Взгляд Джеффа смягчился.

— Интересно, что думал этот бедный мастер фехтования? — пробормотал он. — Вы, должно быть, казались ему необыкновенной красавицей. Наверное, к тому времени, когда занятия закончились, он был влюблен в вас.

Анаис почувствовала, что на ее щеках вспыхнул румянец.

— Не будьте смешным, — сказала она, торопливо отворачиваясь, чтобы убрать оружие. — Он подумал, что я теперь неплохо разбираюсь в клинках, и ничего более. Он пытался научить меня владению двуручным мечом только для того, чтобы уравнять возможности левой и правой руки, но я так и не научилась оценивать точный вес этой проклятой штуки.

Когда она обернулась, Джефф посмотрел на нее с внезапной суровостью.

— Анаис, почему у меня создается такое впечатление, — спокойно спросил он, — что вы больше сосредоточены на своих неудачах, чем на успехах?

Она пожала плечами.

— А разве не все так делают? — возразила она. — Те, кто надеется чего-то добиться в жизни?

Какое-то время он просто смотрел на нее, слегка наклонив голову.

— Думаю, вас это не касается, — тихо сказал он. — Вы уже почти всего добились. Но я также понимаю, что вы готовы удовлетворять желания других людей. И ваша морская болезнь — прекрасный пример этого.

— И что же вы мне предлагаете? — спросила она. — Сидеть дома, чтобы не тошнило? Окончательно отказаться от мечты моей прабабушки?

Она увидела как сильно дернулся его подбородок.

— Я хочу сказать, что никогда не видел такой сильной морской болезни, как у вас, а я ведь наблюдал, как при этом страдают взрослые мужчины. — Голос Джеффа вдруг стал грубым. — И я считаю, что вам стоит жить, стремясь осуществить собственную мечту, если, конечно, у вас когда-нибудь найдется время ее выбрать.

Она приподняла подбородок.

— А что насчет вас? Вы занимаетесь именно тем, о чем мечтали? Вспомните, что я видела ваше лицо тем вечером, когда вы рассказывали о своей работе с отчимом.

На мгновение он отвел взгляд.

— Моя жизнь изменилась после смерти Элвина, — сказал он. — До этого у меня была профессия, которая мне нравилась. В глубине души я, конечно, знал, что мог быть востребован Братством в любое время, но организация стала такой раздробленной…

— И в конце концов вы решили заняться ее восстановлением, — вставила она, приближаясь к нему.

— Да, — согласился он, — полагаю, что можно сказать итак.

Поддавшись импульсу, она нежно коснулась его щеки и повернула его лицо к себе.

— И слава Богу, что вы это сделали, — сказала она. — Потому что это вдохнуло новую жизнь в Братство.

— Не думаю, что все было так бескорыстно — пробормотал он, отводя глаза. — Оглядываясь назад, я думаю, что это было сделано скорее из ярости. Для Лейзонби.

— Для Лейзонби? — Анаис наморщила лоб.

— Мы встретились в Марокко, он, Рутвейн и я, — спокойно ответил Джефф. — Партнеры по безделью, можно сказать. Я только что закончил проект для французского правительства. Лейзонби, наемник Иностранного легиона, был в отпуске, а Рутвейн — ну, он только что вычислил притоны курильщиков опиума Северной Африки. Была жуткая оргия, она длилась до тех пор, пока жандармы не схватили Лейзонби и не отправили его в Англию. И мы с Рутвейном последовали за ним.

— И что было потом?

— Мы купили дом и основали Общество Сент-Джеймс, — ответил он. — Возобновили все наши высокие разговоры о воскрешении Братства. Что хорошего в Братстве, если оно не может защитить себя от незаконного лишения свободы?

— А что, лорда Лейзонби посадили в тюрьму по ошибке? — спросила Анаис. — В газетах писали, что после того, как игра в карты пошла «не так», произошло убийство.

— Он не убивал того человека, за чье убийство был осужден, — сказал Джефф. — Но был ли он признан виновным из-за юридической ошибки? Да. Человек с таким Даром, как у него, не имеет права играть в карты. Могут произойти непредвиденные события. Но тогда Лейзонби был совсем юным — и даже теперь отрицает, что обладает Даром.

— Но он был отмечен своей семьей как Хранитель, — прошептала она.

— Как и вы, по словам Лейзонби. — На мгновение в глаза Джеффа вернулся лед.

— Да, как я сказала вам той ночью в Храме, — ответила она. — Такова была инструкция прабабушки Софии для Витторио — отметить меня сразу же после обучения и приобщить к делу.

— Почему? — удивился он.

Анаис пожала плечами.

— Я не знаю, — сказала она. — Ближе к концу жизни прабабушка сказала только, что есть кое-что, что я должна сделать, а вот что именно, откроет мне судьба. Теперь я понимаю, что можно быть Хранителем и без метафизических способностей. От человека требуется лишь здравый смысл, решимость и определенное мужество. Но шотландская линия лорда Лейзонби очень сильна — как и большинство шотландских линий. Ну, вы и сами это знаете.

— О да, — сказал Джефф. — Я это хорошо знаю.

— Как и некоторые французские, — сказала она задумчиво. — Но на самом деле в некоторых частях Европы Братство превратилось в обычный ритуал. С таким же успехом можно присоединиться к местной масонской ложе или даже к клубу любителей бифштекса. Не мне вам это рассказывать. Общество Сент-Джеймс сумело навести порядок во всех исследованиях и документациях.

Джефф неопределенно пожал плечами. Он снова взял ее за руку, перевернул ее и провел указательным пальцем по ладони, словно мог прочитать по ней ее судьбу.

Анаис положила свою руку поверх его.

— Послушайте, Джефф, — сказала она немного расстроено. — Почему у меня такое чувство, что вы принижаете свою роль в благих делах? Поступая так, вы недооцениваете всех нас. И что бы вы обо мне ни думали — не важно, хочет меня Братство или нет, — я всегда буду верить в то хорошее, что сделало Общество Сент-Джеймс.

— Ах, Анаис, какие добрые слова! — тихо сказал он.

— Это не просто слова. — Ее голос чуть дрожал. — Сколько раз я слышала, как Витторио хвалил работу вашего общества. Он верил, что в конечном итоге оно найдет и сумеет сберечь всех людей, обладающих Даром. Особенно тех, кто наиболее уязвим. Таких, как Жизель Моро.

— Правда? — Джефф почти силой удержал ее руку, когда она попыталась высвободиться.

Анаис кивнула.

— Мне так жаль, что моя прабабушка не смогла дожить до этого момента и не увидела как Братство восстает из пепла, — сказала девушка. — Она так и не узнала, что оно перестало быть красивой сказкой и заняло свое место среди тайных организаций, взявших на себя обязательство творить добро.

— Это звучит так благородно в ваших устах, — проговорил он, немного приподнимая ее руку, словно собирался коснуться ее губами. — Но может быть, мы — Рутвейн и я — просто устали чувствовать себя другими. Возможно, мы просто хотели занять себя чем-то, занять настолько, чтобы у нас не было времени заглянуть в себя и увидеть, в кого мы превратились.