— Эй, Живчик! — окликнул незнакомец. —Поговорить нужно.

Джеймс пристально глядел, пытаясь опознать преследо вателя.Но ни лицо, ни голос знакомыми не показались.

Неизвестный подошел почти вплотную и дружелюбно улыбнулся.

— Я отниму всего минуту-другую, не больше, —добавил он вежливо. — Очень важное дело. Весьма срочное. И в той же меределикатное. Последнее обстоятельство, как ты сам понимаешь, жизнь мне необлегчает.

— Мы разве знакомы? — ожил наконец Живчик.

— Было дело, встречались. В иной жизни, если можно таквыразиться. В иной моей жизни, если быть совсем уж точным. А также, полагаю,тебе приходилось выполнять кой-какую бухгалтерскую работенку для фирмы моегосводного брата в Джерси. Его имя Кройд.

— А что теперь от меня понадобилось? — Имя главаряновой шайки. Той, что пытается потеснить старую добрую мафию, заправляющуюделами в городе вот уже с полвека.

— Да ты шутишь, наверное! — ответил Живчик и,затянувшись напоследок, затоптал окурок.

— Вовсе нет, — сказал Кройд. — Без этихсведений не знать мне ни сна, ни покоя. Как я понимаю, ты помогал этим парнямотнюдь не по бухгалтерской части. Назови того. кто правит бал, и я исчезну.

— Но я не могу! — ответил Живчик.

— Как уже упоминалось выше, дельце доверено мнеделикатное. И спрашиваю я только из деликатности. Пред почитаю обходиться безнасилия…

Живчик резко ударил Кройда в лицо. Очки полетели черезплечо, и в мерцающих фасетках глаз на Живчика уставились двести шестнадцатьсобственных его отражений. Он не сумел удержаться от изумленного вздоха.

— Так ты туз! — выдав ил он. — Или джокер?

— Я — Дремлин, — сообщил Кройд, выворачиваяЖивчику руку и с хрустом ломая ее о чугунные перила. — Тебе следовалобрать пример с меня и вести себя деликатнее. Было бы не так больно. Теперь тыпросто не оставил мне выбора.

С трудом совладав с дикой болью. Живчик пожал плечами:

— Давай, вперед, можешь ломать и вторую. Все равно я несмогу выдать, чего не знаю.

Кройд с интересом уставился на повисшую плетью изувеченнуюруку Живчика. Тот протянул здоровую, вправил обломки на место, прижал плотнее.

— Так ты умеешь быстро залечивать раны! —сообразил Кройд. — В считанные минуты. Я вспомнил!

— Да, чего уж скрывать!

— А если напрочь руку оторвать, новую отраститьсумеешь?

— Не знаю, да и пробовать не хочу. Я слышал, что тычокнутый. А теперь и на себе убедился. Думаешь, я не сказал бы, если б знал!Невеликое это удовольствие — чертова реге нерация. Я не имел с ними никакихдел, кроме одного— единственного паршивого контракта. И понятия не имею, кто уних в главарях.

Кройд схватил разом оба запястья Живчика и крепко сжал.

— Переломы — это варварство, средневековье, —заметил он участливо. — Но у нас в наличии еще один, более деликатныйвариант. Ты знаком с злектрошоковой терапией? Нет? Так познакомься!

Кройд разжал ладони лишь после того, как Живчика, вернее,его почти бесчувственное тело перестало трясти. Когда же к бедолаге вернулсядар речи, Кройд услышал все ту же песню:

— Все равно мне нечего тебе рассказать. Я просто незнаю.

— Тогда продолжим! Нейронов у тебя в организме покахватает, чуток и потерять не жалко, — предложил Кройд.

— Отдохнул бы с минуту! — посочувствовалЖивчик. — Никогда я в делах не интересовался лишними именами. Меньшезнаешь, легче дышишь… Не спеши!!! Одно я запомнил: Глазастый. Он джокер. Насамом-то деле он одноглазый, циклоп. И носит монокль. Встречались мы с ним наТаймс-сквер и всего один раз — он объяснил задание и выдал аванс. И вся любовь.Ты же знаешь, как это делается. Ведь и сам вольный художник.

Кройд вздохнул с заметным облегчением:

— Глазастый? Знакомая кличка. Похоже, когда-то слышал.А где посоветуешь его искать?

— Думаю, встретишь в клубе «Мертвец Николя». Режетсятам в карты по пятницам. Можешь сходить и прикончить мерзавца. Но на меня нессылайся и идти с собой не уговаривай — даже близко не появлюсь. Мне это ужеоднажды стоило двух переломов сразу, к тому же на одной ноге.

— Клуб «Мертвец Николя»? — переспросилКройд, — Что-то я о таком и не слыхивал.

— Оформлен под склей короля Николя, находится совсемрядом с Джокертауном. Жратва сносная, поило терпимое, немного музыки,танцевальный зал, а в задних комнатах казино. Открылся не так уж давно. Но этотпатологический стиль в духе детских страшилок не в моем вкусе.

— О'кей, — сказал Кройд. — Очень надеюсь,Живчик, что ты не навешал мне лапши.

— Это все что знаю, век свободы не видать! Кройдмедленно кивнул:

— Придется идти в твой клуб. Дело должно бытьзавершено. — Он отпустил собеседника и отодвинулся. — Может, тогдамне удастся отдохнуть наконец. Но деликатно, только деликатно. — Он поднялсо ступеней тюк и вручил Живчику. — Держи. Береги добычу. И смотри непоскользнись по дороге. Гололед жуткий. — Продолжая невнятно что-тобормотать, Кройд попятился и исчез за углом.

А Живчик, устроившись на мерзлом крыльце поудобнее, достализ тюка кварту «Джека Дэниела», выбил пробку и надолго припал к вожделенномунапитку.

Ветер накатывал свирепыми волнами, колотясь о витрины иосыпая тучей ледяных игл каменных львов, застывших в карауле у парадногоподъезда — входа в клинику Джокертауна. Когда дверь, ведущая внутрь,распахнулась, по гулкому вестибюлю прокатился оглушительный вой разбушевавшейсястихии. Посетитель принялся топать ногами и стряхивать снег с синей куртки.Закрыть за собой дверь он не удосужился.

Мадлен Джонсон, известная в народе как Цыплячья Лапка,дежурство в приемной совмещала с присмотром за безнадежно хворым дружком, ПетушкомРобином, с которым прошла некогда огонь и воду. Оторвав взгляд от помогающегокоротать время кроссворда, она черканула в сердцах карандашом как Бог на душуположит и заквохтала:

— Что же это такое, наконец? Эй, мистер, да закройте жевы чертову дверь за собой!

Вошедший опустил платок, которым отирал лицо, и внимательноуставился на дежурную. Только сейчас Мадлен заметила выпуклые фасеточные глазапосетителя и недобро играющие на скулах угловатые желваки.