Еще раньше, мельком оглядевшись, Словен заметил близко стоящие дом и сарай и стал своих противников заманивать в узкий проход между ними. Здесь враги вынуждены были идти тесно, мешая друг другу; к тому же они лишались возможности напасть на него с боков.

Схватка была яростной. Одвольф кидался со всем ожесточением буйного характера, стараясь как можно быстрее добиться победы. Но ему не было простора, так же скованы были и его соратники.

И тут один из противников вдруг исчез из поля зрения Словена. «Заходит со спины!» — догадался он. Князь увидел полуоткрытые ворота сарая, рванул их на себя и перекрыл проем. Закрепив ворота на запор, он бросился назад и за углом сарая лицом к лицу столкнулся с саксом, заходившим ему в тыл. Словен был готов к встрече, для германца она оказалась неожиданной. Он лишь негромко охнул, когда меч князя пронзил его насквозь.

Почти тут же из проема выскочили герцог и второй воин. Но Словен был уже готов биться. Лицо Одвольфа стало озабоченным, но он по-прежнему упрямо и настойчиво лез вперед, хотя видел, что раненый в плечо его соратник был не сильной подмогой.

Противники закружились на лужайке, обмениваясь ударами и стараясь подловить друг друга на какой-нибудь ошибке. Отбивая нападения, Словен среди травы заметил трухлявый пень. Выждав момент, когда он оказался сзади герцога, князь вдруг начал со всей своей силой и мощью нападать на противника, тяжелым мечом нанося сокрушающие удары. Невысокий, юркий, крепко сбитый, но уступавший в силе Словену, Одвольф невольно попятился и одной ногой ступил в трухлявый пень. Пень развалился, и герцог, потеряв равновесие, качнулся в сторону. Этого было достаточно, чтобы Словен, кинув свое послушное тело вперед, уколол его острием меча в горло.

Одвольф, хрипя и извергая изо рта кровь, пал на землю, в судорогах катаясь по траве, а потом затих.

Воин остолбенел, ошалело глядя то на своего хозяина, то на князя. Как видно, он приготовился к смерти и даже не пытался бежать, только ладонью прикрывал рану на плече; из-под пальцев сочилась кровь.

Словен, тяжело дыша, произнес:

— Уходи. Достаточно и этих жертв.

Сакс немного потоптался, еще не веря в свое избавление, потом нерешительно шагнул в сторону леса…

И тут из-за угла метнулась к Словену Гудни, обхватила его обеими руками и щекой прижалась к его груди, произнося в полубеспамятстве бессвязные слова:

— Живой. Милый. Родной. Любимый. Живой…

На другой день они перешли Лабу (Эльбу) и вступили в земли Руссинии. На берегу широкой полноводной реки раскинулось несколько селений. Родным повеяло на Словена от бревенчатых домишек с двускатными крышами, маленькими окошечками и сараями возле них. Встречались жители, по-праздничному одетые, веселые.

— Что отмечаете? — спросил он у встречной женщины.

— Вот те раз! — удивилась она. — Славянин, а не ведаешь, что сегодня в ночь грядет праздник Купалы, солнечного божества!

Как он мог забыть такое знаменательное событие? Впрочем, чего удивительного в этом: похищение, потом второе, побег, скитания по лесам, схватки с преследователями… Тут не такое запамятуешь!

— И что она тебе ответила? — спросила догнавшая его Гудни.

— Будут чествовать бога Купалу, — хмуро ответил он. — Все выйдут на берег реки и станут веселиться всю ночь.

Он был раздосадован на нее за то, что вчера, после бурной радости по случаю победы над герцогом и его людьми, на его предложение переночевать вместе она вдруг замкнулась, ушла в себя, а потом решительно направилась к одному из домов и попросилась на ночевку, кинув ему на ходу, что он должен найти пристанище сам, в каком-нибудь другом доме. Он посчитал, что она оттолкнула его самым безжалостным образом.

А она не понимала, что с ней происходит. Тот порыв неожиданной нежности и даже страсти к нему прошел, она вдруг почувствовала себя замужней женщиной, со всеми обязанностями перед семьей и мужем, перед людьми, увидела себя будто обнаженной под взглядами сотен пристальных и осуждающих глаз и в растерянности поспешила убежать в свое одиночество. А с утра сегодня не покидало ее сознание какой-то вины и тягучего беспокойства, а потому она хмурилась, дерзила и не очень-то старалась понять, права она или нет.

И она сказала:

— Пусть они празднуют, а мы отправимся в Рерик.

— Почему сегодня? Придем днем раньше, днем позже — какая разница? — уперся он. — Мне надоело скитаться в лесах, хочу побыть среди людей.

— Ну и оставайся, — упрямилась она. — У меня нет никакого настроения ночевать где придется. Хочу во дворец.

Оба стояли набычившись, никто не хотел уступать.

— Хорошо, — вдруг смягчился он. — Давай сначала сходим на луга. Там начинается гуляние. У лавочников купим вина, выпьем, поедим чего-нибудь вкусненького, а потом отправимся в путь. Хочу в честь праздника принять хмельного, развеяться. Такое напряжение было за последние дни, что в груди тесно.

— Ну раз так, — неохотно согласилась она.

А на лугах развертывалось гуляние. Целыми семьями и родами выходили жители окрестных селений с едой и питьем, кое-где разжигали костры, жарили тушки баранов, зайцев, кур, гусей и прочей живности. Раздавались звуки свирелей, дудочек, сопелей, сурн и рожков, послышались песни. Веселье постепенно разгоралось, все более и более усиливаясь с приходом новых людей. Между гуляющими прохаживались торговцы, предлагали вино, квас, медовуху, разную закуску, а также сладости. Появились скоморохи, они ходили от одной группы к другой, веселили людей, за что получали щедрое угощение.

Словен купил кувшин вина, медовых пряников и пирожков с капустой и маком, они уселись на густой травке.

— Какое тесто пышное! — восхитилась Гудни, сжимая и разжимая один из пирожков. — Умеет же кто-то печь!

— Попробуй пряник, во рту тает, — предлагал ей Словен.

Они выпили по бокалу вина, лица их раскраснелись, на губах заиграли улыбки.

— Молодежь идет, — увидел Словен. — Сейчас заведут хороводы, будет еще веселее.

— А что это за чучело они несут?

— Это одетый в праздничное платье Купала. Его поставят в середине луга, вокруг него организуют веселые пляски, запоют песни, к его ногам принесут разные подношения, а потом, когда праздник закончится, сожгут.

— Это, наверно, будет так интересно! Словен, я смотрю на гуляющих и мне уже расхотелось уходить отсюда.

— А мы никуда не пойдем! — обрадовался он. — Видишь, там разожгли костер в честь Купалы, сейчас начнут через него прыгать.

— Это очищение огнем? У нас, германцев, тоже есть такой обряд.

— Не только. Многие хотят собрать богатый урожай, для этого надо прыгнуть над пламенем как можно выше. Некоторые женщины желают родить ребенка, бог Купала поможет им, для этого нужен удачный прыжок. А если, взявшись за руки, ловко перескочат парень с девушкой и при этом не расцепят рук, то наверняка у них состоится свадьба, а семейная жизнь будет долгой и счастливой.