край ванны, выпрямился, голый и возбужденный, весь в мыльной пене.

— Рейн!

Он тихо хмыкнул, протянул к ней руки, привлек к себе и поцеловал. Просунув руку ей под колени, он подхватил ее и пошел к постели. Белая кружевная рубашка в мгновение ока стала насквозь мокрой, как и ковер, по которому он шагал мокрыми ногами. Рейн упал на массивную кровать с балдахином, опустив девушку осторожно на середину пуховой перины, он жадно целовал ее губы, а его руки коснулись ее груди.

Она только на мгновение замерла, а потом ответила на поцелуй, запустила пальцы ему в волосы, изогнулась, прижимаясь к нему всем телом.

Джоселин задрожала, и не от холода или влаги. Мускулистое тело Рейна прижалось к ней. Она ощущала его мощные очертания, мускулы на его плечах, мощный пресс. Одна из его могучих рук сплелась с ее волосами, тогда как другая обхватила ее за ягодицы, чтобы крепче прижать к нему, его пальцы массировали, дразнили, заставляя место между ее ног гореть и пульсировать.

Господи. Она никогда не испытывала таких сумасшедших ощущений, никогда так не теряла контроль над собой. Рейн коснулся ее губ, овладел ее ртом. Его язык довел ее до неистовства. Под ее пальцами мускулы его влажной груди изгибались и напрягались, и соски на ее груди стали такими твердыми, что болели от прикосновений.

Словно уловив ее потребность, он спустил рубашку с ее плеча, обнажив грудь, нагнулся и поймал сосок губами. Джоселин ощутила жар, почувствовала, как все ее тело пронзил огонь, и гортанно застонала. Рейн нежно пососал, и жар запульсировал в ее лоне. Он целовал и лизал, приоткрывая рот, чтобы поймать в него больше ее плоти, тянул, сосал, пробовал, испепеляя ее кровь. Когда он отстранился, боль от этой потери была такой острой, что она чуть не заплакала.

Но он только снял с нее рубашку. И через мгновение снова целовал ее, его губы ласкали, требовали, его язык погружался в ее рот. Его рука как огнем обжигала ее плоть, потом скользнула в нежный треугольник мягких темных завитков между ее ног, раздвигая губы ее влагалища, его палец проник внутрь.

Джоселин вскрикнула от жара, пронзившего ее тело. Пламя охватило ее, заглушив все мысли, кроме мысли о Рейне и о магическом чувстве, которое он возбуждал. Она поняла, что она там влажная, когда он стал использовать эту влажность для того, чтобы растянуть ее и подготовить, вложил туда и второй палец, потихоньку вынимая их и снова погружая внутрь.

Она боялась, тревожилась, чувствовала замешательство.

Но никаких преград больше не существовало.

Ей хотелось, чтобы его пальцы были в ней, хотя до этого мгновения она не могла в это поверить. Ей хотелось, чтобы он гладил ее и жаркое пламя охватывало бы всю ее.

— Рейн, — прошептала она, прижимаясь к его груди, умоляя о чем-то, понимая, что она просит о том длинном, жестком и напряженном, чего так боялась, одновременно нуждаясь в нем и боясь его.

— Спокойнее, любимая, не переживай, — он снова поцеловал ее, нежно, медленно, глубоко, а его рука ласкала ее грудь. — Ты готова принять меня, Джо. Ты чувствуешь это?