— Нет. Опознание было по кольцам. Это ничего не значит. ДНК тест не провели. Сравнивать не с чем было.

— Вчера в новостях рассказывали про эту Мексику. Несколько картелей воюют между собой. Теперь, времена, когда правил твой Дон Диабло, вспоминают как лучшие. Никакого покоя обычным людям нет.

— Диего говорил, что наркокартели неистребимы. Уйдет один, на его место придет другой.

Я вытерла пот с лица. Подозреваю, что измазала в земле все лицо. Хотела уже пойти умыться, но тут перед нашим забором остановилась машина. И из нее вышел мужчина в джинсах и черной футболке.

— Что вы хотели? — тут же спросил наш охранник.

Я смотрела на незнакомое лицо. На внушительную мужественную фигуру. Он так похож телосложением на него. Малыш в животе начал радостно бить ножкой.

— Вам лучше уехать, — охранник достал из кобуры пистолет. Я остановила его знаком руки. Сердце забилось чаще. Неужели я схожу с ума и в каждом незнакомце вижу моего Диего?

Пошатнулась, жадно глотая воздух. Мужчина тут же подбежал, обхватил талию. Точнее там где она была.

— Осторожнее, моя Миледи, — на меня насмешливо смотрели глаза цвета неразбавленного виски.

— Диего! — я уткнулась в твердую грудь, вдыхая такой родной самый любимый запах моего мужчины.

— Тише, малышка.

— Это правда ты? — подняла голову, чтобы убедиться.

— Правда я, — провела по незнакомому лицу, очерчивая линию скул и нос другой. Все другое. Красивый мужчина. Но черты другие. Только глаза прежние. Он положил руку на живот, огромный как арбуз. Малыш тут же ударил его в руку.

— А это?.. — голос его дрогнул, а на лбу появилась испарина.

— Это Энрике-Диего. Наш сын, — впервые вижу, что он так шокирован. Столько эмоций в одном взгляде. Радость, шок, неверие.

— Наш… сын? — прокашлявшись переспросил он. Кивнула, чувствуя как в уголках глаз собираются слезы.

Он обнял меня, начал часто-часто целовать, гладя танцующий живот.

— Спасибо тебе, маленькая. Я так сюда стремился. Жил только мыслью о тебе. Я даже не знал… Если бы знал о малыше, то летел сюда прямо на костылях.

— На костылях? — отодвинулась от Диего, и испуганно посмотрела на него. — А что случилось-то?

— Тетя, — обнимаю Диего за бицепс и целую. — Это мой Диего.

— Доброе утро, Софья, — здоровается он. Смотрю удивлённо на него.

— Ты выучил мой язык?

— Да. Ты же говоришь на испанском. К тому же, я теперь понимаю почти все слова. И больше у тебя не получиться материть меня на незнакомом языке.

— Ты меня недооцениваешь! Понадобиться я и японский мат выучу! — Диего рассмеялся. А голос и улыбка у него прежние.

— Диего? — переспрашивает тетя. — Тот самый отец нашего Энрике? — я быстро киваю, не могу сдержать счастливую улыбку.

— Так что мы стоим? Нужно покормить человека с дороги. И Яра! Ты же его всего в земле перепачкала!

— Прости, — снимаю резиновою перчатку с руки и отряхиваю футболку. — Ты же ещё дом не видел! — тащу его за руку. Охранник смотрит на нас.

— Это хозяин дома, — поясняю я.

— Яра. Ты же хозяйка. Я для тебе купил дом.

— Ну уж нет! В доме должен быть хозяином мужчина. А мы с тетей за уют отвечаем, — иду, походкой утки, немного стесняюсь. Вдруг не понравлюсь Диего в виде колобка. Он то ехал к стройной фигуристкой девушке, а тут такой смешарик выкатывается.

В доме мельком выхватываю свое отражение в зеркале. Боже! А что у меня на голове! И сарафан весь в пятнах!

— Тетя, покорми Диего! Я сейчас!

Убежала в комнату на первом этаже. Я так и не смогла занять ту спальню, которую он выбрал. Скинула сарафан в ванной, набрала в руки воды. Когда распрямилась Диего уже стоял за моей спиной. Я прикрыла грудь руками, чувствуя себя смущенной.

— Не смотри на меня!

— Почему? — он обнимает меня со спины, целует в плечо в его глазах пламя преисподней. Обжигает, развращает. Мне в попу упирается твердый член.

— Потому что. Я не хочу чтобы ты видел меня такой. У меня на боках растяжки, а грудь так увеличилась, что вены видно. И я похожа на шар для боулинга.

— Ты прекрасна, моя Миледи, — совершенно искренне ответил он, поглаживая уснувшего малыша. Откидываю голову назад, опускаю руки, позволяю его умелым пальцам играть с чувствительными сосками. Это так хорошо. Позабытое пламя вожделения охватывает меня с невиданной силой. Завожу руку назад, ворошу непослушные отросшие волосы. Они все такие же на ощупь. Диего целует меня в шею.

— Я до жути тебя хочу.

— Я тоже, маленькая. Но я потерплю. Не хочу навредить малышу. Терпел же как-то восемь месяцев.

— Если осторожно то можно. Мне гинеколог говорил. — Его глаза опасно вспыхивают, а дыхание учащается.

— И у тебя правда никого не было?

— Нет. Были. Левая и правая рука. Если посмотришь, они все в мозолях, — рассмеялась. Повернулась к нему лицом, провела по незнакомым чертам.

— Нравится?

— Не знаю. Не привычно.

Я заканчиваю приводить себя в порядок, переодеваюсь в очередной сарафан. Тётя Софа накрыла на стол и ушла сажать цветы. Я сидела на диване, поглаживая живот, смотрела как он уплетает за обе щеки и не верила, что это не сон. Он жив. Я, конечно, надеялась, но с каждым днём вера в то, что он какими-то чудом выжил, таяла на глазах. Сколько бессонных ночей, слез о том, что хожу на обследование одна, с завистью смотрю на парочки, на заботливых мужчин.

— Яра, — он подошёл ко мне, стёр слезы.

— Ну ты чего? — я истерично всхлипнула.

— Я не верю, что ты со мной, — он погладил живот и поцеловал. От него исходило тепло, окутывало меня коконом. Я начинала клевать носом.

— Прости, — с усилием разлепила глаза. — Я так часто спать хочу. Как маленький ребенок. У меня даже тихий час каждый день. И сейчас он подошёл.

Диего подхватил меня на руки и понес в спальню, уложил на свою грудь. Я залезла ладошкой под футболку, погладила рельефный живот.

— Расскажи, что случилось?

— Прямо сейчас?

— Да. Я хочу знать. Я видела видео, где взорвалась машина. И в новостях рассказывали. Это монтаж был?

— Нет. Так и было. Мы с Кортесом сели в машину. Он в последний момент заметил, что в нас стреляют. Мы выпрыгнули на ходу, но нас задело пламя. Он был ранен. Перетащил меня в машину охраны. Я это ничего не помню. Был без сознания. Очнулся, лицо перебинтованное. Встать не могу. Ног не чувствую. Мне сделали не одну пластическую операцию.

— Почему не сообщил мне? Я тут с ума сходила!