— А давайте я вам помогу чуть-чуть! — это громко сказала Катя, сама не ожидая от себя такого.

Дети приостановили строительство. Не-выросшая в комбинезоне нахмурилась. Мальчик с комом пожал плечами. Девочка с медвежьими ушами оглядела Катю, словно пытаясь понять, на что та способна. Катя улыбнулась этой главной невыросшей так, будто сегодня действительно был праздник.

— Давай. Помоги Коле делать новые валуны, — скомандовала девочка с медвежьими ушами.

Валуны! Катя положила пакет с едой в сугроб и стала помогать Коле. Они скоро приспособились друг к другу, и работа покатилась. Коля двигал ком, а Катя прибивала его по кругу ладонями. Они на пару очень скоро произвели десяток крепеньких валунов для хорошей крепости. Поскольку «гончары» (девочка с ушами раздала всем название профессий) работали гораздо быстрее, чем «строители», то вскоре Катя с Колей тоже принялись возводить стену новыми валунами. Во дворе появилась крепость.

— Тебя как зовут? — это поинтересовалась девочка с медвежьими ушами.

— Катя, — это ответила Катя.

Главная невыросшая назвала своё имя и имена своих друзей. Крепость выстраивалась ровно параллельно Катиному дому и загораживала детей от него. Поэтому, когда задыхающаяся от бега мама выскочила слева и пробежала вдоль их многоэтажки, она не заметила дочь за грудой снега. Да и как ожидать Катю в кучке играющих и хохочущих невыросших? Они хохотали от того, как бойко росла их крепость. Катя не представляла до этого вечера, что можно быть счастливой, просто делая что-нибудь вместе со всеми.

Пока она играла с другими невыросшими, мама быстро поднялась на лифте, стараясь не глядеть уставшему соседу с двенадцатого этажа в глаза, чтобы он не заметил её отчаяния. Когда выросшая зашла в квартиру, Кикимора в родительской комнате закрыла изнутри дверцу шкафа. До этого она там не пряталась, а подбирала в бельевых запасах себе новые платочки на голову. Мама позвала Катю, но та не отзывалась. Покачиваясь, выросшая обошла все квартирные помещения, Кати там не было. Когда мама пришла обратно в коридор, она увидела криво оставленную на телефоне трубку, на которую сотню раз пыталась дозвониться последние несколько часов. Кикимора сидела в шкафу, на полке с полотенцами. Мама подняла трубку и поднесла её к уху. Вдруг раздался резкий, визгливый звонок. Выросшая дёрнулась, сзади застучали. Мама поняла, что звонят и стучат в дверь. Она сложила трубку правильно на место, и телефон благодарно пропищал. Мама открыла дверь, на пороге появилась тётя Оля. Кикимора вертела чуть вытянутыми ушами и слушала через дверцу.

— Катя ваша дискотеку устроила! — это начала выросшая.

— Не сегодня, — это нетипично резко для себя ответила мама и удивила тетю Олю.

— И газом пахнет! — вдруг повела носом соседка.

Тётя Оля отодвинула маму и без приглашения пошла на кухню. Там она встала посредине и понюхала воздух. Дальше, ведомая запаховой ниточкой, приблизилась к плите, взвесила её взглядом и принялась зачем-то двигать. Маме ничего не осталось, как помогать ей.

— А дочка с племянницей где? — это спросила, кряхтя, тётя Оля.

— Чьей племянницей? — это не поняла мама.

Тут плиту как раз отодвинули, тётя Оля автоматически потянулась коротким носом к газовой трубе и застыла как впаянная в линолеум. Мама тоже посмотрела на пол, в заплитье, куда так яростно пялилась соседка.

