Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А через час после сообщения старшины, к нам прибыл передовой батальон пехотной дивизии. Сама дивизия была достаточно побита, но порядка полутора полков в ней были, где-то процентов 60 от списочного состава. Вот с тяжёлым вооружением было намного хуже, неполный дивизион 82 миллиметровых миномётов и 9 дивизионных Ф-22, всё, что осталось от артиллерийского дивизиона в составе дивизии. Но об этом я узнал несколько позже, а вначале на дороге появилась пешая колона нашей пехоты, которую мы и тормознули. Побуждения у меня были самые благие, предупредить наших про немцев. Майор Логинов, командир батальона, после того, как узнал от меня последние новости о ситуации, то решил пока остаться здесь, по крайней мере, пока не прибудет начальство, которое двигалось позади. Сначала вместе со вторым батальоном прибыл командир полка, подполковник Тарасов, пришлось мне снова повторять уже ему. Связи между батальонами и полками дивизии не было, вот и придётся ждать командира дивизии, пока он не появится. Мои бойцы уже успели поужинать, а вот новенькие были голодными, у них с кухнями был дефицит, так что скорее всего им придётся давиться всухомятку сухпаем. Поскольку дефицита продуктов я не испытывал, уже успел затрофеится у разбитых гансов, то приказал готовить снова во всех кухнях. Только часам к 9 вечера показался второй полк дивизии, вместе с командованием, и тут мне пришлось отбивать наезд генерала, который с ходу решил меня построить и прибрать к рукам. Хотя я его и понимал, но вот идти под его командование не собирался, сейчас мало нормальных генералов, а гробить свой отряд я не хотел.
— Капитан! Ты под трибунал захотел⁈ Или немедленно поступаешь в моё подчинение, или я тебя сейчас же приказываю арестовать и отдаю под трибунал!
Вот куда свернул мой разговор с генерал-майором Севастьяновым, когда я встретился с ним.
Эмка генерала Севастьянова не спеша двигалась в колоне его дивизии, а точнее вместе со штабом дивизии в порядках второго полка. Настроение генерала было препаршивым, его дивизию и так уже понёсшую потери срочно бросили на ликвидацию немецкого прорыва. При полном отсутствии бронетехники и практически отсутствующим тяжёлом вооружении, а в частности артиллерии, дело это было бесперспективным. Севастьянов прекрасно понимал, что его дивизией командование армии пытается хоть на время задержать противника, пока не будет спешно возведена новая линия обороны. Вдобавок ко всему за день его дивизию три раза бомбила немецкая авиация и лишь ближе к вечеру настроение генерала начало понемногу улучшаться. Этому способствовало обнаружение уничтоженных колонн противника, кто-то очень хорошо потрепал немцев, в полях уже еле-еле чадила сгоревшая немецкая техника, а всё вокруг неё было усыпано телами немецких солдат. Кроме самого факта уничтожения противника, ещё должны были быть и наши части, что его уничтожили, вот только пока было совершенно непонятно, кто именно это сделал. Ни нашей уничтоженной техники, ни тел наших бойцов, да даже братских могил просто не было, что и интриговало Севастьянова, но скоро он получил ответ на свой вопрос. Уже около 9-ти вечера, когда он уже хотел объявить привал на ночлег, заметил расположившиеся в лесу на ночёвку свой первый полк. Тут же на дороге его ждал вестовой, который и сообщил ему, что тут также расположился отдельный механизированный батальон и его командир хочет обсудить с ним план завтрашнего боя с немцами, которые по сообщению капитана, командира батальона, находятся километрах в пятидесяти впереди. Когда Севастьянов это услышал, то просто охренел от наглости этого капитана. КАПИТАН хотел обсудить с ним план завтрашнего сражения, да кто он такой и что о себе возомнил, просто поступит в его распоряжение вместе со своим батальоном и всё, хоть немного усилит дивизию. Вот с такими мыслями генерал Севастьянов и подъехал к этому наглому капитану. Ему пришлось немного попетлять среди деревьев, следуя за вестовым, прежде чем его эмка не подъехала к большой штабной палатке, причём трофейной. Рядом с палаткой к своему удивлению он обнаружил пару пушечных бронеавтомобилей и немецкий полугусеничный бронетранспортёр. В открытое окно машины ветром занесло запах каши с мясом, и его желудок предательски заурчал. С обеда прошло уже порядочно времени и все проголодались, а до ужина было ещё минимум полчаса, пока хозобслуга устроит ночлег и ужин.
