Герман, слушая его, откуда-то вдруг понял то, чего долго не хотел понимать, как бы его внутреннее чувство ему ни подсказывало – осознай! Понятное дело, что после такого яркого описания внешности девушки Коровин заинтересовался: кто же она такая, может, актриса, или, допустим, она так хороша, что подойдет на роль Кати в будущем фильме (хотя актрису, конечно, уже нашли, она ждала начала съемок)? Все понимали, что Коровин – бабник, просто он хочет удовлетворить свое любопытство. Настала такая минута, когда Рубин просто не мог дольше оставаться голословным фразером, и ему пришлось предъявить доказательства их знакомства – небольшую, нечеткую размытую цветную фотографию, сделанную явно телефоном. И Герман, внезапно протрезвев, даже не взглянув на снимок, откуда-то уже узнал, понял, что на этом кадрике Рубин обнимает именно «Нину».

Когда же подошла его очередь взять в руки фотографию, он словно взглянул на нее во второй раз – в первый раз он увидел ее несколько минут назад, мысленным взором, рожденным интуицией и каким-то безотчетным страхом.

Оставалось сделать вид, что он видит эту девушку впервые.

– Да, на самом деле красавица, – он едва разлепил онемевшие губы. – И кто же она такая?

Рубин и не подозревал, насколько для Германа был важен его ответ! Он даже не обратил внимания на его бледность и тревожный взгляд. А вот сам Герман обратил внимание на Рубина, на то, какая тоска и грусть охватили его друга при воспоминании об этой девушке.

– Старик, что с тобой? – Даже Коровин заметил потускневший взгляд Левы. – Что, так тяжело? Так кто она? Как зовут-то хоть?

– Имя у нее простое. Обыкновенное: Лена. И девушка она тоже простая, обыкновенная. Я даже не знаю, чем она занимается. Да и встречу нашу романтической назвать было бы трудно. Ладно, все! Проехали.

Лева плеснул себе изрядную порцию водки и выпил залпом. Закашлялся. Герману вдруг захотелось схватить его за галстук и слегка придушить, чтобы только узнать – как и при каких обстоятельствах Рубин познакомился с «Ниной». А не он ли сотворил с ней нечто такое, из-за чего она повредилась умом? Может, она была начинающей актриской и пришла к нему выпросить роль, а он воспользовался ею? Герман знал, что Рубин – большой эстет, «коллекционирующий» красивых девушек. Но Рубин – душка, он такой ласковый, щедрый парень, и никогда бы он не стал, скажем, насиловать девушку. Да девушки сами отдавались ему в этой его квартире, а потом еще и варили ему на следующее утро кофе! Бывало даже, что по молодости лет он мог оставить у себя на ночь двух, а то и трех девушек. И это бывали милые вечеринки – с музыкой, танцами, выездами в рестораны или ночные клубы.

– Актриса, признавайся? – Вместо Германа этот вопрос Рубину задал умница Коровин. – Испортил девушку, а теперь страшно об этом вспоминать?

Герман почувствовал, как у него запылали щеки, словно речь шла о его жене или невесте.

– Не говори глупости, – отмахнулся от него Лева. – Это девушки меня испортили! – Рубин попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло, кроме какой-то кривой гримасы.

«Мне бы узнать ее фамилию!» – подумал Герман.

Но как в этой задушевной мужской беседе возможно вызнать фамилию девушки, чтобы не привлечь к себе внимания? Никак.

Коровин явно собирался расспросить Льва поподробнее об его пассии, но тот замахал руками, словно заранее узнав о его намерениях:

– Все, все, хватит о ней! Это моя история.

– Ну и ладно. Просто я подумал, а не попробовать ли ее на роль Кати, – сказал Коровин неуверенным голосом, и тут даже у Германа лопнуло терпение. Он вдруг понял, что Коровин возомнил себя чуть ли не богом, решив, что ему все позволено в этом мире! Ну, снимаешь ты фильм, и что? Еще не вопрос, станет ли он шедевром!

– Гриша, у тебя ведь уже есть актриса на роль Кати, – Герман решил спасти Рубина, чтобы Коровин не лез к нему в душу.

– Есть. И не одна.

– Тогда зачем ты травмируешь Леву? Не видишь разве, как ему хреново?

– Сам виноват. От хороших и умных мужиков такие красотки не уходят! Может, она хотела за тебя замуж?

Рубин посмотрел на Коровина так, что и Герман, и Коровин вдруг поняли, что дальше продолжать разговор на эту тему просто опасно.

– Да ну их, этих баб! – махнул рукой Григорий. – Извини, старик, у меня это профессиональное. Как увижу красивую девушку, так сразу пытаюсь представить ее в какой-нибудь роли. И – ты же знаешь – я редко ошибаюсь!

– Да уж, – покачал головой Рубин.

– Но она, если судить по фотографии, – вовсе не простая, – почему-то вдруг сказал Коровин, остановив взгляд на обоях, где-то поверх головы Льва.

Герман съежился, словно испугавшись, что Рубин сейчас набросится на Коровина с кулаками. И это при том, что раньше он даже и представить себе был не в состоянии, что Леву можно вообще вывести из равновесия. «А может, и он тоже способен на убийство? Как и все мы?»

– Да, не простая, – кратко согласился с Коровиным Рубин.

– Мне кажется, что она… как бы это помягче выразиться… опасная, что ли?

– Нет, вот здесь ты ошибся. Она – настоящий ангел. Но я действительно очень виноват перед ней. И… не только… А теперь – хватит в душу лезть! Что вы за звери такие, киношники! Давайте поговорим лучше о музыке.

– О музыке так о музыке! Ты бы мог наиграть сейчас те мелодии, которые уже сочинил? – спросил у Германа Коровин.

Вместо ответа Герман начал рассматривать его крупной вязки черный свитер и треугольники воротника его светлой рубашки, подпиравшего шею. Подумал вдруг, что этот свитер ему наверняка связала одна из его любовниц. Или все-таки жена? У Коровина было вытянутое породистое лицо, большие темные глаза, крупный нос и толстые губы. И что только находили в его внешности женщины?

– Гера, – окликнул он Германа. – Ты где? Летишь? Мечтаешь? Или прямо на ходу сочиняешь?

– Представляете, я их забыл, – честно признался он.

– Что забыл?

– Мелодии. Напрочь.

– Ну, ты их хотя бы записал? – забеспокоился Коровин.

– Да, конечно.

– Да врет он все! – пьяно отмахнулся от него Рубин. – Он говорит, что забыл мелодии, а на самом деле он забыл ноты. В лесу. Но это все уловка, чтобы вернуться в свой лесной домик.

– Это правда?! – не поверил Коровин. – Это правда, что ты хочешь вернуться в лес? Но что ты там забыл? Там же скукотища! Людей совсем нет! Или… Или я что-то пропустил?

Лицо Коровина изменилось – на нем появилась широкая, открытая улыбка заговорщика.

– Ну-ка, признавайся!

– Ты не поверишь, но у него там… – начал Рубин.

Герман метнул на Льва взгляд, способный прострелить его в самое сердце! Неужели он сейчас расскажет о «Нине»?! Вернее… Так. Стоп! Надо взять себя в руки. Господи, как же так? «Нина»… Вовсе она не «Нина», а любовница Рубина! Потребуется какое-то время, чтобы это осмыслить.