— Есть. Когда я увижу дочь?

— Я уже говорил. Как только деньги будут у нас, ее отпустят. Она сама дойдет до дому. Не маленькая.

— Я все сделаю, как вы сказали, — Задунаев затянулся сигаретой. — Во сколько?

— В двенадцать, то есть через час. Времени у вас не так уж много, Олег Владимирович.

После этого Карат помолчал и спросил:

— Вы сами поедете с деньгами?

Я щелкнула пальцами, привлекая задунаевское внимание, и, когда он повернулся ко мне лицом, ткнула себе пальцем в грудь.

— Нет, — ответил он. — Моя секретарша.

Молодец! На удивление быстро сориентировался.

— Хорошо, — откликнулся Карат. — До свидания, Олег Владимирович. И, пожалуйста, без глупостей.

Связь оборвалась. Карат повесил трубку.

— Вот так вот, — медленно произнес Задунаев. — Вы все слышали.

Я передала трубку Максиму, и, тот, нажав на рычажки, тут же набрал другой номер.

— Откуда звонили? — спросил он.

Выслушав собеседника, Баранский чертыхнулся.

— Снова с телефона-автомата, — сообщил он нам. — Вот гады. Хитрые.

— Вы его узнали? — поинтересовался Задунаев, заметив мое озабоченное лицо.

— Да.

— И кто он? — тут же засуетился Максим.

— Да есть тут один, — неопределенно бросила я. Мыслями я была уже на пятьдесят шестом километре.

Я взглянула на часы. Да, Карат прав. У нас в запасе час с небольшим. Откуда он звонил? Из того места, где неподалеку держат Ларису? Или из какого-то другого?

С другой стороны, я осознала и то, что если звонил Карат, значит, Крымов до них еще не добрался. Печально. Будем надеяться на то, что Борису Евгеньевичу часа для этого хватит. Ну а нет, придется в игру вступать мне.

— Значит, решим следующим образом, — начала я. — Вы ждете известий тут, а я беру деньги и еду на встречу с похитителями.

— Я еду с вами, — сказал Максим.

— Нет, — жестко ответила я. — Я поеду одна.

Я не хотела разговаривать с Баранским грубо, но так получилось.

— Исключено, — он был неумолим. — Я настаиваю.

Я нахмурилась. Куда же подевалась его покладистость? Положение спас Задунаев.

— Максим, не спорь, — сказал он. — Татьяна лучше знает, что делать. Доверимся ей.

Баранский бросил взгляд на Маргариту, ища поддержки у нее, но та за все это время так и не произнесла ни слова.

— Давайте деньги, — подвела я черту.

Задунаев скрылся в своем кабинете и вернулся уже не пустой. Протянул мне кейс.

— Пересчитывать не будете? — зачем-то поинтересовался он.

— Для чего? — Я удивленно посмотрела на него. — Это же не я прошу выкуп.

— Извините, — стушевался он.

Впрочем, я его понимала. Столько дней на нервах. И не такое ляпнешь.

Я взяла кейс и пошла к двери. У порога обернулась.

— И ни о чем не беспокойтесь, Олег Владимирович. С Ларисой все будет в порядке. Я обещаю.

Обещала я что-либо крайне редко, и раз уж сказала так, значит, надо было исполнить.

Я вышла на улицу, но сесть в машину не успела. Рядом со мной, чуть не сбив с ног, лихо развернулся и затормозил автомобиль Баранского. Из окна высунулся Крымов.

— Садитесь, — сказал он мне.

— Я не могу оставить здесь свою машину, — заупрямилась я. — Она мне понадобится.

— Саня, — обратился он к подручному, не оборачиваясь. — Поведешь ее машину.

Из автомобиля вышел Саня, один из телохранителей, и, ни слова не говоря, протянул руку ладонью вверх. Ну что тут поделаешь? Я отдала ему ключи и села к Крымову. Он был один. Вернее, кроме него, здесь был только водитель. Овалов отсутствовал.

— Вы знаете, кто такой Завар? — с ходу спросил меня Борис Евгеньевич.

Завар? Где-то я уже слышала подобное. Я напрягла память. Ну, конечно. Карат велел Стакану отвезти меня на дачу Завара и посадить в подвал.

— Я о нем слышала. Но найти его я, пожалуй…

— Где его дача, не знаете? — перебил меня Крымов.

Вот так раз!

— Да, — кивнула я, как в анабиозе. — Где дача знаю. А что случилось?

— Где? — напирал Крымов.

— Езжайте, я по дороге покажу, — обратилась я к водителю и, когда тот тронулся с места, снова перевела взгляд на Бориса Евгеньевича. — Может, вы мне все-таки объясните, в чем дело?

— Виктор, — сказал он и замолчал.

— Что, Виктор?

— Виктор сказал, что Карат скорее всего находится на даче этого Завара. И он поехал туда один. Обещал позвонить сразу же, как только приедет на место. Уехал, и все. Ни ответа ни привета. Я сам уже звонил ему. Но его мобильник не отвечает.

Понятно. Стало быть, Овалов решил сразиться с Каратом один на один. И исчез. Что это было? Желание повыделываться или нежелание подвергать шефа излишней опасности?

— Вот здесь сворачивайте и езжайте до выезда из города, — велела я водителю и спросила у Крымова:

— А что со Стаканом?

— Со Стаканом все в порядке, — ответил он. — Этот придурок уже на небесах. И Кент тоже. И вся их гвардия. — Борис Евгеньевич помолчал и добавил: — Все, кроме Карата.

— Товар-то узнали где?

— Нет, — закручинился он. — Не раскололся, гад. До самой смерти так и гнал туфту, что товара вовсе не было.

— Ага. Точно, гад, — посетовала я вместе с ним. — А что Лариса?

— Про нее тоже ничего не сказал. Говорит, что не знает. Мол, только Карат в курсе. И больше никто.

Я вздохнула. Вот это уж точно неприятность. Где ж его теперь найдешь, этого Карата? Вон Овалов и тот поехал искать, а сам потерялся.

Мы выехали из города. Я смотрела за окно и размышляла. И вдруг поняла, что едем-то мы как раз по Кузьминскому тракту. По тому самому, на котором находится треклятый пятьдесят шестой километр.

— Сейчас направо, — машинально отчеканила я, погруженная в собственные мысли.

Уж не с дачи ли Завара звонил Карат? Но где он тогда мог там найти телефон-автомат?

Крымов ехал молча и время от времени на протяжении всего пути доставал из кармана сотовый телефон и набирал один и тот же номер. До Овалова пытается дозвониться, как я поняла. Абонент упорно не отвечал.

— Вот здесь езжайте по проселочной, — была моя очередная команда водителю.

— Вы здесь были? — нарушил молчание Крымов.

— Да. Пришлось однажды погостить.

— До сих пор не могу понять, кто вы, — то ли ему и впрямь было интересно, то ли он просто хотел отвлечься от дурных мыслей.