– Извини, – сказал Богдан. – Пожалуйста.

«Что значит “извини”?» – прозвучал в его голове холодно-непроницаемый голос, в котором сталкер уловил нотку любопытства.

«Ну, это значит, что я виноват и не хочу, чтобы ты на меня злилась».

«Ладно. Я тебя извинию».

Сколько же было в этом голосе детского высокомерия, которое со временем, скорее всего, вырастет в самомнение. Или же в чувство собственного достоинства. Это уж как получится.

«Правильно “извиняю”».

Она не ответила, просто взяла его снова за палец и потянула вперед – пойдем, мол, хватит уже меня жизни учить.

– Что это сейчас было? – раздался за спиной голос Протона.

– Ничего, – ответил Богдан. – Зону слушал.

– Но ты перед кем-то извинился.

– Тебе послышалось.

Протон не стал настаивать.

– И что тебе Зона сказала? – на полном серьезе спросил ученый.

– Что впереди у нас село Заполье, после которого начнется ад.

– В смысле?

– Увидишь, – буркнул Богдан.

Сейчас его больше интересовало село, из которого он в прошлый раз еле ноги унес. Войти-то вошел, а вот выйти оказалось непросто. Вон они, уже показались кривые крыши полуразвалившихся домов Заполья, куда идти снова ну очень не хочется.

Но надо.

Словно подслушав его мысли, Протон поинтересовался:

– А что, другой дороги нет? Обязательно надо идти через этот твой ад? Обойти его никак?

– Тут куда ни ткнись – везде ад, – вздохнул Богдан. – И, на мой взгляд, лучше идти через него знакомой дорогой.

– Может, ты и прав, – отозвался Протон. – Только что-то у меня плохое предчувствие…

– Оно у меня с тех пор, как наш БТР встал, не отъехав от кордона и полкилометра, – заметила Воронова. – И с тех пор не отпускает.

Но Богдан уже не слышал, о чем говорят его спутники. Сейчас он слушал себя, проверяя свои новые ощущения, словно осваивая только что приобретенный сложный прибор.

И они не предвещали ничего хорошего.

* * *

– Куда мы так чешем, пахан? – поинтересовался Васька Шалый. – Базарят, что тут на каждом шагу эти… мамалии.

– Чего?

– Ну, слово такое прогнал один яйцеголовый из Института, который в Ораном самогоном затаривался. Хрень такая, в которую попал – и враз ласты склеил.

– Аномалии, – сплюнул Палач, более сведущий в научных терминах. – Тот яйцеголовый тебе в уши надул, а ты и повёлся. А я с Протоном про то конкретно тёр, потому как интересуюсь Зоной. Протон не фуфлыжник, он конкретно в теме. Типа, аномалии тут, конечно, присутствуют, но если зенками не хлопать и жалом не торговать, то нарваться на них можно только дуриком. Они себя обозначают. Где трава примята, где земля вдавлена, где еще что. Вон вишь типа ветерок крутится на одном месте, пыль гоняет? Значит, не надо туда соваться, лучше обойти.

Васька хмыкнул.

– Пахан, не прими в ущерб, но по ходу ты реально гонишь. Чё с того ветерка будет?

Вынув из кармана патрон, бандит бросил его в мини-смерч. И тут же присел. Завихрение воздуха моментально окрасилось белым огнем, из которого расплавленной каплей вылетела пуля, едва не вонзившаяся Шалому в глаз.

– Твою ж душу через коромысло! – выдохнул Васька. – Это чё?

– Через плечо и на охоту, – буркнул Палач, сам изрядно офигевший от увиденного. – Вкурил, пацан, что такое аномалии?

– Ага, – захлопал глазами Васька. – Пахан, я по ходу это, берега попутал малость, не обессудь.

– Проехали, – сказал Палач. – Короче, кандёхай за мной и не отсвечивай.

– А ты это, точняк те мамалии… то есть аномалии выпасешь? А то чёт стрёмно теперь как-то…

Палач усмехнулся.

– Не кипешуй, коллега. Я в свое время годную науку прошел насчет того, чтоб под ноги себе зырить и в дерьмо не вляпаться.

Чутье у бывшего наемника и вправду было волчьим, что не раз помогало ему и в горячих точках, и на криминальной стезе. Притом и следопытом он был отменным, потому к селу Заполье они с Васькой подошли еще до того, как ночная тьма спустилась на Зону.

– Здесь и заночуем, – сказал Палач, когда впереди показались очертания крайних домов. – А поутру эту шелупонь здесь встретим как следует.

– Ну, ты стратег, – покачал головой Шалый. – Сто пудов уверен, что они сюда колеса прикатят?

– Куда им деться? – отозвался Палач. – По ходу, они к центру Зоны ломятся, а туда кратчайший путь – только эта бетонка. По ней они и приплывут с утра пораньше прямо к нам в руки.

– Годная тема, – улыбнулся Васька. – А то я уже конкретно задолбался по этой чертовой Зоне шастать, будь она проклята.

– Помело придержи, – нахмурился Палач. – Есть примета не хаять то место, где кантуешься.

– Ладно, ладно, заткнулся я, – примирительно поднял руки Васька. – Ну чо, тогда в крайней хате кости кинем? Козьрьки в ней как раз на бетонку выходят, из них и положим клиентов.

Окна неплохо сохранившегося крайнего дома и правда смотрели на дорогу, поэтому Палач кивнул. С этой позиции цели, как только появятся в зоне видимости, будут как на ладони. И выспаться можно будет нормально, если дежурить через каждые три часа – под крышей-то оно всяко лучше спится, чем в чистом поле.

Правда, Палач не мог отделаться от неприятного ощущения, нарастающего у него внутри с каждым шагом, приближающим их к селу. Будто тревога какая-то неслышно звенела в голове, беспокойство непонятное, ничем не обоснованное. Вроде и аномалий поблизости не было, и ни один мутант, о которых постоянно трепались охранники кордона, по дороге не попался…

Но деваться некуда – надо было обустраиваться на ночлег, и безлюдное, более-менее сохранившееся село оставалось для этого наилучшим вариантом.

Они вошли в облюбованный Шалым дом, и Пахан отбросил последние сомнения. Конечно, мусора здесь валялось на полу предостаточно, да и гнилью воняло изрядно, но было б удивительно, если бы в заброшенном доме оказалась идеальная чистота и порядок. Бандиты на своем веку всякое видели, так что грязью и отвратными запахами их было не напугать. А вот то, что в доме присутствовала прилично сохранившаяся кровать, заваленная старыми советскими газетами, их порадовало – всяко не на полу спать придется.

– О, правильная шконка! – обрадовался Васька, направляясь к кровати с явным намерением опробовать находку на предмет, выдержит она его вес или нет. А Палач вдруг неожиданно для себя замер столбом у входа, будто на невидимую стену напоролся. Ибо в этом пустом доме было что-то не то. Неправильное что-то. Неестественное…

А Васька всё шел к кровати, на ходу снимая с плеча автомат, чтоб удобнее было с размаху брякнуться на газеты, словно специально для мягкости разбросанные по кровати за неимением матраца…