Я стойко игнорировал телефон весь день. Но когда пришло смс от Ваньки, почему-то потянулся и открыл сообщение.

«Сирёга ахмуряет Варю» – три слова, и я понял, что запорол программу, над которой работал весь день. Ванька точно знал, как выбить меня из седла.

Я тут же набрал её, но она сбросила звонок. Я звонил ещё и ещё, как тупой баран, который умеет делать только одно: биться рогами в закрытые ворота. А тут ещё некстати всплыло в голове: «Пятница. Сеня». И всё. Штора.

Она не хочет меня видеть. Она не отвечает на телефонные звонки. Её охмуряет брат Серёженька. Она встречается с Сеней. А я сижу, и руки опустились. Хочется бросить всё и мчаться куда глаза глядят. Искать Варежку, что-то доказывать. Дать в морду Серёжам и Сеням, поругаться с отцом.

– Давай встретимся, – Тинка в отличие от Варежки отвечает на мой звонок мгновенно.

– Я приеду к тебе. Как раз заканчиваю с работой.

– Нет-нет, – спешу её осадить, пока она не бросила трубку и не примчалась со скоростью света. – Никаких «к тебе», «ко мне». На нейтральной территории.

– Тогда «Алые паруса», – выдаёт она мстительно. Думает, меня напугает эта Михаевская богадельня? – В семь.

В семь так в семь. Хоть в полночь, когда твоя карета превратится в тыкву, а лакеи – в крыс. Тяни не тяни – надо решать вопрос радикально. Всё равно больше ни на что не способен с этими мыслями о Варежке.

– Какие люди! – радостно встречает меня Рик. – Давно не виделись!

Лучше б и не встречались. Но дурное настроение на Михае я срывать не собираюсь.

– Тинку не видел?

– Невесту твою, что ли?

– Бывшую.

– Вот даже как, – у Рика с лица улыбка не сползает. Приклеилась. Поэтому кажется он каким-то не настоящим, лакированным манекеном. Глаза только цепкие и совсем не улыбчивые. Сканер высочайшей точности.

– Да. Вот так, – говорю резко, давая понять, что не в духе и не собираюсь хохмить и терпеть дурацкие шуточки. Рик – юноша смекалистый.

– Если договаривались, то её ещё нет. Пошли, посидим, пива хоть выпьем.

– Я за рулём, – дёргаю шеей. – Да и только с антибиотиков. Не хочу и не буду пить.

– У-у-у, как всё запущено-то. Ну, ладно. Не буду мешать тебе страдать.

Иди, иди, заботливый ты наш, отец чуть ли не родной. Без тебя тошно, сплетник хренов. В общем, я сейчас понял всю гнусность Тинкиного плана: музыка орёт, толком не поговоришь – раз. А во-вторых, Риканов – это кладбище местных сплетен. Они сюда стекаются, как проститутки перед ясные очи сутенёра. Он всегда в курсе всех жареных новостей. Поэтому завтра всё село будет знать о том, как Илья Драконов расторг помолвку с Валентиной Луниной. Как говорится, решила уйти громко. Ну, это её право. Кто я такой, чтобы сопротивляться. Всю вину возьму на себя. Пусть рассказывает, как я её домогался, а она меня бросила.

– Привет, Илья.

Тинка скромной тенью присаживается за столик. Хороша, чертовка. Минимум макияжа, волосы в «колосок» заплетены – очень ей идёт. Одета почти скромно: вололазка чёрная под горло, юбка офисная до колен. Прям скорбящий ангел. Траурная бабочка.

– Привет, Тина, – здороваюсь, и меня перемыкает: я не знаю, что сказать. Смотрю только на неё, тихую и поникшую. Это как руку отрезать. Не чужая же. Она как сестра, которой у меня никогда не было. Как бы дико это ни звучало.

– Ну, давай. Расскажи мне, – поднимает она глаза и напрягается, перекрикивая музыку. Рукой подзывает официанта и заказывает какую-то алкогольную дрянь. – Не стесняйся, дорогой. Вывали всё, что думаешь и хочешь. Я послушаю. Все вы одинаковые. Никому довериться нельзя!

– Тин, не заводись, – тревожно гляжу, как она одним махом ополовинивает свой бокал. – Ты же знала, что рано или поздно это закончится. Ну, нельзя быть всё время лживым женихом. И лженевестой – тоже.

– Это ты так думал. А я всегда думала по-другому, – выдаёт она, допивая своё пойло и снова подзывая официанта. Понеслась, залётная. Сейчас и потолку будет жарко. И парусам алым достанется.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю машинально, но она радуется: ждала подобный вопрос и явно подготовилась.

– Я думала, мы настоящие жених и невеста. Думала, чёрт с ним. Сколько можно? Ещё немножко погуляем – и поженимся. Но ты проверку временем не выдержал. Слабак. Я, между прочим, тебе верность хранила, – впивается она губами в край очередного бокала с напитком.

Я не знаю, что ей ответить. Может, потому что не могу понять: она сейчас правду говорит или придуманную чушь, чтобы меня назад привязать. Только всё бесполезно.

– Мне жаль, Тин. Я вроде никогда не давал ложных надежд. С самого начала это была сделка. И всё. И ты прекрасно знала, как я отношусь к родительским козням. А если ты сама что-то там придумала и поверила, то это твои проблемы.

– Да, Драконов. У девушек всегда только их проблемы, – горько кривит она губы и снова делает большой глоток. – Ты мне понравился. Ещё тогда, помнишь, как мы Нику от твоего брата забирали. Но для меня брак… это нечто ужасное. Бигуди. Халат. Кастрюля с борщом. Вечно беременное пузо. Бррр.

Её передёргивает от отвращения, и она залпом допивает остаток спиртного.

– Лунина, ну, что ты несёшь? Мать твоя так выглядит? Ника замуж вышла и ребёнка ждёт – где ты там бигуди видела и прочее непотребство? Что за дурацкие ассоциации? Где ты их нахваталась-то?

– Какая тперь разница, – Тинка начинает растягивать слова и глотать звуки. – Пофиг уже всё. С тобой я готова была рискнуть. А тперь прахом всё. Гори всё синим пламенем.

Она снова подзывает официанта, и я готов уже бороться с ней, увезти её отсюда, чтобы не напилась окончательно и не учудила что-нибудь эдакое. Но в этот момент двери впускают новых посетителей, и я забываю, что хотел сказать и сделать.

– У-у-у-у-у, – пьяно хихикает Тинка, – а вон и принцесса твоя заявилась. Да не сама. Кажется, не только мне от ворот поворот. Ну, хоть это немного радует. Хочу, чтобы тебе было больно. Безумно больно, Драконов. Так больно, чтобы ты корчился и не находил себе места! Я даже рада, что твоя подстилка утёрла тебе нос.

Она что-то ещё выкрикивала и, кажется, обзавелась очередным бокалом с выпивкой. Я уже не контролировал процесс. Смотрел только на Варю. И, судя по всему, на того самого Сеню. Пилона. Или как там его в хрена. Красивый смазливый самец. Уверенный в себе.

Бред. Варя и это недоразумение? Что там Тинка кричала? Больно? Да я сам кому хочешь сделаю больно. Варя – моя. И пусть этот Сеня попробует её у меня отобрать.

Илья

Они присаживаются у бара. У Варежки грустные глаза. Кажется, она устала очень, но почему-то пошла на свидание с Сеней. Я вдруг понимаю, что не подойду. И не буду скандалить. И морду этому хлыщу распрекрасному не расквашу.