Антия до сих пор не знала, что будет делать после того, как найдет сестру Верна. У нее не было плана, как убраться с острова – с каждым шагом Антия понимала, что все глубже влипает в проблемы.

Ладно. Главное, ввязаться, а там посмотрим. Дядя Бриннен всегда так говорил.

Вторая часть сокровищницы оказалась похожа на зоопарк с бесчисленными клетками. В них что-то дышало, всхлипывало, ворочалось. Иногда прутья решеток наливались тревожным алым светом – тогда Антия слышала сдавленный стон. Ее спутник-огонек почти угас: в оставшемся скудном свете Антия видела то длинные золотые перья, то громадные лапы с крючьями когтей, то человеческие руки, покрытые чешуей.

Сердце сжималось от жалости. Вся обстановка была настолько давящей, что Антия невольно шла быстрее. Повезло же, что султан сделал ее гостьей в доме, а не посадил в одну из этих клеток… Огонек остановился, сделался ярче, и Антия увидела маленький стеклянный ящик, в котором свернулась белая мышь, сестра Верна и Ардиона.

Это не было ошибкой. Антию словно током ударило: она смотрела на мышь и видела девушку с белыми волосами, свою ровесницу. Насколько, должно быть, Ардион ненавидел ее, что обрек на такую участь!

– Все будет хорошо, – уверенно сказала Антия и, открыв ящик, осторожно взяла мышь в ладони. Та шевельнулась, удивленно посмотрела на свою спасительницу, и Антия торопливо произнесла:

– Не бойся, я друг Верна. Он ищет тебя.

Мышь вздохнула с облегчением. «И что же Верн не спас тебя раньше…» – подумалось Антии. Мышь проворно перебежала по ее руке и устроилась на плече: вот и замечательно, значит, можно уходить.

Когда они уже достигли выхода из зала с клетками, мышь вдруг пискнула. Огонек скользнул в сторону, и Антия увидела рычаги в стене: должно быть, они открывали клетки.

– Да, так и сделаем, – согласилась она. – Незачем держать их в неволе. Отвлекающий маневр.

Антия готова была поклясться, что мышь довольно улыбнулась.

Кажется, обитатели клеток не сразу поверили, что могут выйти из заточения. Но вот нетерпеливо стукнули чьи-то копытца, рассыпая серебряные искры, вот шевельнулись лапы, и Антия увидела, как мелькнули, раскрываясь, крылья.

Кажется, пришла пора бежать. Еще растопчут.

Когда Антия выбежала из дворца, земля под ногами дрогнула, и остров залило таким ярким светом, что она могла разглядеть каждую травинку. Вот и система безопасности сработала, застукав вора с поличным. Да, вы можете войти в сокровищницу султана Кариса, мир с ним, вы даже можете что-то взять, но кто вам сказал, что вы сможете убраться с острова? Наверняка в его хранилище чудес и диковин был третий зал – для незадачливых грабителей.

«В сад», – подумала Антия, и в ту же секунду услышала топот множества ног: бежали верные слуги султана.

Она рванула мимо фонтана к саду, на ходу вынимая из кармана фиал. Знакомый холмец шевельнулся и поднялся, поводя мордой: кажется, он был искренне рад увидеть Антию. Она забралась на его спину, вытянула туго притертую пробку из фиала и, выплеснув жидкость на траву, сказала:

– Давай полетаем, мой хороший. Унеси нас отсюда, пожалуйста!

Хотелось надеяться, что содержимое фиала способно им помочь.

В ту же минуту над дворцом разлилось золотое зарево, и Антия увидела, как в небо взлетает птица – огромная, как дирижабль, с двумя клювастыми головами, она сделала круг над садом, и холмец рванул за ней так, что Антия и мышь едва не слетели с его спины. Птица поднималась все выше, и Антия, посмотрев вниз, увидела крошечную фигурку султана, который выбежал из дворца, забыв надеть человеческое лицо. Щупальца извивались, клюв щелкал, и Антия готова была поклясться, что Карис увеличивается, а у его тени появляются новые руки.

Птица летела перед холмецом, ветер смывал искры с ее перьев, и остров султана Кариса постепенно стал не более чем ярким пятном в ночи. Вцепившись в траву на спине холмеца, Антия могла повторять только одно: не упасть, не упасть, не упасть.

Что дальше? Погоня?

Едва только она подумала о погоне, как океан содрогнулся: весь, от края до края, до темных мертвых глубин. Под водой стал разливаться свет – Антия увидела развалины городов, затонувшие корабли, колонны и статуи, мир, который умер задолго до того, как Ауйле слепил первого человека из звездной пыли и земной грязи.

Этот мир был настолько чужим, настолько наполненным смертью и ужасом, что у Антии все поплыло перед глазами.

– Мамочка, – всхлипнула она. Ей хотелось зажмуриться, но веки не слушались.

Океан вскипел. Волна поднялась, на мгновение закрыв собой луну. Антия видела бурлящие пенные барашки на ее горбу, видела, как обнажилось дно и со дна воздвиглось что-то бесформенное, жуткое, потянуло к ней многопалую руку.

Холмец вскрикнул, теряя высоту, – в тот же миг птица величаво развернулась и, подхватив его на крыло, отправила себе на спину. Антия не удержалась, скатилась по траве, вцепилась в мягкие теплые перья. В лицо ударили соленые брызги, и Антия вдруг услышала:

«Спасибо за мою свободу».

– Пожалуйста, – ответила она вслух. – Если сможешь отнести нас в Тахван-Хар, будет просто замечательно.

Над океаном рассыпался мелодичный смех, и птица запела – настолько звонко и сладко, что Антия рассмеялась: так было хорошо.

«Смогу! – услышала она. – Держитесь крепче!»

Антии страшно хотелось спать – и она отважно сражалась со сном. Терла уши, хлопала себя по щекам, и мышь, оценив ее героические усилия, даже царапнула ее шею: легонько, кровь не выступила. Солнце медленно выкатывалось из-за горизонта, у Антии зуб на зуб не попадал от холода, но внизу океан вздыбливал одну волну за другой, пытаясь сбить беглецов, и птица не снижалась. Она летела так высоко, что Антии казалось, будто они вот-вот заденут крупные синие звезды.

– Ты не мерзнешь? – спросила Антия. Крылья дрогнули, и по всему небу разлились красно-зеленые ленты света.

Полярное сияние! Антия читала о нем в школе, и сейчас оно во всей красе воздвиглось над южным океаном!

«Я живу среди ледяных скал на вершине мира, – откликнулась птица. – Там я пою на каменных пирамидах, промороженных до самого дна. Там на дне спят черные люди с одним глазом, и мое пение делает их сон из крепкого мертвым. Нет, мне не холодно!»

Мышь скользнула в вырез блузки Антии, пытаясь спрятаться получше. Холмец вздыхал во сне: ему-то никто не запрещал спать. Антия прижалась к его боку и, слушая мерные удары сердца, подумала: хоть бы с Верном все было хорошо. Хоть бы с дядей Бринненом все было в порядке.

Вокруг звенели хрустальные колокольчики мороза, и в какой-то миг Антии сделалось спокойно и уютно. Тепло окутывало ее, гладило заледеневшие ноги и руки, и Антия сама не поняла, как все-таки заскользила в сон – прозрачный, синий, глубокий. Просто заснуть на минуточку – это же можно. Это же не страшно.