Кресло скользнуло над полом, взгляд почти равнодушно коснулся Таш, остановился на её сопровождающих.

— Приветствую вас в доме Алория, капитан, полковник. Боюсь, что погода на некоторое время запрёт нас всех здесь, не позволяя покинуть резиденции. Одрик проводит вас в гостевые комнаты. — Короткий кивок дворецкому, и сообразительный полуорк уже подталкивает гостей к боковой лестнице, оставляя хозяев наедине. Когда между лэри и лэрдом клана не всё ладно, умные вассалы предпочитают не стоять между ними без крайней необходимости…

Так и не взглянув на адмирала д’Алория, Тэйон развернул кресло и направился на третий этаж, в свои личные покои. В стены этих помещений была вплетена самая мощная, самая грязная и подлая защитная магия, доступная магистру воздуха. Проход сюда был закрыт и для слуг, и для учеников, и для друзей… для всех, кроме Таш.

Он влетел в небольшой не то кабинет, не то библиотеку, захламлённую и хронически нуждающуюся в уборке (что было вполне закономерным следствием недоверия к горничным), щелчком пальцев зажёг покачивающиеся вдоль стен светильники. Окна были закрыты ставнями и занавешены плотными шторами, и всё равно время от времени свет молний пробивался сквозь тонкие щели, придавая обстановке какую-то металлическую нереальность. Хотя и без того напряжения в комнате хватало.

Магистр наконец соизволил обернуться к своей двоюродной прабабушке. Откинулся, сложил пальцы домиком, устремив на неё спокойный, изучающий, окрашенный отстранённым любопытством взгляд. Так обычно смотрят сквозь увеличительное стекло на редкое насекомое. Скажем, на огненную стрекозу, наколотую на булавку. Пристально, с чувством абстрактного эстетического восхищения, но весьма прохладно в плане личных эмоций.

Таш спокойно подошла к одному из кресел, переложила на стол покоившуюся на нём пачку книг и какой-то сложный магический измерительный прибор. Села, расслабившись настолько, насколько ей позволял жёсткий, заставлявший поддерживать идеальную осанку корсет. Её ответный взгляд был столь же пристален, но куда более безмятежен. Тэйон не удивился: ему и в голову не приходило пытаться заставить её смутиться или вывести из себя. После ста пятидесяти лет практики игры в гляделки госпоже Алория казались в лучшем случае потерей времени, да и Тэйон давно уже сошёл с уровня, на котором безмолвные схватки за власть в стае считались наполненными высшим смыслом. Нет, эти двое не пытались действовать друг другу на нервы и не думали нагнетать напряжение, они просто вглядывались, пытаясь увидеть в знакомых лицах что-то, что подсказало бы, как быть дальше. Как жить с тем, что произошло между ними этим утром.

Первой заговорила Таш:

— Смерть ученицы мучает Вас, мой господин.

Не вопрос, даже не утверждение: просто констатация очевидного для неё факта. Тэйон почему-то вдруг напрягся и отрицательно взмахнул рукой.

— Най, я не опечален, Ойна ди Шрингар была избалованным, вздорным и самодовольным маленьким чудовищем, уверенным, что весь мир создан лишь для того, чтобы служить её капризам. В принципе, это характерно для любого стихийного мага в юном возрасте, но даже по меркам их братии Ойна слишком привыкла к безнаказанности. С первого же дня было ясно, что рано или поздно стихии расплатятся с ней за такое к себе отношение. Тем не менее… — Я в ярости. Ойна была моей ученицей. Её гибель, особенно такая, — это моя неудача как наставника. Свидетельство того, что я оказался неспособен научить девчонку хоть чему-то. А также того, что я не смог обеспечить защиту крови своего лэрда.

«Не смог выполнить свой долг» — эти слова повисли в воздухе, не произнесённые, но несущие в себе так много причин и следствий, так много смысла. Таш медленно кивнула. За Ойну ди Шрингар Тэйон умер бы без колебаний и сомнений. Возможно, ему ещё придётся заплатить своей жизнью за её гибель, если генерал потребует виры кровью. Но до тех пор магистр Алория будет мстить за неё, как мстил бы за собственного ребёнка — нелюбимого, но бесценного.

— Ненавижу детей. — Он хотел произнести это с отвращением, однако в голосе проскользнуло что-то похожее на усталость. И вновь Таш лишь кивнула. Все слова на эту тему были сказаны ещё два десятилетия назад.

— Что Вы собираетесь делать?

— Оставить выжидательную позицию. Ближайшие три дня у нас будет передышка. — Он кивнул на окно, за которым творилось настоящее мракобесие. — Из-за этой бури все будут вынуждены сделать паузу. Выйти сейчас на улицу — почти верная смерть, а возмущения в магических и магнитных полях достигли такого размаха, что ди Эверо официально приказал дезактивировать все порталы в городе. Магов, которые способны создать локальные проходы в столь нестабильных условиях, не так уж много, и почти все они будут вынуждены заниматься ликвидацией последствий бури. Ложа водных в полном составе будет сдерживать море и пытаться спасти торговые корабли, набившиеся в гавань. Да и остальные… Без магического прикрытия город вполне может оказаться наполовину разрушенным, так что господам волшебникам придётся заняться своими непосредственными обязанностями и на какое-то время оставить политику. А без их поддержки никто не рискнёт на сколько-нибудь серьёзные шаги.

— Разве вы, как старший мастер ветров в городе, не должны участвовать в сдерживании урагана?

Тэйон усмехнулся. Невесело:

— Я сегодня активизировал кое-какие старые заклинания, заложенные ещё при основании города и немного подправленные мной за время исполнения обязанностей хозяина погоды. Они не дадут смыть город в море и создадут впечатление бурной и самоотверженной деятельности со стороны мастера ветров. На самом деле надо будет лишь раз в несколько часов проверять динамику структуры воздуха и корректировать по мере необходимости точки фокуса.

— В городе будут жертвы.

Удар грома за окном. Трепет древних стен. Одна из молний ударила в установленные на крыше громоотводы.

— Будут, — равнодушно бросил маг. — Этому городу давно необходима хорошая встряска. Господа цивилизованные обитатели великого и вечного Лаэссэ слишком заигрались. Пора им напомнить, что в каждой игре, сколь бы увлекательной она ни была, есть определённые правила. И нарушение их ведёт к весьма неприятным последствиям.

— Привитие моральных норм путём наглядной демонстрации того, что бывает, когда этими нормами пренебрегают, — скривила губы адмирал.

— Я никогда не претендовал на статус святого, лэри, — устало сказал Тэйон.

Она поднялась из кресла, сделала несколько размеренных шагов. Ей всегда лучше думалось на ходу. Тэйон вслушался в движения — задумчивые, расчётливые. Осторожные. Пахло пылью и… да, мокрыми перьями. Леди адмирал волновалась.

— Вы используете это время для подготовки своего хода, — медленно произнесла Таш.

Уголки губ мага опустились, и, возможно, где-то, в каком-либо другом мире, эту гримасу можно было бы назвать улыбкой. Непроизнесённое витало между ними, тяжёлым грузом опускаясь на плечи и отравляя каждый вздох. Её обжигающая ненависть. Его леденящая ярость. Железный гнёт норм, правил, предписаний этикета, исключавших любую возможность открытого столкновения. Оба, хотя и по-разному, были детьми халиссийской культуры, и обычаи тотемных кланов отпечатались в их душах, оставив нестираемые, всё ещё кровоточащие следы. И тем не менее оба понимали: что-то нужно решать. Тэйон сделал шаг первым: