додумать не успела. Телефон на журнальном столике взорвался трелью. Вот честно, я знала кого услышу. И сегодня поход на свидание с красавчиком уже не казался мне такой уж хорошей идеей. Я сняла трубку с доисторического аппарата, который Мотя на отрез отказывается сменить на более современную модель и проблеяла голоском «ивашкиной матушки»:

- Алло.

-Дайте хлеба полкило,- ответила трубка радостно.- Детка, я скучал. Как думаешь в какой цвет лучше покрасить домофонную дверь?

- Ты такой дурак по субботам, али как? – глупо хмыкнула я.- Не заставляй меня сомневаться в моем и без того опрометчивом  решении идти с тобой на свидание. Или ты пьяный?- Осенило меня. Ну точно, горбатого же только могила исправит. Господи, кого я рожу от этого алконавта. От осинки же не родятся апельсинки. У меня снова паника.

- Значит голубой, как шарик у Пятачка, и твой талантливый друг,- заржал Корф,- и, кстати, я трезв как стеклышко. Или ты розовую дверь хочешь? Мамочка, все для тебя. Хоть серо – буро малиновую.

- Корф, шел бы ты... К шведам,- гаркнула я и бросила трубку. 

Я сейчас хотела одного, если честно, попасть в туалет как можно скорее, и прикидывала в уме, что приоритетнее, оседлать сначала унитаз, или в него поорать. Замечательные «оккупанты» подселенные в мою утробу несносным мажором, скорее всего будут похожи на своего папашу, судя по тому, что они вытворяют с организмом своей мамули.

Я стану мамой. Наверное только сейчас это осознание обрушилось на меня с полной ясностью, и придавило к полу. И это только начало – распухшие груди, потемневшие соски, тошнота, беготня в туалет, растяжки на пузе и прочие прелести моего теперешнего состояния. Я стану мамой двух незапланированных младенцев, которые могут унаследовать мои уши и характер биологического отца. И это меня пугает больше чем то что девять месяцев я буду похожа на ушастого кита. И даже больше чем сами роды. Я боюсь, что эти два маленьких человечка не смогут быть счастливыми. И виновата в этом буду только я.

- Эй, что за сопли тут? – как гром раздался голос Моти, распахнувшей входную дверь,- Ни на минуту нельзя оставить.

- Моть, я наверное приняла неправильное решение. Эти дети... Я не имею права их обрекать... Может еще можно сделать аборт. Или таблетки есть какие?

- Это дети, а не глисты,- рявкнула Мотя, со всей силы швырнув на этажерку авоську, набитую яблоками. – А таблеток от идиотизма пока не придумали. Яблоки ешь, в них железо, дети в твоем животе уже все слышат, и если ты их напугала, я тебе надеру твой тощий зад. И, кстати, кому пришло в дурную голову поставить нам домофонную дверь  цвета майской лазури? У меня аж глаз задергался. Что за люди? То вообще без домофона, то нате возьмите. Ключи раздает какой – то хлыщ стоит посторонний. Никакого порядка. Где домком?

 Мотино ворчание привело меня в чувство, разгоняя все страхи. Я круглая дура. Мои дети станут самыми счастливыми, даже если для этого мне придется продать душу и спуститься в чистилище, или куда там отправляют сумасшедших теток. Так, подождите, дверь цвета лазури? Ооооооо

Глава 15

Вадим

- Вадим ты меня убиваешь, — проскрипел зубами Свенсон.- Это слияние уже влетело мне в круглую сумму. Все это задержки, какие – то твои игры, пьянки, странные ушастые бабы. Ты понимаешь, что так бизнес не делается?

Я улыбнулся. Именно так, дружочек. Только так и делается большой бизнес – вымотать, обескровить, высосать, а потом забрать себе полутруп за бесценок. И этот хитрый лис все прекрасно понимает, и знает лучше меня, что так оно и есть. Дурачок хотел меня втянуть в свои игры, но не сразу понял, что за личиной пьющего  «ваньки» скрывается не менее хищная особь, чем он сам. У нас на этот счет есть очень точная поговорка – «На всякую хитрую жопу найдется болт с винтом». И теперь несчастный ариец не знает, что предпринять. Даже простил мне фингал под своим прекрасным голубым глазом, который я ему посадил. И сейчас едва сдерживаюсь, чтобы нет засандалить ему в морду, за то что он назвал мою ушастую бабой. Но вместо этого я улыбнулся и плеснул себе в стакан виски, удовлетворенно отметив, как дернулась щека у потомка викингов.

- Твоя преданность делу похвальна, Свен. И я бы даже проникся, если бы не прочел договор несколько раз вместе с юристами моего концерна. И знаешь что я там увидел? Огромную жопу, старый ты лис. Такую толстую задницу, из которой торчат белые нитки.

Гриня заерзал в своем кресле, но лезть не стал.

-Это слияние, дорогой мой северный друг, должно было выдернуть твоё детище из глубокой задницы, в которой ты барахтаешься лет пять, если мне не изменяет память. Но при этом, моя непотопляемая лодка пошла бы ко дну. А мне это ну вот не в жилу совсем.

- Это профанация,- взвизгнул Свенсон, вскакивая со стула, который я специально попросил приволочь в мой кабинет свою секретаршу. Чертов трон по удобству едва ли превосходил пыточный, и даже шипы в сиденьи присутствовали. Уж не знаю откуда он взялся в здании моего концерна.

- Свенсон, какие цветы лучше брать на первое свидание? – сделав глоток из стакана спросил я. Мне не нравится издеваться над людьми, но этот старый черт меня чуть без штанов не оставил, а это мне сейчас ну вообще не в жилу. Детей же надо на ноги ставить, да и семейное гнездышко тоже придется приобретать. Даже Гриня вон притих, подлец. Бизнесмен года, мать его. – Я вот думал лилии, но Гришка сказал, что они воняют. Розы – пошло, орхидеи – слишком напыщенно. Наверное ромашки лучше всего. Да, кстати, мои юристы выкатили тебе неустойку, прописанную в договоре. Сроки то помнишь?

- Гвоздики, четное количество,- прошипел Свенсон, с грохотом переворачивая стул.

- Гвоздики мне не нравятся, дорогой, слишком формальные, я ж не на майскую демонстрацию собираюсь, — от моей улыбки вряд ли стало светлее в кабинете, а уж тучи над