И они двинулись вверх по узкой и достаточно крутой лестнице, каждый положил руку на плечо идущего перед ним. Больше никто не произнес ни слова, тишину нарушало только приглушенное шарканье подошв да дыхание, все еще не вернувшееся к норме. Но эти звуки, если кто-нибудь их и слышал, по-видимому, не несли в себе опасности.

В собачьей битве потери понесли обе стороны, но победа, можно считать, осталась за бродячей армией, потому что в конце концов полицейские собаки вместе с их проводниками и всей группой покинули спорную территорию. На самом деле, конечно, полиция ни на что не претендовала – она выполняла свою задачу и в итоге выполнила: пробилась-таки на окраину. Пусть и несколько потрепанные, псы не потеряли след и успешно довели группу до корпуса, в котором укрылись девятеро.

Стук Гера в дверь был услышан не сразу, потому что внутри дома, в самой просторной из сдающихся комнат, шел в это время очень оживленный разговор. Начался он сразу же после того, как Ульдемир, убедившись в том, что в ближайшие минуты их безопасности никто не угрожает, попросил всех не двигаться и не разговаривать и, к великому своему облегчению, передал наконец всем членам экипажа те новые свойства, которыми их планировала наделить Ферма на время уже начавшейся операции. Это заняло менее трех минут и еще две понадобились пятерым, чтобы прийти в себя и справиться с новыми ощущениями. Вирге, конечно, ничего из этих способностей не предназначалось, однако как знать, может быть, каким-то краешком и ее задело. Ульдемир был все-таки достаточно неопытным в таких делах человеком.

А потом и начался разговор. Скорее даже спор. А еще точнее – чуть ли не допрос. И очень пристрастный, потому что допрашивающих было целых шестеро, отвечать же на все и за все приходилось одной-единственной женщине, совершенно не готовой к тому же к подобному повороту событий.

Да, недаром, видимо, говорится: всякое доброе деяние наказуемо. Добавим: и чем оно добрее, тем более суровым грозит стать воздаяние. Похоже, что в нашем случае именно так оно и получилось.

– В плохом мире ты живешь, женщина, – проговорил Гибкая Рука, едва успев оглядеться в комнате. – Нет, тут хорошо. В городе плохо. Много людей, мало связи между ними. Каждый за себя, никто – за всех. Не видно племени. Просто толпа. Такие долго не живут. Поверь. Такие люди слабы. Как можно? Что за порядки? Пришельцев надо встречать добром. А тут? Мы не успели выйти – нас сразу же хотели куда-то тащить.

В ответ на что Вирга смогла лишь пожать плечами и ответить:

– Это и есть порядок, что же другое? А каким, по-вашему, он должен быть? Всякая неясность требует выяснения. Как же можно что-то выяснить, если не задержать вас – да не обязательно вас лично, а кого угодно, кто неясен.

– Если бы государство – это бы мы еще поняли. С государством обычно не спорят, хотя далеко не всегда соглашаются. Но если это не оно, то что же тогда? Получается, что просто бандиты? И они выступают вместо государственной власти?

– Вовсе нет.

– Не понимаю…

– Да зачем им выступать вместо власти, если они сами и есть – власть?

– Вы что же, хотите сказать, что они заодно с государственной властью?

– Вовсе нет. Они – сами по себе власть.

– Что же у вас тут: двоевластие? И государство власть, и бандиты…

– Они не бандиты, они – сила. Раз сила, значит – власть…

Вирга стала уже испытывать некоторое раздражение: вроде бы вполне взрослые мужики, а не понимают самых простых вещей. Чему их учили там, откуда они явились?

– Значит, все-таки двоевластие.

– С чего вы взяли, что – двое? Вы бы хоть заранее поинтересовались немного, куда попали. Вовсе не две власти.

– Час от часу не легче. Сколько же их?

Женщина чуть призадумалась.

– Сейчас… Значит, Держава – одна власть, Тень – другая, Храм – третья, это – главные, потом Кровь и Дыхание – четыре и пять, это глобальные фирмы такие, добывают и продают; ну и, конечно, кредо, самые большие деньги в мире. Да, все правильно, никого вроде бы не забыла. Шесть властей, вот. Да что вы удивляетесь? Там, откуда вы, разве по-другому? Разве иначе бывает?

– Бывает, наверное, – пробормотал иеромонах Никодим, – да только… мы, как бы сказать, давно уже в такие дела нигде не вникали, а у нас самих власть, понимаешь ли, одна на всех, и другой мы не знаем.

– Интересно. Рассказали бы.

– Расскажем, конечно, Малыш. Только…

Вирга сразу ощутила, как сладкая дрожь пробежала по телу от одного лишь слова «Малыш» – ну, и от голоса, конечно.

– …Только сейчас-то мы не там, а здесь, и сначала надо разобраться в ваших порядках, для этого ведь мы тут и оказались. И хочу просить тебя, чтобы ты нам по возможности помогла. Поможешь? Понимаешь, мы хотим встретиться с людьми, которые, как бы тебе сказать… Ну, для которых в жизни деньги, богатство, власть – не самое главное, у которых есть и другие интересы – ну, например, любить других не за то, что они это как-то оплачивают, и не ради того, чтобы стать известными, а просто – по потребности, как дышать, есть, пить… Мы знаем, что такие люди есть, хотя их и мало; может, ты встречала таких или хотя бы о них слышала? Тут ведь у тебя, наверное, многие бывают, с разных концов мира… Если что-то о них знаешь – скажи!

Тут можно было, конечно, только пожать плечами. Слышать она, конечно, слышала, как и все прочие, – бывали раньше такие, одно слово – больные, так их называли, да они и были такими на самом деле, потому что все здоровые, конечно же, живут для того, чтобы зарабатывать деньги, а сколько – это уж зависит от способностей, но чем больше – тем лучше, на этом основана вся жизнь. Но это было раньше, и вот уже довольно давно о них говорить перестали – то ли их всех вылечили, то ли они повымирали, в общем – перестали быть и смущать других. Наверное, так и надо было сказать ему сразу же, но он все продолжал говорить, и Вирга не стала перебивать его, потому что слышать его голос было приятно, тем более что слова были обращены к ней самой, а не к кому-то другому, а о смысле слов можно было и не задумываться.

– …Люди эти больше думают о смысле жизни, о своем назначении, о том, зачем Бог всех нас создал. Я вот думаю, что они должны, скорее всего, искать убежище в таких местах, как монастыри, например, там ведь служат Богу постоянно. Тут у вас наверняка такие обители есть – может быть, ты хотя бы подскажешь, где искать такие места, как до них добраться? Поможешь, а?

Вирга уже набрала воздуха в грудь, чтобы сказать, скорее всего, то самое, что уже было однажды ею обещано: все, что захочешь… Хотя самой ей очень хотелось сперва самой понять многое, например – как могло это получиться, что этот самый человек сначала был для нее старым дружком Гером, который крыша и… А потом вдруг оказалось, что Гер – сам по себе, хотя и немного не в себе, а этот – тоже отдельный, совершенно другого облика человек (неплохого облика, приятного – непроизвольно подумалось ей), и нет ли в этом чего-то… такого, ну, скажем, незаконного? Хотелось, да. И, дав согласие, она, безусловно, сама стала бы задавать вопросы, если бы тут как раз и не услышала наконец стук в дверь – все более громкий, все более тревожный.