Выйдя из своей эмки, Севастьянов прошел к палатке, возле которой стояли на посту два бойца в полной выкладке, с касками на головах и с автоматами на груди, причём на них были ещё и непонятные конструкции, которые оттопыривались матерчатыми карманами, которые явно не были пустыми. А ещё вопреки всем уставам на поясах бойцов висели трофейные немецкие штык ножи в ножнах. Матерчатый полог палатки был откинут и изнутри шёл неяркий свет, а когда Севастьянов зашел в палатку, то увидел три подвешенные к верху керосиновые лампы, которые и освещали палатку. Внутри был складной стол и несколько складных стульев, сейчас отодвинутых в сторону, а на столе лежала расстеленная карта, и вокруг было несколько командиров, незнакомых ему, а кроме них и командир его первого полка.
— Здравия желаю товарищ генерал-майор, — Первым поздоровался с ним незнакомый капитан, причём совсем молодой, лет двадцати наверное или чуть старше. — капитан Прохоров, командир отдельного механизированного батальона штаба армии.
— Генерал-майор Севастьянов, командир дивизии, капитан, доложите о своем батальоне и затем поступите в распоряжение командира полка.
— Извините товарищ генерал, но ни в чьё распоряжение я поступать не буду, мой батальон подчиняется напрямую штабу армии, так что действуя я только по своему усмотрению.
— Капитан! Ты под трибунал захотел⁈ Или немедленно поступаешь в моё подчинение, или я тебя сейчас же приказываю арестовать и отдаю под трибунал!
Слова капитана просто взбесили Севастьянова, но произошедшее дальше поставило его в ступор.
— Товарищ генерал, я настоятельно советую вам держать себя в руках, ещё раз повторяю, я подчиняюсь только штабу армии и больше никому.
— Щедрин! Немедленно арестовать капитана за неподчинение старшему по званию!
Приказал Севастьянов своему ординарцу, но тут и произошло то, что ввело его в ступор. Не успел его ординарец даже подойти к капитану, как полог палатки откинулся и вовнутрь зашли два бойца, что стояли снаружи, они передернув затворы своих ППД, отчего те громко клацнули, демонстративно навели стволы своих автоматов на генерала и его командиров. А Севастьянов только заворожено смотрел на смотрящие на него стволы автоматов, которые в любой момент могли окраситься вспышками выстрелов.
— Терещенко! — Громко окликнул я дежурного связиста, который был в моём бронетранспортёре. У меня были и пара трофейных радиомашин, но это для штаба, а так связь была и у меня. — Немедленно свяжись с штабом армии!
— Товарищ генерал, давайте не будем доводить ситуацию до такого состояния, когда всем нам придётся пожалеть, что мы довели её до такого финала. Сейчас будет связь со штабом армии и там вам всё объяснят, что я могу, а что вы.
— Хорошо… — Буквально прорычал Севастьянов, но за это ты мне ответишь, я это без последствий не оставлю!
— Ваше право, только это дорого стоит, когда твои бойцы без раздумий и колебаний, не взирая на последствия, встают на твою защиту, подумайте об этом товарищ генерал. А кроме того подумайте, вступится кто-то из ваших людей точно также за вас или нет, вот только что-то подсказывает мне, что нет.
Севастьянову только и осталось что молча кивнув, выйти из палатки следом за капитаном и пройти несколько метров до короткого немецкого полугусеничного бронетранспортёра с двумя антеннами. Радист уже вызывал штаб армии и спустя буквально несколько минут ему ответили.
— Товарищ капитан, штаб на связи.
Взяв у радиста гарнитуру, я попросил связать себя с дежурным по штабу, тот ответил буквально минут через пять. К моему счастью, в штабе ещё был начальник штаба, вот такой каламбур получился. Генерал-майор Варенников подошел минут через десять, всё это
