Поднялась с кресла я резко. Шаевскому не стоило видеть моих эмоций, хватало того, что он и сам знал, на что идет.

Когда вышла из библиотеки, Валесантери поблизости не было, а вот Виктор подпирал стену напротив.

– Передай Куиши, чтобы прекращал искать Айси. Тот жив.

– А материалы? – напарник правильно понял, что подробностей не будет. Ни тех, ни других.

– Все у меня. У нас есть пара часов, чтобы ими заняться.

– А что потом?

Шаевский был непрошибаемо спокоен. Штормовский… выкормыш!

– А потом, – прорычала я, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, – мы будем общаться с Ровером и, если мои прогнозы окажутся верными, услышим в свой адрес много… ласковых слов.

Шаевский чуть заметно улыбнулся.

– Так Лазовски не ругается.

Он еще и пытался меня подбадривать! Куда катится мир?!

Резко выдохнула. Рефлексии закончились, пошла работа.

– Спорю на бутылку шаре, что этот раз будет исключением.

Виктор бросил взгляд на подошедшего к нам Горевски:

– А ты что думаешь?

– Думаю? – задумчиво переспросил он. – Думаю, что нам придется искать новое место жительства. Люсия Горевски только что получила сообщение, что ее муж тяжело ранен во время испытания опытного образца. Находится в госпитале, в тяжелом состоянии. Она прерывает гастроли и возвращается на Землю.

Мне оставалось только развести руками. Шторм предусмотрел даже это. Если вдруг что пойдет не так…

* * *

– Планам четыре года, за это время многое могло измениться, да и система безопасности…

– Зажрались вы в своем особом отряде, – ехидно перебил Валанда Шторм, продолжая рассматривать объемную конструкцию, висевшую в воздухе.

Масштаб детища Ханри впечатлял, как и его паранойя: сделано было «на совесть». Если бы не некоторые рычаги давления на шейха, оставшиеся еще от Орлова, да способности Шурочки – внешне невзрачной женщины, для которой в информационном поле категорически не существовало слова «невыполнимо», им бы пришлось не просто туго. Признаться честно, им бы никак не пришлось, потому как «взять» эту махину казалось нереально. И не только с первого взгляда.

– Я весьма удивлен, что у нас хотя бы это есть, – закончил он, продолжая смотреть мимо Марка. То ли думая о своем, то ли… демонстративно игнорируя.

Верным было последнее, но Валанду предстояло самому прийти к этому выводу. Не без подсказок, конечно, но Шторм предполагал обойтись минимумом. Квалификация кап-три подобное позволяла.

Не прихоти для…

Просьба адмирала Евгения Сергеевича Ежова (для друга и наставника, генерала Николая Орлова – просто Жени) – главы одного из секторов военной разведки, была из разряда: ты – мне, я – тебе. Полковник предпочел не отказываться. Мало ли… когда пригодится.

Но это если потешить самолюбие, а если отнестись серьезно, то догадывался, к чему готовят офицера.

Достаточно сложить зерхановскую операцию, выход Валанда на новый уровень ментальных способностей и тщательно спланированное бегство Исхантеля, как вывод напрашивался сам собой – Ежов в будущих играх с Самаринией делал ставку именно на этого офицера.

Даже Приам вписывался в эту цепочку, как отличный опыт решения нестандартных ситуаций. Информация, которую они собирались там прихватить, была дополнительным бонусом. И не только для тщеславия.

Для чего Ежову был нужен Шторм, тоже догадаться не трудно. Валанду не хватало гибкости и изящества. Ну и сволочизма – куда ж без него. Сказывалось десантно-штурмовое прошлое, в котором все было более прямолинейно и просто. Не то что в их… клоаке. Тот, кто не враг сегодня, вполне может стать им завтра.

Ровер, тоже участвующий во встрече, о еще одной ее подоплеке был извещен. Полковник не только привык доверять другу, но и не гнушался использовать, когда требовалось. Этот случай был как раз из таких.

Должен был присутствовать еще и Горевски, но запаздывал, не успев разобраться со своими делами.

Без Шторма не обошлось и здесь, отсутствие Валесантери полковника вполне устраивало. Во-первых, по итогам ставить задачу надежнее. Ну, а главное – не стоило ему становиться свидетелем приручения особиста. И собственные нервы целее, и Валанд, как пойдет работа, не будет вызывать ненужных эмоций.

– Шестьдесят восемь процентов совпадения, – слегка сбросил напряжение Лазовски.

Впрочем, с напряжением – притянуто за уши. Один находился в своем кабинете на Таркане, еще двое в каютах крейсеров. Стоило заметить, разных крейсеров. На орбиту Эстерии они должны были выйти с дельтой в девять часов.

Скорее уж, сложности взаимопонимания. И то не у Шторма с Лазовски.

– Еще и работать не начали, а уже облажались, – буркнул недовольно полковник, ни к кому конкретно не обращаясь. Так… мысли вслух.

Основания для них были. Дайрис Ханри кредитов на безопасность не жалел. До подземных уровней комплекса сканерам, установленным на транспорте, у которого как раз над Маршеей возникли неполадки с системой навигации, добраться не удалось. Да и наземные системы сработали с погрешностью. Так что подарок шейха Приама оказался кстати, пусть и был далеко не бескорыстным.

Но суть заявления Шторма была в другом. Он «давил» на Валанда, заставляя его выйти на уровень агрессии. Тому явно не хватало взвешенной злости. Когда и все четко осознаешь, и готов пойти и… порвать.

В данном случае иначе было нельзя. Подспорьем должен стать не тонкий расчет – не было на него времени, а наглость или… дерзость, что вернее.

– Ходили и вслепую, – равнодушно отозвался Ровер.

Шторм в равнодушие друга не поверил, не мог. О подарке Ханри тот уже знал – доложился Шаевский. О встрече Элизабет с гоиши – тоже. Тут уж постарался сам полковник, сообразив, что его несостоявшаяся возлюбленная сделает все, лишь бы избежать общения с шефом. Хотя бы до тех пор, пока это было возможно.

Причины столь неадекватного для нее поведения от Вячека не ускользнули. Не сказать, что тонкий знаток барышень, но кой-какой опыт присутствовал.

До Лиз наконец-то дошло, что значила некоторая лояльность Ровера к ее выходкам. Ну и стремление прикрыть, давая и оперативный простор для удовлетворения собственных амбиций, и страхуя от безрассудности.

Дойти-то дошло, а вот что делать с этим, она пока не знала.

Не вовремя! Очень не вовремя! Но лучше так, чем вообще никогда.

Так что бесстрастность Геннори была все той же маской, что уже не первый год обманывала всех, кто не знал его истории. А известна она была единицам.

Наверное, как раз в этом и был самый ужас ситуации. Понимать, чувствовать, но оставаться для нее равнодушным.

Так думал Шторм, о чем думал сам Лазовски, он спрашивать не то что не решался – откладывал, надеясь, что вот еще немного и… но это немного проходило, а все оставалось по-прежнему.