возвышающийся волнорез из чёрного камня, к которому вела извилистая, сильно заросшая тропинка.

– Ну, – хрипло протянул он. – Раз уж ты сама захотела этого, снова сама попросила меня, подала голос, – тонкий ремешок от крепления фотокамеры блеснул раздражающей вспышкой. – Раздевайся.

Ян перегородил мне путь, встав между мной и проходом назад, к улице и людям. Берег отделился от шумного города стеной деревьев.

Я инстинктивно сделала шаг назад.

– Ты сама хотела сделать несколько фотографий, – он рассмеялся и взял в руки камеру. – Я не собираюсь ничего делать.

Эта насмешка уколола куда нужно. Тело всё ещё ныло и болело, и его односложный приказ смог напугать меня, выбить почву из под ног. Он бы смог напугать кого угодно.

Чтобы не терять времени, я с готовностью сбросила пальто на землю и распустила волосы, оставшись в тонком платье на пуговицах. Через несколько секунд я перестала чувствовать пальцы на руках.

Холодный начал фотографировать, рассматривая меня через объектив.

Шаг назад, к воде. Ещё один. Шум воды подбадривал своим низким шипением.

– Смотри под ноги, – пробормотал Ян, присаживаясь напротив меня.

Я обернулась к заливу: темно-синие волны заманивали всё ближе.

– Это только ради тебя, крошка Ава, – из его рта вырвался клубок пара. – Я фотографирую только в своей студии.

– Муза может попросить своего художника пойти на уступки? – ещё один крохотный шаг назад.

Его красивое лицо снова исказила та самая улыбка. Теперь, оказавшись отрезанным от возможных свидетелей стеной из деревьев, оказавшись на безлюдной и дикой части пляжа, он снова вернул свою уверенность, расслабился и чувствовал себя хозяином положения.

Он снова был Люцифером.

– Может попросить, – последнее слово он протянул, пробуя его на вкус. – Я щедрый человек.

До волнореза оставалось каких-то пару метров.

– Да, – выдохнула я, не чувствуя ног от переизбытка эмоций и холода.

Оступившись, я упала прямо на груду камней.

Нет, нет!

Рука рассечена. Рана неглубокая, но несколько струек крови начали бежать по запястью. Я даже не почувствовала боли.

Я перевела взгляд на фотографа: руки с фотоаппаратом опустились, глаза сосредоточились на кровавой ране.

– Заведи эту руку за голову, – он часто задышал.

Шум волн усиливался, до моего лица доносились мелкие брызги солёной воды. Понимая, что делаю это напрасно, я всё равно огляделась по сторонам в поисках хоть кого-нибудь. Берег был пустым и диким.

– Нужно остановить кровь.

– Рана неглубокая, – отмахнулся он, делая снимки один за другим.

Я в последний раз оглянулась на горизонт. Небо покрылось чёрными тучами, ветер усиливался с каждой минутой.

Я встала и протянула к нему руки.

– Позволишь?

Ян непонимающе уставился на меня.

– Хочу попробовать, каково это, – я выпрямила замёрзшие пальцы и схватилась за камеру. – Хочу почувствовать то, что чувствуешь ты.

– Ты хочешь сфотографировать, хм, меня?

– Пожалуйста, – я снова натянула улыбку. – Пара кадров.

Холодный смерил меня оценивающим взглядом. Затем медленно передал камеру, ещё раз скользнув взглядом по рассеченной руке, и занял мое место.

Щёлк. Щёлк.

– Потрясающе.

Забыв о холоде и усиливающимся ветре, я сосредоточилась на нём. В голове мелькали снимки, найденные в тайнике.

– Вот сюда, пожалуйста.

Я указала на волнорез.

На мое удивление Ян выполнил просьбу, поднялся по чёрным ступеням, и взошёл по глянцевой поверхности камня.

Горизонт становился всё темнее.

– Всё, хватит, – волосы взлохматил внезапный поток ветра, от чего его лицо приобрело мальчишеское выражение. – Вернёмся назад.

– Боишься упасть? – из-за набирающей силу непогоды мне пришлось выкрикнуть вопрос. – Не подходи слишком близко к обрыву!

Я продолжала фотографировать его, уверенно наступая.

– Ава, это не смешно.

Он попытался перехватить камеру, но я вовремя выкрутилась и сделала ещё один снимок.

– Уйдём отсюда, – промахнувшись, он поскользнулся на гладкой и мокрой поверхности камня, и едва удержав равновесие, посмотрел вниз.

Волны разбушевались не на шутку, соревнуясь между собой в «кто быстрее запрыгнет на волнорез».

– Это ты столкнул ее? – в очередной раз я навела на его лицо камеру.

Ян побледнел и замер, вглядываясь в воду.

Вдалеке загремел гром.

– Зачем ты мучаешь меня?

– Те девушки наверняка задавались подобными вопросами.

Мы стояли друг против друга, среди начавшейся грозы и бури. Я больше не дрожала от холода, сосредоточив всё своё существо на Люцифере.

– Я думаю, что это сделал именно ты, – шаг вперёд, камера повисла на тонком ремне. – Потому что тебя раздирало любопытство, тебя так и подначивало узнать, каково это – забрать чью-то жизнь.

– Нет, – он яростно замотал головой, делая шаг назад. – Нет, я не убивал ее, я был ребёнком, я любил ее!

– Значит, она упала сама? – мой голос звенел как металл, разрезая грохот и шум грозы.

– Меня заставили смотреть, заставили!

– Признайся, что тебе понравилось.

Ян шагнул назад и чуть было не упал: он стоял на самом краю волнореза, отступать было некуда.

Его красивое лицо исказила гримаса боли и страданий.

– Признайся.

Он открыл рот, как рыба выброшенная на берег, схватился за горло, а из его глаз полились слезы, перемешанные с хлынувшим дождем.

– Я любил, – он тут же захлебнулся словами, мотая головой из стороны в сторону. – Я не хотел, не хотел… пожалуйста…

– Ты упивался этой картиной…

– … нет, нет…

– Потому что ты любишь видеть только это, – я подняла окровавленную руку.

– Пожалуйста…

– Или это? – я вытянула шею, открывая доступ к багрово-синим полосам.

Он вновь замотал головой.

– Никто из них ничего не значил для тебя.

– Эти девушки сами хотели меня…

– Уязвимое сломать не так уж и сложно.

– Я не хотел этого! – его крик утонул в буре.

Волны ожесточённо бились о высокие стены, своими шапками доставая до поверхности. Холодная вода захлестнула ноги, удваивая холод вокруг.

– Я помогу, я рядом, – бросив камеру, я стала медленно подходить к краю волнореза. – Я же говорила, что понимаю тебя, – между нами осталось несколько шагов. – Я здесь, и только это важно.

Ян замер, его глаза округлились. Некогда манящие ониксы, зачаровывающие, заманивающие в свою темноту, погасли и оскудели, и теперь казались простыми чёрными камушками.

Я подошла совсем близко и взяла его лицо в ладони, поглаживая щеку большим пальцем.

– Всё будет хорошо, – вода лилась по всему телу, смывая с меня его запах, следы прикосновений и поцелуев. – Потому что я люблю тебя, Ян Холодный.

Он всхлипнул и протянул руки в ответ.

Мои ладони скользнули на его грудь, я расставила пальцы и вложила всю свою силу на которую только была способна, толкая вперёд своё последнее препятствие.

Время будто остановилось. Дождевые капли замерли в воздухе, волны застыли, раскрывая свои объятья для него.

Ян посмотрел мне в глаза, на его лице мелькнула капля ужаса. Но самое главное,