- Это правда? - спросила Ирина и посмотрела на Белкина. - И что ты делал там целые сутки?

- Эх-эх, - вздохнул Белкин, продолжая смотреть на каминные угли через наполненную рюмку. - Я просто перепутал даты.

Вешний склонился над Белкиным и опустил ему на плечо руку.

- А Земцова ты с зеленым чертиком случайно не перепутал? - мягким голосом спросил он.

Белкин скинул с плеча руку.

- Ты хочешь, чтобы я засветил тебе между глаз?

- А где ты ночевал? - проявила любопытство Ирина, с улыбкой глядя на Белкина.

Он не ответил, решив, что Ирине уже известно, что он ночевал в котельной. Выпив, он несколько секунд смотрел на дно рюмки, потом выдохнул в кулак и сказал:

- Я могу сказать, где ночевал. На турбазе. И, между прочим, видел там Вешнего. Теперь пусть он скажет, зачем приехал в поселок на сутки раньше и где ночевал.

Никто сразу не заметил, что Люда, опустив лицо, беззвучно смеется. Волосы закрыли ее глаза. Плечи дрожали. Испугавшись, что Люде стало нехорошо, Белкин вскочил из-за стола, уронив стул.

- Смотреть на вас и вспоминать… - с трудом произнесла Люда. Смех все еще душил ее. Она икала и всхлипывала. В какой-то момент никто не мог сказать точно: смеется она или плачет. - Мы самый дружный класс… Нам все завидовали… Вы помните, как мы клялись на рассвете после выпускного бала - помнить и любить… А сейчас…

- Перестань, - сказал Белкин и попытался обнять Люду, но она оттолкнула его и закрыла лицо ладонями.

- У нашей святоши началась истерика, - объявила Ирина, раскрыла саквояж и стала что-то искать. - Ее тонкая и легкоранимая душа, напоенная возвышенными чувствами литературных героев, не вынесла нашего цинизма. Ох и ах!

Она вынула пачку сигарет и закурила. Потом положила на ладонь маленькую трубку мобильного телефона и словно взвесила ее.

- Кстати, дорогая моя, - отчетливо сказала Ирина, будто совершенно забыв о том, что через дыру в стене может подслушивать Курга. - Если не ошибаюсь, твой муж работает в страховой компании? Позвони ему. Я уверена, что он настоящий мужчина и сделает все возможное, чтобы тебя освободить. И нас, разумеется, тоже.

И Ирина протянула Люде трубку.

- Хорошая идея, - отозвался Вешний и покосился на дыру в стене. - Только разговаривать с мужем лучше в прихожей.

- Позвони, Люда, - поддержал Пирогов. - Это единственный выход.

- Позвони, все тебя просят, - подытожила Ирина. - Твоему мужу будет очень приятно. Я слышала, что он безумно тебя любит. Такой муж из кожи вон вылезет, чтобы увидеть жену живой и здоровой.

Люда медленно поправила волосы, подошла к вытянутой руке в тонкой белой перчатке, посмотрела на трубку, сделала шаг в сторону и вдруг влепила Ирине пощечину.

Ирина провела по пылающей щеке рукой, опустила мобильный телефон в саквояж и закрыла крышку.

- Спасибо, - сказала она, не поднимая глаз. - Теперь мне будет легче.

ВИД СКВОЗЬ ЗАПОТЕВШЕЕ СТЕКЛО

Курга сидел на рифленом полу винтовой лестницы, положив ружье на колени. Холод добрался до самых внутренностей, и водка уже не помогала. Прижавшись затылком к кирпичной кладке, Курга тупо смотрел на забитую тряпками дыру в стене. Его зубы выбивали чечетку. «Ругаются», - подумал он, прислушиваясь к приглушенным голосам.

Он обхватил непослушными пальцами горлышко бутылки и поднес ее к губам. Сделал глоток. Водка горьким комком застряла в горле. «Не могу больше!» - подумал Курга, сплюнул и вылил все, что оставалось в бутылке, на ступени.

Курга не знал, сколько уже прошло времени с того момента, как он объявил Ирине ультиматум. Ему казалось, что он завис в каком-то странном мире, лишенном времени и движения, где все, даже жизнь, теряло смысл. Надежда в очередной раз обманула его. Все пропало. Впереди - полная безысходность…

Он уже несколько часов кряду сидел на железном полу лестницы и ждал невесть чего. Его пленники, если этих людей можно было так назвать, то вяло, то бурно ругались, сваливая друг на друга вину за передрягу, в которой оказались. И он, Курга, не знал, что делать дальше. У него не было никакой власти над этими людьми.

Он не без труда поднялся на ноги, опираясь на ружье, как на костыль. Через узкое, похожее на амбразуру окошко он посмотрел на двор, освещенный полной луной. Тень от забора постепенно сужалась, словно высыхала в мертвенно-бледных лунных лучах, и уже можно было отчетливо рассмотреть брезентовую накидку, из-под которой торчали ноги убитого Земцова.

Вот уже больше двух часов Курга никак не мог решить, что делать с трупом. Шансы, что подозрение следователей падет на кого-либо из гостей, были ничтожны. Даже если следователи не смогут накопать улик против Курги, вероятность того, что его обвинят в убийстве, оставалась очень высокой. Что же делать? Попытаться избавиться от трупа? Или бросить все и сломя голову податься в бега?

Курга дышал на маленькое стекло. Оно запотевало, и очертания деревьев и частокола теряли четкость, словно Курга смотрел на них глазами, полными слез. Обратного пути у него уже не было. Убийство Земцова не оставляло Курге никаких надежд. Оставалось или тупо идти вперед, погружаясь в трясину все глубже, или же взять в рот дуло ружья и нажать на курок.

Тихо загудел зуммер радиостанции. Курга запретил Вере выходить с ним на связь без особой необходимости, потому как надо было беречь энергию в аккумуляторах, но сестра забыла об этом запрете. Она умирала от тоски и страха.

- Ну что? - спросила она.

- Пока ничего, - соврал он.

- Уходи оттуда, - прошептала Вера. - Прошу тебя… Бросай все и уходи. Еще не поздно…

Он стоял под тусклой лампочкой, прижавшись лбом к холодным камням, и до боли стискивал зубы. «Еще не поздно…» Если бы Вера знала, что говорит с человеком, который уже падает в черную бездну, и нет на свете такой силы, которая могла бы остановить это падение и повернуть его вспять.

- Иди домой, - сказал он.

- Еще рано. Много посетителей…

Ну да, сегодня суббота. В ресторане яблоку негде упасть. Он представил ее - в белом накрахмаленном фартуке, в кружевном кокошнике, едва прикрывающем ее огненно-рыжие волосы, с подносом в руке. И как только ей удается носить на нем высокие фужеры, бутылки, блюда и при этом ловко маневрировать между столами и пьяными посетителями? Курга как-то пытался на ходу удержать поднос с тремя пивными бутылками - разбил вдребезги.

«Она сильный человек, - думал он. - Она выкарабкается, даже если меня не станет. Конечно, ей будет очень больно, но она уже успела привыкнуть к боли…»

Он отключил радиостанцию и снова сел на пол. Из-за стены донесся злой окрик, затем что-то разбилось, похоже, тарелка. И снова резкие голоса, перебивающие друг друга.