Девушка ускорила шаг, спускаясь с холма. Перед ней раскину­лись луга со съеденной овечьими отарами травой, и спрятаться бы­ло негде. Она возлагала надежды только на крестьянские домики внизу. Звуки битвы затихли, но она спешила дальше, ведя за собой мула. «Исповедник, — подумала она, — наверное, уже умер». Он не шевелился и не издал ни звука с тех пор, как его привязали к мулу, и хотя она постоянно поглядывала на него, было невозможно по­нять, дышит он или нет.

Все ниже и ниже, все ближе к кучке домов с небольшими поля­ми при них. Она слышала за спиной топот копыт, всадник нагонял ее рысью. Зигфриду не было нужды пускать коня галопом, он пре­красно видел ее, и в его распоряжении было все время на свете. Элис схватилась за нож, который забрала у монаха. Она твердо ре­шила, что не сдастся Зигфриду без боя, однако рука у нее дрожала. Король только что расправился с двумя молодыми мужчинами, во­оруженными копьями. Насколько велики шансы у нее? «Близки к нулю, но все-таки не нуль», — подумала она.

Топот копыт приближался, однако она не оборачивалась, ведя мула по залитому лунным светом лугу.

Зигфрид прокричал что-то на своем языке, и слова прозвучали грубо. Элис догадалась, что король потерял в бою своих воинов. Ее брата расстроило бы прежде всего это.

— Остановись! — раскатисто прокричал король на латыни. — Остановись или умрешь!

Она шла дальше, прижимая к боку нож. Топот копыт зазвучал прямо за спиной, и лошадь нагнала ее. Всадник заставил коня при­жаться к Элис боком.

— Святой мертв, — сказал Зигфрид. — Остановись, и тогда я уго­ворю своих воинов отпустить кого-нибудь из ваших монахов. Стой!

Он наклонился над ней и плашмя ударил мечом по ее пальцам, заставив Элис выпустить поводья мула.

— Я сказал, стоять!

Первый раз она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

— Я дочь Роберта Сильного, истребителя норманнов и защит­ника веры, — сказала она. — Мой отец был вторым Маккавеем для орд язычников. Если хочешь, чтобы я остановилась, тогда остано­ви меня.

— Можешь вернуться сама, или же я оглушу тебя и повезу на му­ле вместе со святым. Выбор за тобой.

Казалось, тело Зигфрида слишком мало, чтобы вместить в себя его могучий дух. И было в нем что-то еще. От него как будто веяло силой, которая подавляла других, пугала и вдавливала в землю. Элис решила: перед ней человек, который заботится только о себе, его волнует лишь собственная слава, он необуздан, он готов риско­вать и делать что угодно, только бы загнать окружающий мир в те рамки, в каких он хочет его видеть. Элис привыкла к подобным мужчинам, она нисколько не робела перед ними.

Она подняла нож.

— Я выбираю второе. Похоже, тебе придется немного потру­диться, чтобы подчинить меня.

Зигфрид засопел и плашмя ударил ее мечом по руке с ножом. Оружие полетело на землю.

— Я сегодня потерял много людей, и мне не до шуток, — заявил он. — Кажется, я предлагал тебе выбор. Ты ведь девственница, моя госпожа?

Элис в ответ лишь плюнула в него.

— Что ж, в таком случае я просто повалю тебя на землю и объ­ясню, чего ты лишена. Если ради такого дела придется сломать те­бе челюсть, тем лучше для меня. Потому что тогда ты точно успо­коишься.

Король начал подниматься в седле. Элис охватила непередавае­мая ярость. Она видела, как горит город ее брата, как ее друзья и подданные страдают от норманнской осады, видела, как связы­вали и пытали исповедника, как конунг норманнов Хастейн обма­ном заставил отца снять доспехи, после чего его жестоко изруби­ли. Она женщина, поэтому ей до сих пор не удавалось поднять оружие против врагов своего народа. Она ненавидела северян, од­нако у этой ненависти никогда не было выхода. И вот теперь она смогла выразить ее.

