Ирина позвала охранника – я его узнала, он вчера наши вещи в номер относил, только тогда он был без значка «Вячеслав». Ну да, ему одного имени достаточно, «Вас обслуживает…» для его работы лишнее.

Пока Ирина ябедничала, я огляделась: несколько настенных часов, показывающих время от Токио до Нью-Йорка, картины, пальма в горшке, а рядом с креслом охранника стеллаж с забытыми вещами, на нём табличка: «Вы теряете – мы находим». На полках – книжки на разных языках, ярко-красная кепка с вышивкой SUPER, два зонта и очки от солнца с огромными стёклами.

– Ир, это ж гости Павла Леонидыча! – воскликнул Слава, поняв, что я – это я, и спросил, какие у меня проблемы.

Узнав, что я не могу дозвониться до папы, Слава сделал Ире знак, и она, вздохнув, взяла телефон.

– Павел Леонидович, доброе утро! Это Ирина, ресепшн. Извините, но гость просит вас набрать. Слава сказал, что вы в курсе.

Отложив телефон, она закатила глаза и недовольно объявила, что её можно поздравить с новой должностью: теперь она нянька, и ей срочно нужно придумать, чем меня занять до вечера. Слава сочувственно улыбнулся, но его кривая улыбка быстро исчезла, потому что Ирина сказала, что работу подкинули не только ей: меня приказали не только развлекать, но и охранять и никуда не выпускать.

В этот момент мне захотелось сбежать. Всем назло. Хо тя бы на ближайшую остановку. Или лучше в зоомагазин, чтобы купить там хомяка, улитку, жука – что-то маленькое, живое и чтобы оно было всегда со мной и никуда не убегало. Люди все бесили. Важная Ира, тупой Слава, деловой дядя Паша, пропавший папа. Все.

СПб, 18 сентября, 22:15

Отчаяние было не таким сильным, чтобы сбегать без куртки, поэтому пришлось вернуться в номер. В лифт не поместилась – его захватили китайские туристы. На лестницах тоже было не протолкнуться. Становилось шумно, жарко и тесно. Когда я вернулась, Ира разговаривала по телефону, туристы галдели и фотографировались – вчерашний дождь и не думал прекращаться, поэтому на улицу никто не выходил. Слава был на месте – сидел в кресле, постукивая по ноге чьей-то кепкой-потеряшкой. Заметив, что я протискиваюсь к выходу, он вскочил и закричал:

– Э! Куда собралась?

– Погулять.

– Стоп! Команда на выход не поступала!

Схватив за локоть, он поволок меня к креслу, потом усадил и нахлобучил на голову SUPER-кепку.

– Вот так! Теперь с любой точки просматриваешься!

Кепка была ужасно тесная, без выреза для хвоста, поэтому я её сразу сняла, Славе это сильно не понравилось, и он вернул её обратно. Осознав, что от него никуда не деться, я стянула резинку – волосы распустились, и кепка села как надо. Слава похвалил:

– Молодец! Без команды не снимать! Ясно? А то я сначала тебя потеряю, а потом работу. Садись и жди, что скажет Ира. Видишь, не до тебя сейчас. Гид пропал. Причём вместе с автобусом. Музыку пока послушай, в интернете посиди. Нечем заняться, что ли?

В телефоне было пусто – от папы ни звонков, ни сообщений. Музыку слушать не хотелось, рука сама потянулась к стеллажу и нащупала толстую книжку и очки. Книжка сразу вернулась обратно, потому что оказалась на немецком, очки остались на носу – пусть будут, решила я.

Из-за тёмно-зелёных стёкол холл превратился в уютное изумрудное подземелье. Туристы превратились в гномов, а пальмы – в водоросли. Даже показалось, что стало прохладней. Стёкла не только превращали всё в зелёное, но и убирали лишнее – в витрине показался автобус, и гномы рванули на улицу. Пещера опустела, Ира облегчённо вздохнула. Заметив меня, она улыбнулась – я подумала, ей понравился мой #новыйлук, – но она вдруг показала на дверь и что-то сказала по-китайски. Я подумала, что или я сошла с ума, или очки искажают не только картинку, но и звук, как вдруг раздался хохот Славы:

– Ира, остынь! Это наша замаскировалась. А вообще – да, похожа. Слушай, может, Дима её прихватит? Они как раз в пять вернутся. Девчонка и покатается, и поест. А нам с тобой спокойный день и премия.

По радостным глазам Иры было понятно, что идея гениальная, тут как раз в гостиницу ворвался тот самый гид Дима с какими-то документами. Слава подтолкнул меня к выходу, попросив Диму не потерять «эту туристку». Тот удивился:

– Когда такое было? Обижаешь! У меня всё чётко.

СПб, 18 сентября, 22:55

Из зеркальной витрины на меня смотрела… Да, пожалуй, туристка. Кепка, чёрные волосы до плеч, нелепые очки, рюкзак, наушники, зажатый в ладони телефон. Несмотря на то что я не сильно отличалась от остальных, заходить в автобус было немного страшно. Казалось, что в жуткой тишине кто-нибудь по-китайски строго спросит:

– Женщина, где вы ходите? Вас ВСЕ ждут.

Но ничего подобного не случилось. Внутри было ещё шумнее, чем в холле. Туристы весело кричали, передавали друг другу термосы, пересаживались с место на место. Никто даже и не заметил, что в автобусе один пассажир лишний. Свободное место было рядом с активной старушкой в жёлтой панамке. Сначала она мне что-то долго рассказывала. В ответ я кивала и улыбалась, но старушка была такая надоедливая, что я решила спастись от неё с помощью телефона.

Я думала, что, увидев, как я уткнулась в экран, она обидится и отстанет, поэтому открыла галерею и стала рассматривать последние фотки с сиянием, но это не помогло, а сделало только хуже. Старушка стала говорить ещё быстрее, выхватила телефон и начала листать картинки. На дворце Минотавра она одобрительно кивнула и достала свой телефон. Похваставшись Эйфелевой башней, она наконец успокоилась и вместе со всеми стала петь длинную китайскую песню.

Папа по-прежнему не отвечал. Я выключила телефон и уставилась в окно. Не знаю, что фотографировали туристы – а они это делали постоянно, – но по моему стеклу потоком лилась вода, как будто кто-то поливал из шланга. Песня закончилась, Дима взял микрофон и начал что-то рассказывать. Ещё быстрее, чем старушка. И самое ужасное – намного громче.

Из автобуса нас выпустили дважды. Один раз, чтобы купить сувениры, а второй – пообедать. В столовой не было ни компотов, ни котлет, ни вилок. Из привычного – только свежие огурцы. Может, было что-то ещё. Не разглядела – очки запотели от густого пара лапши.

СПб, 18 сентября, 23:31

Когда я зашла в номер, папа лежал на кровати и смотрел телевизор с таким скучающим видом, как будто и не пропадал на сутки. И ладно бы лежал молча, но