Но моим планам было не суждено сбыться: передо мной открылось зрелище, от которого сердце упало. Я остановилась на лестнице, как вкопанная.

Внизу, у восьмиугольного стола, сложив руки за спиной, неподвижно стоял Пикерн и с ледяным лицом следил за моим спуском. Кто знает, как долго он находился в библиотеке и наблюдал ли мое появление из-за книжных полок; впрочем, часть галереи, скрывающая тайную дверь, была не видна с середины зала.

— Наконец я вас нашел, госпожа Камилла, — медленно, с расстановкой произнес Пикерн. — Добрый вечер.

Не в силах вымолвить ни слова, я стыдливо кивнула, обреченно преодолела последние ступеньки и приблизилась к дворецкому. Он возвышался надо мной, холеный и элегантный старик; ледяной взгляд скользнул по моей согнувшейся от усталости фигурке, отметил пыль и грязь на платье и лице, порванный подол и растрепанные волосы. Вдобавок от меня разило потом, на лице — царапины, кисть замотана окровавленным платком. Никогда раньше я не чувствовала себя более жалкой и виноватой.

— Где вы были, госпожа Камилла?

Я ждала этого вопроса и выпалила заготовленный ответ, не особо надеясь, что мне поверят:

— Вытирала пыль в шкафах на галерее. Я не слышала, как вы вошли, господин Пикерн.

Затем смело добавила в попытке перехватить нить разговора:

— Мне нужно передать вам поручение от господина Ортего; позвольте, зайду позже. Простите, сейчас спешу, нужно переодеться. Там, на шкафах наверху, очень грязно. Эрина не успевает помогать с уборкой. Приходится делать все самой. Вы что- то от меня хотели, господин Пикерн?

Но дворецкого было непросто сбить с толку.

— Мне хотелось бы узнать, где вы были перед тем, как оказались на галерее, госпожа Камилла.

Говорил он тихим, вкрадчивым голосом, и его безупречно вежливые слова звучали, как страшные угрозы. Я намеревалась упорствовать в своей лжи до последнего, но не успела произнести ни слова. Дворецкий опустил глаза.

На его бледном лице появилось странное выражение. Я проследила за взглядом и увидела, что Пикерн уставился на нагрудный карман моего передника, из которого виднелся край какой-то бумажки. Рука дворецкого внезапно метнулась вперед; на мгновение мне показалось, что он собирается отвесить мне оплеуху. Я вздрогнула, втянула голову в плечи и отскочила, но Пикерн уже выпрямился, разворачивая измятый желтоватый листок. Я похолодела, вспомнив, что сорвала его с оружейного ящика в подвале, а затем, когда в коридоре раздались шаги, в панике сунула в карман и забыла. Что же было на этом листке? Знак «Убийц магии»!

Глаза дворецкого сузились. Лицо его продолжало оставаться бесстрастным, но мне казалось, что я различаю лютое бешенство, скрывающееся под этой маской. Со своими белесыми растрепанными бакенбардами мрачный старик сейчас напоминал рысь, готовую броситься на свою жертву.

— Где вы это взяли? — произнес он по-прежнему обходительным тоном, хотя голос его опустился до зловещего свистящего шепота.

— Я не помню, — пролепетала я. — В одной из книг. Или на полу в вестибюле. Или…

— Вы знаете, что это? — дворецкий ткнул пальцем в небрежно нарисованный знак топора и молнии.

— Нет!

Старик сверлил меня взглядом. Я молчала, не зная что сказать. Все было ясно без слов. Пикерн знал, где я провела последние три часа и что нашла в подвале. По какой-то причине моя находка вывела его из себя куда больше, чем нарушение запрета на вход в подвал и покои хозяина в башне. Когда Пикерн заговорил, голос его звучал почти дружелюбно. Речь он начал совсем не так, как я ожидала.

— Род Дрейкорнов известен более трехста лет, — неторопливо поведал дворецкий. — За века род подарил империи немало известных магов и политиков. Глава рода Дрейкорнов носит титул гран-мегиста, который даруется только самым искусным и сильным теургам. Вам, госпожа Камилла, оказана высокая честь — вас приняли в число удостоенных служить древнему и славному дому Дрейкорнов. Господин Ортего еще молод, и не всегда принимает правильные решения. Будь на то моя воля, я бы не пустил вас даже за порог.

У меня перехватило дыхание. Я боялась стоявшего передо мной высокого чопорного старика с белесыми глазами, как боялась всех, кто был сильнее меня и мог решить мою судьбу одним словом. Сейчас Пикерн напоминал старейшину Уго: тот же непреклонный, обвиняющий тон, тот же одержимый блеск в глазах. А Пикерн тем временем продолжал:

— Я не знаю, за какие заслуги господин Ортего выбрал вас из трех десятков других претендентов и почему он возится с вами, хотя каждому ясно — вам здесь не место. Вы дурно воспитаны, не умеете следить за собой и любите совать нос не в свое дело. Когда господин Дрейкорн вернется, он исправит ошибку управляющего. Будьте уверены, вы не останетесь у него на службе. Пока же вам следует вести себя осмотрительно и не лезть туда, куда категорически запрещено ходить. В противном случае, — голос Пикерна опустился до зловещего шепота; он угрожающе направил на меня длинный костлявый палец и продолжил, — в противном случае ждите больших неприятностей.

Я прерывисто вздохнула, стараясь сдержать слезы. Дворецкий прав. Мне было не место в этом доме; но, странное дело, даже теперь, зная, что Дом-у-Древа скрывает немало мрачных секретов, я поняла, что не хочу покидать его.

— Вы сегодня видели кого-то незнакомого в доме? — жестко спросил Пикерн, почти не разжимая губ.

Обмирая от страха, я произнесла:

— Нет, не видела. Но я… слышала.

Дворецкий не произнес ни слова. Его взгляд испепелял.

Я набрала воздуха и открыла рот, готовясь к неприятному объяснению, но меня прервали внезапно донесшиеся в библиотеку стук молотка о парадную дверь и дребезжание звонка. Поздний гость настаивал, чтобы его впустили, и был настроен очень решительно.

Пикерн медлил. Он собирался продолжить наш разговор. Неожиданные визитеры оказались досадной помехой.

— Кто-то стучит в дверь, — робко констатировала я, хотя только глухой не услышал бы грохот и звон, которые доносились до всех уголков огромного особняка.

Дворецкий сунул желтый листок бумаги в карман, метнул на меня угрожающий взгляд, повернулся на каблуках и зашагал к выходу. Я поплелась следом: сердце мое было не на месте, и мне хотелось узнать, кем были незваные поздние гости.

Короткие трели звучали отрывисто и нетерпеливо; им вторили злые, требовательные удары дверного молотка. Однако Пикерн не торопился. Спокойно, не теряя достоинства, он спустился по лестнице, пересек вестибюль, подошел к двери и начал возиться с хитроумным смотровым устройством, которое в «Доме-у-Древа» заменяло дверной глазок. Дворецкий потянул за ручку, шестерни зажужжали и спустили с потолка окуляр на штативе. Пикерн не спеша протер выпуклую линзу в медной оправе, прильнул к ней сначала правым, потом левым глазом; недовольно покачал головой и принялся сосредоточенно крутить металлическое кольцо, настраивая изображение. Дверь между тем сотрясалась от ударов, звонок захлебывался. Я притаилась за балюстрадой на верхней площадке мраморной лестницы и наблюдала, от нетерпения и тревоги переминаясь с ноги на ногу. Наконец Пикерн, вдоволь рассмотрев визитеров, отпер замок и хладнокровно распахнул дверь.