– Зато ты виновна.

Байрон протянул хлыст, но Годрик не обратил на него внимания.

– Сестра… – начал Демьен, но Годрик властным взглядом заставил его замолчать; и тут Мейриона почувствовала, как испаряется ее гордость, сейчас она согласна была сделать все, что потребуется, лишь бы брат остался в безопасности.

– Чего ты хочешь? – Ее голос звучал еле слышно.

Внезапно лед в его глазах растаял, и вместо него загорелось голубое пламя. Годрик взял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Чистый мужской запах наполнил все ее ощущения, так что у нее перехватило дыхание.

Горячее дыхание Годрика щекотало ей ухо.

– Я хочу, чтобы ты перестала со мной сражаться. Я хочу, чтобы ты с желанием легла в мою постель.

Страх в душе Мейрионы мгновенно превратился в ярость.

– Ах вот оно что! Ты совершишь насилие над моим телом или над моим братом? Дьявол, похотливое чудовище!

Монтгомери тотчас отпустил Демьена, и тот, неловко прихрамывая, побежал к своей лошади.

– Все будет не так, и ты это знаешь.

– Не так? Тогда как же?

Наклонившись, он медленным, отточенным движением поднял с земли гребень и поднес к ее глазам. Пятнышко красной крови осталось на золотом зубце. Его кровь.

– Выбирай, или я сделаю выбор за тебя. Мейриона судорожно сглотнула.

Годрик уперся руками в ствол дерева, и она оказалась в тюрьме из мускулов. Его тело, словно стена, окружало ее; запахи леса исчезли, остался только один – его запах.

Годрик наклонился вперед, так что его грудь коснулась ее сосков. Ощущение этого прикосновения, словно вспышка молнии, пронзило ее тело.

– Все будет совершенно не так, – прошептал он, касаясь губами ее губ.

Затем он поцеловал ее висок, бровь, переносицу, нос.

– Я знаю, как твоя кожа реагирует на мое прикосновение, и я чувствую биение твоего сердца.

– Это лишь гнев и страх.

Его руки медленно прошлись по ее плечам. Мейриона затрепетала, ее соски предательски набухли. Чуть отклонившись, чтобы между их телами появилось пространство, Годрик кончиками пальцев провел по ним, и вновь словно искра пронзила ее до самого женского естества.

– Нет, миледи, это не гнев и не страх, – пробормотал он.

Несмотря на то что между ними была ткань рубашки и платья, Мейриона чувствовала себя почти обнаженной.

Судорожно вздохнув, она оттолкнула его, не желая потворствовать растущему желанию. Тогда он взял пальцами завиток волос и потер его.

– Твоя страстность вполне соответствует твоим волосам.

– Всем известно, что рыжие волосы – к несчастью, – прошептала Мейриона.

– Не скажи! Мужчины сами создают свою удачу, а твоя страсть пробуждается каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе.

Не желая слушать его, Мейриона отвернулась.

– Страсть была между нами и тогда, много лет назад. – Он поцеловал ее бровь. – Она была, когда я уводил тебя из твоей комнаты. И сейчас она тоже здесь, несмотря на твой страх, твой гнев и несмотря на то что тебе не нравится, что я подобным образом предъявляю на тебя свои права.

Мейриона закрыла уши ладонями, но все равно ощущала его, чувствовала его запах. Она все еще хотела его.

– Я не могу.

– А я говорю: покорись. Это сражение тебе не выиграть.

– Мой отец… мой муж…

– Их здесь нет. – Он коснулся ее губ. – Здесь только ты и я. Позволь мне показать тебе, какое удовольствие способно испытать твое тело.

«Удовольствие, которое способно испытать тело, Мейриона», – эхом отдался его голос в укромных уголках ее души. Ее мир рушился.

– Да или нет? – Голос Годрика был словно шелест тончайшего шелка.

Мейриона тряхнула головой, пытаясь разогнать окутавший ее туман. Когда он так близко, она не в состоянии думать и может только чувствовать…

Плечи Годрика распрямились, и, сделав шаг в сторону, он выхватил у Байрона кнут.

– Как хочешь, дело твое…

– Подожди, дай мне разобраться. Я…

– Да или нет? Решай, Мейриона, мое терпение иссякло.

Его взгляд стал холодным как лед – манящий любовник исчез, и вместо него появился Дракон.

– Покорись, Мейриона.

Сдавленный звук вырвался из ее горла – будто со стороны она услышала свое «да».

Губы Годрика требовательно нашли ее губы. Его язык нырнул внутрь, чтобы исследовать ее чувства и овладеть ими, в то время как ее руки нерешительно обвились вокруг его шеи, поглаживая мягкие волоски затылка.

Когда Годрик понял, что Мейриона не сопротивляется, его крепкий, требовательный поцелуй стал мягче, и время остановилось. Их языки встретились, словно желая исследовать удовольствие на вкус.

Чтобы не упасть, Мейриона ухватилась за плечо Годрика.

– Скажи «да», чтобы мы оба это слышали.

– Да, – прошептала она.

– Громче.

– Да, самодовольный хлыщ.

– Самодовольный хлыщ? – Он усмехнулся. – Так меня никогда еще не называли.

– Распутник.

Годрик рассмеялся, и вмиг вся его суровость исчезла.

– Даешь мне слово, что не удерешь, если я позволю тебе побыть одной и привести себя в порядок? – Его голос звучал так мягко и чувственно, что Мейриона с трудом улавливала смысл.

– Что?

– Дорога была трудной. Разве тебе не хочется смыть грязь с лица?

– Грязь?

Глаза Годрика засветились, и Мейриона в смущении потерла переносицу. Он выглядел потрясающе, в то время как она, вероятно, напоминала замарашку, которую волоком протащили через всю Англию.

– Ну так как? – спросил он. – Ты обещаешь? Она нахмурилась:

– Ты снял меня с лошади, чтобы я могла привести себя в порядок?

На его лице появилось выражение полного замешательства.

– Ну да.

– И ты не собирался провести Демьена и меня через город в качестве своих боевых трофеев?

Брови Годрика недоуменно поползли вверх.

– Конечно же, нет. Что за бредовая идея пришла тебе в голову?

– Охрана… Ты снимаешь меня с лошади… О Боже! – Ее щеки запылали. – Я не обязана сдерживать обещание, данное под принуждением.

– Еще как обязана! – Наклонившись, он поцеловал ее в нос. Лишь малые частички их тел соприкоснулись, но чувства Мейрионы затрепетали, словно боевой стяг на ветру. Желание. Страх. Гнев.

– О, ты настоящий дьявол.

– Поторопись, – настойчиво потребовал Монтгомери и потер ее щеку большим пальцем, а затем хмыкнул и неспешной походкой направился к своим людям, оставив Мейрионе возможность беспрепятственно смотреть на его широкую спину.