Ей снова явился образ, ясный, сияющий, который фыркал и по­тел, обозначая идею лошади. Она увидела его перед своим мыс­ленным взором, а затем перенесла на тело коня Зигфрида. Король стоял одной ногой в стремени, собираясь спешиться. Он уже спу­скался на землю, и как раз в этот миг Элис представила, как сим­волический конь пускается в галоп. Она видела перед собой по­росшие травой равнины, чувствовала, как в груди колотится огромное, мощное сердце, и ощущение неукротимой силы охва­тывало ее все больше по мере того, как образ лошади проступал в мозгу все отчетливее. Нечто среднее между словом и чувством рванулось от нее к коню Зигфрида.

— Вперед!

Конь прянул с места так, словно за ним гнались волки, а нога Зигфрида все еще была в стремени. Правая рука дернулась, и он вы­ронил меч. Его тело грохнулось о землю, неестественно перекру­тившись. Он сильно ударился головой, но сознания не потерял и все пытался высвободить ногу. Конь рвался вперед и вставал на дыбы, он проволок короля по склону шагов десять, прежде чем Зигфрид сумел освободиться и замер, лежа на земле и тяжело дыша.

Элис тем временем не мешкала. Она подбежала к упавшему ме­чу, схватила оружие и кинулась к скорчившемуся Зигфриду. Он сел, чтобы схватиться за больную ногу, но инстинкт его подвел. Элис догадалась, что нога сломана, и от прикосновения боль только мно­гократно усилилась. Она заметила, что пальцы правой руки у Зиг­фрида тоже разбиты и переломаны.

Зигфрид кивнул, увидев свой меч, и попытался подняться, но у него не получилось. Он закусил губу и проговорил:

— Я умру. Умру в бою, что ж, хорошо. Ты позволишь мне сказать несколько слов, прежде чем валькирии явятся, чтобы забрать ме­ня? Ты перескажешь мои слова вашим скальдам, вашим поэтам? Убей меня, но сделай так, чтобы меня помнили.

Элис посмотрела сверху вниз на человека, лежащего на земле, воплощение всего, что она презирала. Это Зигфрид со своими людьми сжег дотла Шартр, захватил земли ее отца в Нейстрии, это норманны забрали все, что должно по праву принадлежать ей. Это Зигфрид предавал мечу сынов Церкви, нес чуму и голод ее народу.

— Я ничего не скажу им, и ты будешь забыт, — отрезала Элис.

Она двумя руками держала меч, собираясь всадить его в коро­ля, но Зигфрид перехватил лезвие уцелевшей рукой.

Кровь потекла по пальцам, когда он попытался отстранить от себя оружие.

— Теперь я жалею, что он так хорошо заточен.

Зигфрид улыбнулся. Рука у него дрожала, кровь стекала по бе­лой коже. Элис пыталась всем телом навалиться на рукоять меча. Однако Зигфрид, даже стоя одной ногой в могиле, был необычай­но силен и удержал меч.

— Знаешь ли ты, Элис, что сказано в пророчестве, за которое се­стра Ворона отдала свои глаза? Знаешь? По твоему следу идет Волк, Волк охотится за тобой постоянно, на протяжении многих жизней. Но Волк умеет только одно — убивать, и когда он найдет тебя, то уничтожит заодно со всем, что ты любишь. Ты проклята навеки, Элис, связана с судьбами богов.

Король больше не мог удерживать меч. Он испустил громкий крик и отбил клинок в сторону, однако Элис снова нацелила меч ему в голову и ударила. Зигфрид пытался отстраниться, только из­раненное тело не послушалось, и меч впился в шею. Кровь выплес­нулась из зияющей раны. Зигфрид поднял руку, чтобы остановить этот поток, но было поздно. Он завалился на спину, глядя на Элис, и, собрав последние силы, покачал головой и улыбнулся.