Катя с другими «строителями» в это время заканчивали класть второй уровень крепости. А дома, у плинтуса, под плитой в пыльной взвеси лежала гирлянда из перевязанных между собой верёвкой предметов. Тётя Оля не поленилась — нагнулась, взяла в руку всю штуку и подняла её перед своим лицом, строго разглядывая, как нагадившего кота. Потом вдруг вскрикнула, сунула маме гирлянду, будто та содержала заразу, а потом забормотала что-то вроде молитвы. В гирлянде болтались: спинная часть телефона (Катиного) со всей технической начинкой, но без батарейки, кнопочная серебристая зажигалка (папина), с нежно-розовой прожилкой белая бритва (мамина), три или четыре резинки для волос, связывающих волосяную прядь (судя по цвету, Катину). Самой незнакомой и ничейной вещью здесь была невысокая, сантиметров в десять, соломенная кукла в виде девочки в тряпичных платке и сарафане, и соломенных же сапогах. У куклы не обозначалось лица, а из-под платка торчала короткая, из той же сушёной травы коса.

Тётя Оля напялила на себя жёлтые хозяйственные перчатки, до этого заткнутые за настенную перекладинку. Созданьице в шкафу беспокойно задвигало кручёным носом и заморгало беличьими ресницами. Катя с новыми невыросшими друзьями утрамбовали ладонями получившуюся крепость. Соседка выхватила гирлянду и спортивным движением швырнула её в раковину. Мама очень усталым взглядом следила за соседкиными действиями, а потом приметила на выставленном к окну табурете пыльно-мятые куски материи. Подошла и взяла их всех в руки — одну с маками, другую в мелкий цветок, третью льняную. Тётя Оля кинулась к маме, заграбастала тряпки и тоже кинула их в раковину. Соседка прямо в перчатках схватила валяющийся у плиты коробок. Кикимора заскреблась когтями о стенку шкафа. Тётя Оля чиркнула спичкой. Катя с друзьями натыкивали частым рядом палочки по верхушке крепости — защиту от врага. Спичка упала прямо на соломенную куклу, та дёрнулась и вспыхнула первой. Соседка с мамой услышали жуткий, но очень короткий вой, похожий на тот, что издают водопроводные трубы. Правда, слышался он из гостиной.

Внизу во дворе у Кати кольнуло живот, и она решила, что это от голода. Так она вдруг вспомнила про пакет с вкусной едой, про Кикимору и что нужно спешить домой, потому что вот-вот наступит вечер. Тётя Оля с мамой прибежали в комнату, откуда выли. Но тут никого не нашлось, только дверца шкафа была приоткрыта с небольшим зазором. Тётя Оля попросила маму зачем-то принести палку. Мама, уже привыкшая действовать без вопросов, притащила швабру. Ту самую, которой Катя гоняла созданьице утром. Соседка распахнула шваброй обе дверцы шкафа и потыкала ей же его тряпичные внутренности. Ни на полках с бельём, ни среди висящей одежды не было ничего и никого лишнего.

— Вам батюшку надо позвать, — это решила соседка.

Пламя дожёвывало оставшееся в раковине. Катя втыкала колышек и думала, как объяснить своим новым друзьям, что ей очень нужно домой, объяснить так, чтобы эти ребята не обиделись на неё и захотели с ней играть ещё раз. Вдруг ворот куртки впился в горло, и стало тяжело дышать. Серебристые снежинки закружились перед глазами. Катю сильно рвануло назад и потащило. Она поехала нижней частью тела по снегу, набирая в сапоги холодную белую массу. Сквозь сбившиеся на лоб шарф и шапку Катя видела, как остальные строители бросили свои дела, встали, как мушкетёры, в одну шеренгу и то ли с ненавистью, то ли с возмущением глядели ей вслед. «Что я им сделала?» — вращалось в голове у Кати.

— Вы не имеете права так делать! — это сказала по-выросшему девочка в шапке со звериными ушами.

Перед бордюром Катю немного отпустило, она встала на ноги и повернула голову. Её держал за шкирку папа и страшно смотрел. Катя обрадовалась: её новые друзья так странно глядели ей вслед не из-за неё. На секунду она подумала, что папа послушался Светы (так звали девочку в шапке с медвежьими ушами) и от этого ослабил хватку. Но он просто переменил руки и потащил Катю снова к подъезду.