– А не припомните, в какую газету? – Когда Сертис не ответил, он добавил: – Солидное издание или так, бульварная газетенка? Что вы обычно читаете?

– Это был экземпляр «Соул-Бэй уикли гэзет», – ответила Карен. – Я журналист и такие вещи подмечаю.

– Вы были здесь, на кухне?

– Ну да, а что такого? Я точно видела, как Эрик заворачивает лук. Он сказал, что отнесет его миссис Манро.

– Случайно, не запомнили дату?

– Нет, не запомнила. Газету помню, потому что привычка такая – на газеты смотреть. Я уже объяснила. Эрик открыл ее на развороте, а там фотография с похорон местного фермера. Тот хотел, чтобы присутствовала любимая телка. Животному привязали к рогам черные ленточки, такую же привесили на грудь и привели к могиле. Думаю, в церковь ее, конечно, не пустили. Но вот фотки такие редакторы обожают.

– А когда выходит «Соул-Бэй гэзет»? – спросил Дэлглиш, повернувшись к Сертису.

– По четвергам. Хотя я обычно ее читаю в выходные.

– Значит, газета, в которую вы завернули лук, скорее всего, была с предыдущей недели. Вы очень помогли, спасибо, – поблагодарил он, развернувшись к Карен, и снова на долю секунды поймал на себе ее оценивающий взгляд.

Коммандера проводили до двери. Уже у ворот он обернулся и увидел, как они стоят рядом и наблюдают за ним, словно желая убедиться, что он действительно ушел. Потом брат с сестрой одновременно повернулись, и за ними закрылась дверь.

16

После одинокого ужина в «Короне» в Саутволде Дэлглиш планировал вернуться в колледж к повечерию. Но еда оказалась выше всяких похвал, торопиться он не хотел, и все заняло немного больше времени, чем ожидалось. К тому времени как он добрался обратно и припарковал свой «ягуар», служба уже началась. Он сидел у себя в комнатах, пока во двор не упал луч света и из открытой южной двери в церковь не вышли несколько человек – вся небольшая здешняя паства. Дэлглиш направился к двери в ризницу. Оттуда наконец появился отец Себастьян и тут же запер ее за собой.

– С вами можно побеседовать, отец? – спросил Дэлглиш. – Или лучше отложить разговор до завтра?

Он знал, что в колледже придерживались обычая хранить молчание после повечерия, но директор поинтересовался:

– Это надолго, коммандер?

– Надеюсь, что нет, отец.

– Тогда лучше сейчас. Пройдем в мой кабинет?

Директор сел за стол и жестом пригласил Дэлглиша занять стул напротив. Их ожидала не совсем приятная беседа в низких креслах перед камином. Директор не собирался ни начинать разговор, ни расспрашивать Дэлглиша, не добился ли коммандер каких-нибудь результатов. Совсем наоборот, он сидел молча, без намека на неприязнь, словно проявляя терпение.

– Отец Мартин, – начал Дэлглиш, – показал мне дневник миссис Манро. Похоже, что Рональд Тривз проводил с ней больше времени, чем все думали. К тому же именно она нашла тело. Поэтому любое упоминание о мальчике в дневнике очень существенно. В особенности меня интересует последняя запись, которую миссис Манро сделала в день смерти. Явное свидетельство того, что она обнаружила какой-то секрет, и он ее встревожил. Разве вы не посчитали это важным?

– Свидетельство? – удивился отец Себастьян. – Какое судебное слово, коммандер. Я посчитал это важным, поскольку, очевидно, это было важно для нее. У меня были опасения насчет того, стоит ли читать личный дневник, но так как отец Мартин сам посоветовал его вести, то ему стало интересно, что она там написала. Такое любопытство естественно, хотя я не могу отделаться от мысли, что дневник следовало уничтожить, не читая. События, однако, кажутся понятными. Маргарет Манро была умной и здравомыслящей женщиной. Она обнаружила что-то, что ее беспокоило, доверилась тому, кто за этим стоял, и осталась довольна. Какие бы объяснения она ни получила, они ее успокоили. Если бы я стал что-то расследовать, то ничего бы не добился, а вот навредил бы прилично. Уж не думаете ли вы, что мне следовало созвать весь колледж и поинтересоваться, не было ли у кого-то тайны, которой он поделился с миссис Манро? Я предпочел поверить дневнику, где ясно написано, что ей все объяснили и в дальнейших действиях отпала необходимость.

– Рональд Тривз, – сказал Дэлглиш, – по всей видимости, был одиночкой. Вам он нравился, отец?

Задавать такой провокационный вопрос было довольно рискованно, но отец Себастьян воспринял его стойко. Дэлглиш наблюдал за директором и увидел, как его привлекательное лицо еле заметно напряглось. Возможно, впрочем, что ему показалось.

Прозвучавший ответ как будто содержал упрек, но голос не выдавал ни капли возмущения.

– В своих отношениях со студентами я не задаюсь вопросами «нравится – не нравится» и, более того, считаю это неприемлемым. Фаворитизм опасен, особенно для небольших сообществ. Рональд был необычайно непривлекательным молодым человеком, но когда это привлекательность стала христианской добродетелью?

– А задавались ли вы вопросом, был ли он здесь счастлив?

– Личное счастье находится за пределами нашей компетенции. Но я озаботился бы этим вопросом, если бы думал, что он несчастен. Мы очень серьезно относимся к пасторским обязанностям по отношению к студентам. Рональд не обращался за помощью и никоим образом не давал понять, что он в ней нуждался. Что не исключает моей личной вины. Вера имела для Рональда огромное значение, и он был глубоко предан своему призванию. Мальчик точно знал, что суицид – это смертный грех, и не мог совершить такой поступок спонтанно. Нужно было пройти полмили к озеру, долго идти по берегу. Если он покончил жизнь самоубийством, то только потому, что был в отчаянии. Мне следовало бы знать такие вещи о своем студенте… А я не знал.

– Когда на себя накладывают руки молодые и здоровые, – сказал Дэлглиш, – это всегда загадка. Они умирают, и никто не может понять почему. Иногда даже они сами были бы не в состоянии объяснить причину такого поступка.

– Я не просил вас отпускать грехи, коммандер, – отреагировал директор. – Я просто излагал факты.

Повисло молчание. Следующий вопрос Дэлглиша был столь же дерзок, но необходим. Коммандер задумался, не излишне ли он прямолинеен, даже бестактен, но потом рассудил, что отец Себастьян наверняка приветствует прямолинейность и с презрением отнесся бы к такту. Эти двое поняли друг о друге больше, чем сказали вслух.

– Я тут размышлял, кто выигрывает от закрытия колледжа.

– Я, например. Как и многие другие. Но мне кажется, что на подобные вопросы более грамотно ответят наши юристы. Компания «Стэннард, Фокс и Перроне» работает с колледжем со дня основания, а Поль Перроне в настоящий момент еще и попечитель. Офис находится в Норидже. Если интересно, он расскажет вам что-нибудь из нашей истории. Я знаю, иногда он работает в воскресенье по утрам. Хотите, чтобы я договорился о встрече? Посмотрим, может я застану его дома.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, отец.

Директор потянулся к телефону на столе. Номер он помнил наизусть.