Теперь опустошенная дикторша коснулась пальцем мочки уха и тихо произнесла:

– Только что поступило новое сообщение.

Дэвид едва не задохнулся, ожидая новостей о пятом покушении, но оказалось, что это новости из интернета, из блога «Министерство пропаганды», который Бишоп запустил за пару недель до своего исчезновения. Сообщение буквально всколыхнуло «Твиттер», «Фейсбук», «Гугл+», «Реддит» и с быстротой молнии разлетелось по другим соцсетям. Переполошившиеся сотрудники «Си-Эн-Эн» решили поделиться новостью с остальной частью страны.

Америка!

Это первый день нового положения дел. Оно породит следующие похожие ситуации и в итоге приведет к освобождению – вас всех, каждого в отдельности.

Не переживайте и не пугайтесь – в этом нет никакой нужды.

Тот, кто не движется с места, не замечает своих цепей.

Время анализировать прошло.

Давайте действовать!

Там, где есть власть, есть и сопротивление.

«Тяжелая бригада» намерена включить в свой состав всю страну. Вы теперь с нами.

«Тяжелая бригада» – это сопротивление. Сопротивление – это вы.

То, что сделали мы, может сделать любой.

Так сделайте.

«Тяжелая бригада».

– Вот сволочи! – буркнул Билл.

– Конечно, – ничуть не удивившись, сказала Джина.

Дэвид промолчал. Он вспомнил тот взрыв в Берлине и то, как он, шатаясь, поплелся домой в пропитанных мочой джинсах, как поднялся по лестнице к двери своей квартиры. Как остановился, чтобы ответить на звонок. Ингрид, которая находилась в тот момент в Нью-Йорке, только что узнала о взрыве и позвонила ему на мобильный узнать, все ли с ним в порядке.

– Конечно, со мной все в порядке, – солгал он ей тогда…

Она могла бы, возможно, и позлорадствовать, но не стала. Рейчел была просто благодарна, что после покушения на четырех членов Конгресса федеральное правительство предпринимает строгие меры по усилению собственной безопасности и перестает экономить. Теперь ее команде предоставили три взаимосвязанных офиса на пятом этаже Здания Гувера. За каждым региональным аналитиком, таким как Даг или Эшли, закрепили отдельный стол, а Прю получила собственный кабинет.

Третью комнату она постепенно заполнила агентами, которые могли взять на себя массу работы, требующей непрерывной беготни – той, которая уже основательно вымотала ее в последнее время. К пятому июля семь из этих двенадцати столов уже использовались агентами, которые активно обрабатывали информацию, поступающую на горячую линию ФБР.

Они получали сообщения о неизвестных субъектах и о подозрительных фургонах, проезжающих через пригороды, напичканные дорогими авто. Соседи доносили друг на друга. Поступали звонки и от тех, кто непомерно увлечен политикой. Эти люди доносили на дикторов, которые, по их мнению, попали под пагубное влияние «Бригады». А студенты стучали на одноклассников, которые однажды выразили недовольство или отвращение к федеральному правительству. И еще было много сообщений от иностранцев. То, что они получили в итоге, представляло собой поперечный разрез американской паранойи, скрытых предрассудков, выплывших на поверхность. Попадало под подозрение все, что так или иначе шло вразрез с господствующей тенденцией.

В тот первый полноценный день Оуэн Джейкс пригласил Прю на телеконференцию с Фей Левинсон, розовощекой атташе по юридическим вопросам в Берлине. Когда на экране появилась картинка, Левинсон радостно произнесла:

– Привет, Оуэн!

– Я помог ей устроиться на эту работу, – прошептал Джейкс на ухо Рейчел.

Фей проинформировала их о сотрудничестве с немецкой разведкой. За последние сутки немцы активно отслеживали сеть европейских связей Мартина Бишопа.

– Неужели у них есть для этого время? – спросила Прю.

– Вчера, – сказала ей Левинсон, – Рейхстаг наблюдал, как три американских политика погибли, а четвертая была серьезно ранена. И они знают, что Бишоп был вдохновлен одной местной группой. Так что немцы боятся, что теперь следующие – они. BfW вышибает двери по всему Берлину. Не думайте, что Бюро занимается этим в одиночку. Как только они обнаружат что-нибудь существенное, то дадут знать мне, а я тут же сообщу вам и Оуэну.

– Спасибо, – кивнула Рейчел. – А как насчет того, чтобы я получила доступ к отчету Оуэна за две тысячи девятый год?

Фей ненадолго задумалась, вздернула голову, а затем кивнула.

– Я посмотрю, что здесь можно сделать… Договорились?

После того как они повесили трубку, Джейкс воскликнул:

– Ну разве она не великолепна?

Несмотря на то что пользы от разговора было немного – и к тому же Рейчел не слишком надеялась заполучить тот самый отчет, – мысль о том, что немцы тоже заволновались, несколько взбодрила ее. На фоне ситуации, когда четыреста человек умело скрывались от всех, такая новость была не хуже какой-нибудь важной зацепки в расследовании.

Но все-таки в душе у нее сохранялась странная тревога. Ей не давали покоя наболевшие вопросы.

– Не сходится, – сказала она Оуэну. – Ну вот зачем убивать этих людей? В своей писанине Бишоп никогда не призывал к прямым, нацеленным атакам. Он упоминал о них, но лишь как об угрозе сдержать зарвавшихся чиновников. Сам он фактически никогда не пропагандировал убийства. А теперь, получается, он призывает к прямому террору? Почему все так резко поменялось?

– Как вы, наверное, знаете, – возразил Джейкс, – этот мир не держится на железобетонной логике.

– Но он все-таки достаточно умен, чтобы понять, что вредит сам себе.

Оуэн пожал плечами и встал, чтобы уйти.

– Реальный вопрос таков: почему это имеет значение? Это никак не поможет нам посадить Мартина Бишопа за решетку.

На следующий день Эшли положила Прю на стол целую охапку страниц, которые пахли жареным ягненком из близлежащего ресторанчика «Фого де Шао».

– «Магеллан Холдингс», – сказала она.

Рейчел только что закончила малоприятный разговор с офисом в Альбукерке.

– Надеюсь, у тебя хорошие новости, Эшли.

Бухгалтер торжественно уселась на стул и улыбнулась.

– «Магеллан Холдингс» – это источник финансирования «Бригады». По состоянию на восемнадцатое июня.

– И кто они?

– Подставная компания. Одна из пяти подставных контор, разбросанных по всему миру. Зарегистрирована на Багамах. В компании числится единственный сотрудник – некая Лора Андерсон. Мы разыскали ее. Австралийка, ей семьдесят восемь лет. Проживает в доме престарелых в Брисбене!

Рейчел откинулась назад, пытаясь сообразить.