Батальон перемещается, все время двигаясь на юго-восток. Будто обтекает южный скат многокилометрового выступа, нащупывая его контуры, обозначая передовую, рубеж, на котором сходятся две противоборствующие силы.

Создается впечатление, что обе стороны намеренно не затевают ничего серьезного. Копят силы, маневрируют, перемещают подразделения, хитрят, стараясь сохранить в тайне от противника все свои действия, запутать его.

Командование событий не форсирует. В атаку штрафников не гонят. Установка – на удержание позиций, усиленную боевую подготовку, экономное расходование боеприпасов. Вот и получается, вроде враг все время в прицеле, и будто вот-вот начнется серьезная буча, но это вот-вот длится уже которую неделю и все время откладывается. А немцы будто принимают эти правила игры. От прямого столкновения уходят, держатся на расстоянии, но и расслабиться не дают.

Вот и сейчас все перемещаются почти ползком. Вражеский снайпер не дает голову высунуть. С самого утра охотится и без перекуров. Вроде тишина, а чуть зазеваешься, тут же в воздухе повисает сухой, протяжный звук выстрела. И засечь никак не получается. Всем взводом все глаза проглядели, а ничего не наглядели.

Местность подходящая: ни кустиков, ни лесочков, а вся земля сплошь исполосована неглубокими балочками и овражками. Где-то в одной из ложбинок затаился и делает свое черное дело. Двое раненых с утра – это никуда не годится.

Замаскировался, гад, будь здоров. По всему видать, что основательно устроился, всерьез и надолго. А значит, и взводу на весь день нет спокойной жизни.

Ползком на пузе Федор отправляется на ротный КНП, на совещание. Вместе с ним оба зама и командир второго отделения Потапов.

У разведчика есть идея, как вражеского снайпера наказать. Идея дельная, и взводный ее одобрил. После совещания Коптюк вместе с Потаповым обращаются к Лазерко с «магарычовой» просьбой. Попросили у командира минометчиков перископ, чтобы фашиста выследить. Так с перископом, на пузе и возвращаются обратно в окопы.

Командира с радостным видом встречает Степанков. Доволен, что тот и остальные добрались целыми и невредимыми.

– Ну, что снайпер? – с ходу спрашивает Федор.

– Все не унимается, Кондратыч… Бьет, гад… – радостно докладывает Степанков.

Потапыч принялся за реализацию своего плана. Вначале осторожно устроился с перископом возле бруствера. Высматривал нейтральную полосу, бугорок за бугорком, складку за складкой.

Все уже в курсе, что началась операция против снайпера. Потапыч становится центром притяжения во взводе. Потапыч, как прикованный, – у перископа, а все внимание бойцов приковано к нему. Бойцы напряженно ждут от Потапыча каких-то вестей. Проходят десять минут, двадцать, полчаса. Проходит час, а командир второго отделения молчит.

Наконец, через часа полтора, он отрывается от перископа и приседает на корточки на дне траншеи.

– Уф… затекло все… – без всяких эмоций говорит он.

Коптюк и остальные ждут, что он добавит к сказанному.

– Ну, что? – нетерпеливо спрашивает его Степанков.

– Вроде засек… – так же, без эмоций, сообщает Потапыч.

Замкомвзвода вытаскивает из своего вещмешка стираную белую портянку, затем берет саперную лопатку и обматывает портянкой штык.

– Сейчас проверим… – говорит он попутно. – Будем ловить фашиста на живца. Вернее, на куклу.

Он берет горсть земли и, поплевав в ладони, размазывает ее до состояния грязи. Этой грязью Потапыч рисует на белой ткани точки глаз и носа и черту, обозначающую рот. В довершение всего Потапыч водружает на «живца» свою пилотку, только не вдоль, а поперек. Этакий боец-лапух чистой воды.

– Готов воин! – говорит он, удерживая свое произведение за черенок и рассматривая его на расстоянии вытянутой руки.

– Вылитый Аркаша! – со смехом говорит Степанков. – Смотри-ка, Сарай, ну чисто ты!

– А по мне, Степа, так Потапыч твоего близнеца соорудил… – не полез в карман за словом Зарайский.

Замкомвзвода позвал к себе Фомина, «переменника», прибывшего с пополнением неделю назад во второе отделение. За несколько дней пребывания во взводе этот боец уже успел прославиться своей меткой стрельбой. В первый же день, при нескольких свидетелях, снял фашиста с расстояния почти полукилометра. Фомин – сибиряк, в мирное время заведовал охотхозяйством.

Потапов попросил у Фомина его «мосинку».

– Я знаю, у кого в моем отделении винтовка лучше пристреляна… – комментирует он, аккуратно осматривая переданное ему оружие.

Во всем виден тщательный уход. Да это и так все знают. Фомин со своей «мосинкой» носится, как с малым дитем. Чуть где свободная минута появляется, давай ее чистить и смазывать.

Дослав патрон, Потапов еще раз припадает к перископу, а потом устраивается с винтовкой на бруствере. Движения его медленны и осторожны, рассчитаны так, чтобы, не дай бог, не высунуться слишком высоко.

Фомин ждет его команды. Вот замкомвзвода устроился, припав к прикладу щекой. Несколько напряженно долгих секунд у него уходят на прицеливание. Наконец он застыл. Словно в статую превратился.

– Давай!.. – отчетливо громко прозвучал его голос.

Фомин, присев и втянув голову в плечи, поднимает над бруствером обмотанную портянкой саперную лопатку. Он держит ее за черенок так, что к немцам повернута лопасть с намалеванными грязью глазами и ртом.

«Звонк!!!» – раздается тут же. Сработало! Выпущенная вражеским снайпером пуля пробивает сталь штыка насквозь. Лопатка, выбитая ударной силой из руки Фомина, отлетает на дно траншеи.

И тут же следует выстрел Потапова. Чуть качнувшись от отдачи, он сохраняет положение тела рук, головы еще несколько секунд. Потом приседает на корточки, прислоняясь спиной к «одежде крутостей».

– Ну как, Потапыч?! – сразу несколько голосов, не выдержав, нетерпеливо задают один и тот же вопрос.

Потапыч сдержанно трет ладонью щетинистую щеку, но глаза у него горят, как у охотника, добывшего после многочасовых стараний матерую, самую главную в своей жизни, дичь.

– Попал… – произносит он.

Винтовка возвращается хозяину чуть ли не торжественно, со всеми почестями к ней как к полноправной участнице события.

– Надежно сработала… – сказал замкомвзвода Фомину.

Пару секунд помолчав, Потапыч делится подробностями.

– Близко подобрался, гад… Метров триста пятьдесят, – сообщает он. – Почти посредине «нейтралки»… Выстрелил и приподнялся, чтоб попадание свое зафиксировать. Вот тут я в него и…

Потапыч взмахом руки обозначает точное попадание.

Весть о том, что Потапов уничтожил снайпера, мигом распространяется по позициям. Во взводе царит оживление до самого вечера. Словно тяжелый камень упал с плеч бойцов. Ночью, по согласованию с Коптюком, к убитому фашисту отправляется делегация в составе Потапова, Довганюка и Фомина. Небо затянуто тучами, поэтому темень такая, что ничего не видно на расстоянии нескольких метров.