Когда я впервые ехал в Тольятти взять интервью у директоразавода, я решил воспользоваться железной дорогой. Ехать предстояло двадцатьчетыре часа, но путешествовать по России поездом мне нравилось – поезд идет поглубинке, стучат колеса старых вагонов, и ты легко сходишься с людьми.

Со мной в купе сидела мама с больным семилетним ребенком.Стояла жара. Мальчик разделся до белья. Его худенькое тельце было покрытоязвами, какими-то волдырями. Видимо, мама везла его домой после неудачнойпопытки подлечиться. Мальчик очень страдал, ему все время хотелось чесаться. Онплакал. На самые болезненные места мама накладывала пластырь. «Мама… мама,больно!» – кричал мальчик.

Страдания мальчика не прекращались всю ночь, крики его эхомразносились по затемненному коридору вагона. Утром пассажиры были какие-топритихшие, подавленные более обычного, им словно требовалось какое-топротивоядие, защита от страданий ребенка. Где-то под утро мальчик уснул. Явидел, как его мама одиноко сидела в коридоре, глядя застывшим взглядом в окнона бескрайние российские просторы.

Зимой 1993–1994 годов Борис Березовский большинству россиянбыл неизвестен. Он уже успел изрядно нажиться на продаже вазовских автомобилейи других товаров, но таких преуспевших «новых русских» было много, к тому же название «самого богатого» он еще не тянул. Положение резко изменилось, когдаэтот автодилер стал другом семьи Ельцина и вошел в ближний круг президента.

В то время одной из главных фигур в ельцинском окружении былшеф Службы безопасности Президента, генерал Александр Коржаков. Он всегданаходился рядом с Ельциным, вместе с ним выпивал, помогал установитьнеофициальную иерархию среди приятелей президента, влиял на назначение высшихгосударственных мужей. Впервые я встретил Коржакова в парламенте в 1997 году.Пик его карьеры был позади. По коридору тяжелой походкой шел крупный, крепкосбитый мужчина. В общении он оказался прям и дружелюбен. Его глазки веселопосверкивали, когда он вспоминал случаи из своего общения с российскимпрезидентом; они подозрительно сужались, когда мои вопросы становились чересчурназойливыми. Было ясно, почему многие люди, знакомые с Коржаковым, проникалиськ нему симпатией. Хотелось сравнить его с преподавателем физкультуры в старшихклассах: заражающий примером, смелый, надежный, с таким приятно иметь дело.

Коржаков всю жизнь прослужил в КГБ, но шпионом не был; почтидвадцать лет он проработал в Девятом управлении, в обязанности которого входилаохрана важных лиц и объектов. С Ельциным он познакомился в 1985 году, когда былназначен на должность его личного телохранителя, и вскоре стал одним изближайших и наиболее доверенных его соратников – Коржаков не бросил шефа, дажекогда Ельцин был снят с руководящего поста в компартии и отправлен вполитическую ссылку. Придя к власти, Ельцин поручил Коржакову организоватьСлужбу безопасности Президента (СБП). КГБ Ельцин не доверял. Ему хотелосьсоздать, как он выразился, «мини-КГБ, всезнающий, мощный и укомплектованныйтолько верными людьми».

Кое в чем Ельцин определенно годился на роль руководителястраны: он прекрасно смотрелся на трибуне – прямая осанка, могучая стать,зычный голос; говорил он с запинками и чуть медленно, но этим еще большепоходил на человека из толпы – крепкий мужик, который вчера вечером слегкаперебрал.

Однако после мужественной акции в дни путча 1991 года Ельцинсловно расслабился – могло показаться, что свою историческую миссию он посчиталисполненной. В государственных делах он проявлял леность и нетерпение; довольнобыстро перестал ориентироваться в происходящих событиях. Любил вздремнуть послеобеда. Рабочий день, как правило, заканчивал рано. Часов в десять вечера он ужеложился спать, хотя и мучался бессонницей. Просыпался часа в два ночи,жаловался на боли и по несколько часов не мог заснуть. Но, в отличие от другогокремлевского лунатика, Иосифа Сталина, Ельцин по ночам не работал. Простослонялся по комнатам. Вскоре Коржаков заметил, что российский президент времяот времени впадает в депрессию. Весной 1993-го, когда газеты на все ладыобсуждали коррупцию в близких к президенту сферах, Коржаков даже боялся, нерешится ли Ельцин на самоубийство.

Ельцин любил выпить. И как следствие – довольно щекотливыеситуации. Лучшей иллюстрацией его плачевного состояния стал унизительный случай31 августа 1994 года, во время торжеств по поводу вывода последнего контингентароссийских войск из Германии. Событие это было глубоко символичным. Армия,пятьдесят лет назад победившая Гитлера и завоевавшая пол-Европы, возвращаласьдомой, но в родной стране царил хаос, и, рассчитывая на благотворительностьиз-за рубежа, русские солдаты уходили не победителями, а побежденными.

Ельцин прибыл в Берлин, чтобы с канцлером Германии ГельмутомКолем присутствовать на этом торжественном акте. Российский президент началпить с самого утра, и к полудню шеф его охраны, генерал Коржаков, понял – бытьбеде. «Все ждали начала церемонии, – вспоминал Коржаков. – Коль сразууловил известное состояние Бориса Николаевича и по-дружески обнял его. Вследующее мгновение канцлер понимающе посмотрел на меня. Выразительным взглядомя молил его помочь нашему президенту, хотя бы поддержать Ельцина в прямомсмысле этого слова. Коль все понял: слегка обхватив Бориса Николаевича заталию, отправился вместе с ним на торжество».

Приняв новую дозу за обедом, Ельцин пошел вдольвыстроившихся войск и толпы граждан. Проходя мимо оркестра берлинской полиции,президент вдруг вскочил на сцену, выхватил у дирижера палочку и начал, не втакт музыке, ею размахивать. Когда музыканты остановились, он в пьяном виде изобразил«Калинку». Жители Берлина в жизни не видели ничего подобного. Эта жалкая сценастала окончательным завершением Великой Отечественной войны.

Коржаков утверждает, что, понимая, какое пагубноевоздействие на президента оказывает алкоголь, он отдал распоряжение, чтобы напрезидентской кухне ничего «горячительного» не было, а при крайнейнеобходимости давал Ельцину водку, которая заранее была разбавлена. Нопрезидент все равно ухитрялся доставать спиртное. «Если Ельцин уж очень хотелвыпить, он приглашал кого-нибудь из доверенных людей на прием, –вспоминает Коржаков. – Встречи с Черномырдиным, например, всегдазаканчивались для Ельцина необходимым расслаблением. Но порой президент вызывалкого-нибудь из дежурных в приемной (причем безошибочно выбирал того, ктопослабее) и приказывал: „Иди и купи“. Сотрудник тут же прибегал ко мне испрашивал: „Александр Васильевич, что мне делать: Борис Николаевич дал стодолларов и попросит принести бутылочку“.

Постепенно Ельцин и его ближайшее окружение сплотились втесный клан – вместе жили, работали, отдыхали и выпивали. Это был двор, втрадиционном монархистском смысле слова. Из книги воспоминаний генералаКоржакова, ставшей бестселлером, вырисовывается образ Ельцина, чем-то сродниримскому императору Нерону, который обретался в прогнившем и дышащем на ладанимперском дворце. Ельцин и его свита часто препирались из-за каких-то пустяков:квартир, дач, мебели, телефонной связи, машин и прочих символов статуса.