— Спасибо! — ответил Володя и с чувством пожал Николаю руку. — Я знаю.

Вошла Кира. Впереди себя она катила столик на колесиках с несколькими бутылками запотевшего пива и парой пивных кружек. Проходя мимо Николая, прежде чем занять свое место, она нагнулась к нему и шепнула на ухо:

— Вове — ни слова!

— Слушайте, вы тут без меня уже совсем спелись! — с деланным весельем воскликнул Володя.

— Спелись и спились! — хихикнула Кира, открыто подмигнув Николаю. — Вова, мы тут действительно с Колей немного дерябнули, пока ждали тебя. Ему ведь некогда тут сидеть долго, он делом Ксюши занимается.

— Да, я знаю, — ответил Васильев. — Давайте теперь выпьем за тебя все вместе, дорогая. Тебе что налить, шампанского?

— Ой, уж и не знаю чего, — всплеснула руками Кира, приподняв плечи и оглядывая стол. — Коньяк пила, шампанское пила. Может «Черную ночь»? — показала она глазами на бутылку вина.

Володя откупорил бутылку и налил Кире немного в чистый бокал. Себе и Николаю он разлил коньяк.

— С днем ангела, девочка моя! — поднял бокал Володя. — Все у тебя будет хорошо, я постараюсь.

— Сделай мне это! — Кира сделала ударение на последнем слове и по-мужицки, разом, опрокинула свой бокал.

Николай и Васильев переглянулись, потом тоже выпили. Ели молча. Воцарилась какая-то неловкая тишина, которую никто не осмеливался нарушить первым.

— Пойдем, Вова, перекурим, — предложил, наконец, Николай, спешивший покинуть горькую вечеринку. Но сначала он хотел переговорить о своих делах с другом.

— Да, мальчики — сходите, покурите, — поняла все Кира.

Мужчины прошли на кухню. Там Володя открыл окно и включил кофеварку. Заварил два стакана чаю, поставленных в старинные мельхиоровые подстаканники, поставил их на стол, вместе с хрустальной вазочкой, полной дорогих конфет и латунной пепельницей в форме кувшинки.

Закурили. Николай рассказал о событиях сегодняшнего дня, в том числе о том, что узнал на базе отдыха.

— Правильно говорят: чужая душа — потемки. Человека никогда не узнать до конца, даже самого близкого, — в задумчивости сказал Володя, выслушав Николая. — И ты был прав, когда сказал, что у каждого есть своя неприкасаемая территория. Значит, она была и у Ксении.

— Я знаю совершенно другую Ксюшу. Не могу поверить, что все так и было. Одно стало окончательно ясно — она знала Федотова еще по Ленинграду. Да хрен с ним, со всем этим, меня волнует другое: где она?

— Я полагаю, что Кира найдется, и если она и сделала что-то не так, то исключительно с целью самообороны.

— Так ты тоже думаешь, что она убийца!? — воскликнул Николай, привстав со стула.

— Не кипятись, Коля. Я просто взял крайний случай и уже договорился завтра о встречи с адвокатом — Одеговой Ириной.

— Известная личность.

— А то! Она проконсультирует, а в случае чего… Ну, ты сам понимаешь. Она очень хороший адвокат! — чеканя последние слова, сказал Володя.

Николай вздохнул.

— Меня сейчас не это беспокоит. Возможно, Ксении нужна моя помощь. Если бы все было так гладко, то, скажи мне на милость, зачем ей скрываться?

— Ну, она сейчас может быть в шоке. Пережидает. Да не убивайся ты так — объявится!

— По-моему, надо следака еще раз натравить на Дагбаева. Мне кажется, он что-то недоговаривает. Пусть он его потрясет хорошенько.

— Думаешь, поможет? — внимательно посмотрел Васильев на друга.

— Другого источника информации у нас пока нет.

Николай отхлебнул чая и потянулся к вазочке с конфетами. И там он второй раз за сегодняшний день заметил несколько редких конфет. Он развернул одну, а фантик положил в карман. У него уже имелось пара таких фантиков, но и третий для обмена вовсе бы не помешал. Он хотел, было, спросить у Вовы, где он достал такие редкие конфеты, как раздался грохот в гостиной.

Друзья разом вскочили и рванули на шум — куда и Володина хромота делась! Там на полу, путаясь в длинном платье, словно муха в паутине, среди разбитой посуды и разбросанной снеди, корячилась Кира. Судя по неуверенным попыткам подняться, можно было сделать вывод, что она сильно пьяна.

Николай взглянул на стол. Бутылка конька, которая была наполовину полной, когда они с Вовой пошли курить, теперь была пуста. Вова бросился поднимать Киру. Когда это ему удалось, она вдруг вырвалась и с легкостью вышколенного борца, проявив недюжинную силу, отшвырнула его в сторону, словно щенка.

— Пошел вон! — взрычала Кира на мужа, ощерив острые, белые зубы. — Ты сломал мне жизнь, ты виноват в смерти Сашеньки! Это ты, ты!

Кира истошно закричала, заломив руки и запрокинув назад голову, с уголков ее губ потекла пена.

— Коля! Помоги мне! — возопил, изменившимся, тоненьким голоском, Володя.

Васильев подскочил к жене и обхватил ее сзади вместе с руками. Николай бросился спереди и тоже обхватил женщину. И тут он реально почувствовал силу дикого зверя, скрывавшуюся в этом хрупком теле. Кира мотала их вокруг себя, как разъяренный бык двух бульдогов, намертво вцепившихся в него. Наконец, они все вместе упали. Кира оказалась грудью на полу, сверху Николай, Володя откатился вбок.

— Держи ее, держи! — истошно вопил Васильев.

Он молниеносно вскочил, открыл одну из дверец стенки и выхватил оттуда, наполненный уже чем-то, шприц. Сдув воздух он одним прыжком оказался около Киры, с трудом удерживаемой Николаем, и воткнул ей иглу в шею.

Кира перестала биться, быстро затихла и закатила глаза, страшно выпучив белки. Николай помог Володе перенести ее в спальню и уложить на кровать.

— Откуда у нее столько силы? — спросил он.

— Так бывает во время припадков. Я же говорил, что ей совершенно нельзя пить. Ей, ты знаешь, бокала вина или шампанского на весь вечер хватало, а то и просто пригубит и все. Не знаю, что на нее сегодня нашло? Ладно, пусть отдыхает, проспится — все будет нормально. А, вообще, врачи сказали — если ребенка родит, то психика восстановится. Но что об этом сейчас? Пошли, буханем вдвоем спокойно. Помнишь как, бывало, раньше, когда у нас никаких жен не было и в помине? Да ну их! — взял под руку друга Володя.

— Нет, пожалуй, я пойду. Время такое — нельзя напиваться. Утром продолжу поиски.

— Ладно, я тебя понимаю, — вздохнул Васильев, но возражать не стал, — ты уж извини за испорченный вечер.

— Пустяки! Кира на меня потом в обиде не будет?

— Утром она ничего не вспомнит — такой уж укол.

— А ты, правда, сделаешь то, что ей обещал?

— В смысле?

— Ну, насчет лечения, доктора. Она очень хочет ребенка…

— Сделаю! — со звериной серьезностью ответил Володя, и глаза его блеснули холодным огнем, который Николай раньше в них никогда не замечал и от которого ему стало как-то не по себе. — И уже очень скоро!